– Почему?

– О католической церкви и без того нелестные отзывы в прессе, – детектив встревоженно покачал головой.

– Думаешь, месть на сексуальной почве?

– А что ж тут еще может быть? – закинул Мерфи наживку. – Насколько мы можем судить, ничего не пропало.

Торрес сразу распознала, какую игру затеял детектив – обе ветви структур охраны правопорядка будут перебрасываться вопросами, пока кто-нибудь не проговорится. Она мгновение помедлила, подбирая слова. Возникло неловкое молчание. Ее босс требовал абсолютной секретности.

– Это дело показывает церковь не с самой лучшей стороны. – Торрес положила мобильный телефон в пакете на стол. – Но, впрочем, сексуальные извращения тут ни при чем[31]. Пока что ничего больше сказать не могу.

Мерфи жестом пригласил агента ФБР присесть на один из стульев вокруг стола для совещаний. Оба уставились друг на друга. И смогли выдержать в молчании еще двадцать секунд.

– Да и вообще, сексуальные преступления – не ваш профиль, – обреченно заметил детектив.

И только он договорил, как мобильник отца Росси вдруг зазвонил, и на ЖК-дисплее высветился номер другого штата. Торрес сунула руку в карман пиджака, нашаривая блокнот и ручку, которые неизменно носила с собой.

– Ответь на звонок, – потребовал Мерфи.

Второй звонок.

– Нет, – Торрес сидела недвижно, как статуя. Не сделала ни малейшей попытки протянуть руку к пакету для улик со звонящим телефоном. – Запишем номер и сперва проведем расследование.

Третий звонок.

– Вдруг звонят с одноразового телефона. Ответь.

Четвертый.

– Тут нельзя сказать наверняка, Мерф. Я предпочитаю сперва подготовиться.

Пятый.

– Дай мне. – Детектив схватил пакет для улик и эксгумировал мобильник одним плавным движением. Он отчаянно спешил ответить, пока телефон не перешел в режим автоответчика.

– Алло, – негромко, спокойно и сдержанно произнес Мерфи, обуздав свой ирландский акцент, который Торрес находит обаятельным. Хоть Джон Фицджеральд Кеннеди, хоть Чарльз Мэнсон – его телефонный голос сошел бы за любого.

Звонивший заговорил.

Мерфи подмигнул Торрес.

– А кто говорит?

Нахмурился, будто изумившись отповеди.

– Отец Росси не может подойти.

Торрес одними губами произнесла: «Громкая связь».

Наморщив лоб, Мерфи отрицательно покачал головой.

И снова сосредоточил внимание на звонящем.

– Тогда тебе придется долго ждать, приятель. Это детектив Мерфи. У нас есть твой номер. Мы знаем, где ты. Лучше отвечай на мои вопросы.

Торрес закатила глаза, решив, что на том конце бросят трубку.

– Это что, розыгрыш? – Мерфи скривил физиономию, заставив Торрес гадать, что же такое ему сказали.

Фейетвилл, Северная Каролина

и Центральный полицейский департамент,

Отделение первого округа

– Кроме шуток. Меня все зовут Бисквитом. Почему вы ответили на звонок?

– Я расследую преступление. А зачем вы звоните отцу Росси?

Слова Мерфи потрясли адвоката. Не считая случаев изредка возникающих проблем с квартиросъемщиками, с фейетвиллской полицией Бисквит почти не общался. А уж о контакте с властями округа Колумбия не могло быть и речи.

– С ним ничего не случилось?

– Вы его друг?

– Адвокат, – ответил Бисквит. – Так в чем дело?

– Перезвоню вам с городского.

Повесив трубку, Бисквит оценивающим взглядом окинул хаос на своем столе. Телефон борется за жизненное пространство с юридическим хламом и упаковками от нездоровой еды.

– Что за черт! – он хлопнул мясистой дланью о стол.

Десять секунд спустя Мерфи и Торрес связались с Фейетвиллом.

– Это детектив Мерфи. Вы меня хорошо слышите?

– Отлично. Кто-нибудь еще с вами есть? – Бисквит распознал металлический отзвук громкой связи на телефоне. В его профессиональных кругах ходит масса страшилок о неопознанных слушателях.

– Агент Торрес из ФБР.

– Доброе утро, мистер Хьюз, – она постаралась произнести это сердечно. Его помощь еще может ей понадобиться.

Оказывается, сюрпризы еще не кончились. Бисквит и не помышлял, что придется общаться с полицией, не говоря уж о ФБР.

– Как я понимаю, есть проблемы.

– Отец Росси стал жертвой убийства, – ответила Торрес. – А зачем звонили вы?

– Поговорить о Католическом фонде. – Адвокат потягивал коку из исполинского стакана.

– А какое имеет к нему отношение отец Росси? – покамест Мерфи предпочел скрыть неосведомленность. Ни о каком Католическом фонде он и понятия не имел.

Женщина строчила в своем блокноте.

– Приходская церковь Пресвятого Сердца и Католический фонд, – с протяжным южным выговором сообщил адвокат, – расположены по одному адресу.

Медлительная речь южанина действовала Мерфи на нервы. Он выписывал указательным пальцем круги, будто пытаясь поторопить Бисквита.

– А вам до него что за дело?

Торрес хранила молчание. Вопросы Мерфи вполне сгодятся. А она скорей съест собственные ногти, чем откроет что-нибудь какому-то стряпчему из Фейетвилла, Северная Каролина. Адвокаты все одним миром мазаны. Обратят ее расследование в цирк с тремя манежами, известными как ABC, NBC и CBS. Она уже слишком много раз видела, как СМИ поганят дела – и в частной практике, и в ФБР.

– Я представляю жилой район под Фейетвиллом…

– Северная Каролина, – встрял Мерфи, окончив за него предложение и продолжая крутить пальцем.

Бисквит заключил, что легавый – грубиян.

– По большей части мои клиенты военные. И как раз сейчас они вне себя.

– Почему же? – напирал Мерфи.

– Потому что поблизости от их домов открывается гипермаркет только для взрослых под названием «Самые интимные радости». Потому что цены на недвижимость рухнут, когда дальнобойщики будут заезжать сюда за бургером и порнушкой. Потому что мои клиенты – НКС. Они буквально из кожи вон лезли, чтобы наскрести на первый взнос за свои дома. Солдаты подвергают свою жизнь риску что ни день, и им совершенно не нужны двадцать тысяч квадратных футов пип-шоу, сбивающих цену недвижимого имущества, черт возьми!

– Сержанты и служащие? – переспросила Торрес. Она знала, что означает НКС – некомандный состав. Сержанты и технари. И спросила, только чтобы подлизаться к Бисквиту. Она уже почуяла назревающие проблемы.

– Именно.

Вспышка Бисквита изумила Мерфи. Вложенные в нее сила и страсть навели его на мысль, что этим не исчерпывается.

– Только недвижимость? Это единственная связь между храмом Пресвятого Сердца и вашим гипермаркетом для взрослых?

– Он не мой.

– Вы же поняли, что я имел в виду.

– «Самые интимные радости» принадлежат Католическому фонду. Я хочу знать, не для того ли храм Пресвятого Сердца собирает пожертвования, чтобы продавать вибраторы в моем медвежьем углу.

Раздосадованная Торрес прекратила писать.

– Не очень-то вы настроены к сотрудничеству, мистер Хьюз.

– Как и извращенцы.

– Был ли кто-либо из ваших клиентов знаком с жертвой?

Дебелый адвокат помолчал, раздумывая над вопросом Мерфи.

– Они что, подозреваемые, а?

– У меня есть бляха, труп и мотив. Вы-то как думаете, советник?

– Мои клиенты живут в Северной Каролине. Они узнали о Католическом фонде только в прошлое воскресенье.

– Мне нужны их имена.

– Зачем?

– Отец Росси умер два дня спустя.

– Вам следует сосредоточить внимание на Католическом фонде. – Неожиданный оборот беседы выбил Бисквита из колеи. Его раздражение нарастало, медлительность речи сходила на нет, слова вылетали все быстрее и быстрее.

– Предоставьте расследование нам. – Мерфи разозлился ничуть не меньше. Адвокат прямо кишки ему вымотал.

– Пожалуй, мне следует привлечь прессу. Репортеры – замечательные ищейки. И уж тут они поработают на славу.

Бисквит прижал «Кавенер» к ногтю с помощью СМИ. Журналисты непременно обеспечат ему перевес, заставив фараонов перейти к обороне. Так что со звонком им он мешкать не станет.