Его мама крепко обнимает меня, как только мы переступаем порог дома.

— А как же я? — ворчит Луиш.

— Сначала Дейзи, — шутливо заявляет она и, повернувшись к сыну, душит его в объятиях.

Клара стоит за спиной отца и застенчиво мне улыбается.

— Привет, — говорю я, побывав в объятиях сеньора Кастро. Клара подходит и целует меня в щеку, но я импульсивно обнимаю и ее за компанию. И дальше все продолжается в том же духе.

Никогда так много не обнималась. Огромная комната согрета таким теплом, что я невольно сравниваю наши с Луишем семьи. Как бы мне хотелось расти в похожей обстановке. Не в особняке, конечно же, а в окружении любящих людей. И все они так гордятся Луишем. Сеньора Кастро увлекает меня за собой, знакомя с остальными родственниками, но я то и дело оглядываюсь и краем глаза слежу за смеющимся и болтающим Луишем.

Интересно, как он справляется в Англии, когда вся его семья здесь? Надо думать, ужасно скучает. Внезапно чувствую угрызения совести. Зря я тогда сказала Луишу, что он живет припеваючи один в своих хэмпстедских хоромах. Должно быть, ему там одиноко.

— А это моя внучка Роза, — сообщает сеньора Кастро, сначала представив мне Фатиму, еще одну сестру Луиша, а затем ее маленькую дочку.

— Какая хорошенькая! — восхищаюсь я, пока малышка гулит на руках у матери.

— Хочешь ее подержать?

— А она не расплачется? — колеблюсь я.

— Нет, нет! Это не ребенок, а золото.

Фатима передает мне Розу, и вскоре я успокаиваюсь, поняв, что девочка не собирается плакать.

— Сколько ей? — спрашиваю у Фатимы.

— Почти шесть месяцев.

— Мне кажется, у нее глаза как у Луиша, — замечаю я, вглядываясь в карие глаза малышки.

— Дейзи считает, что у Розы твои глаза! — кричит Фатима брату, и тот смотрит на меня с удивлением.

— Я знала одну Розу, — говорю я Фатиме, возвращая ей дочку. — Она превосходно готовила.

Думаю о Розе, поваре Джонни Джефферсона, и о том, как она меня вдохновила. Вот бы рассказать ей, что я собираюсь поступать в колледж. Уверена, она бы гордилась.   

— Раз уж речь зашла о еде, пора за стол! — провозглашает сеньора Кастро.

— Могу я вам чем-то помочь? — предлагаю я.

— Разумеется, нет! Ты наша дорогая гостья. Пожалуйста, проходи в столовую.

Она указывает на большие двойные двери в дальнем конце зала, затем поворачивается и кричит что-то по-португальски многочисленным членам семейства. Все начинают потихоньку перемещаться в другую комнату.

— Ты в порядке? — спрашивает подоспевший Луиш.

— В полном, — улыбаюсь я. — У тебя замечательная семья.

— Они тоже высокого мнения о тебе.

Мы идем в столовую, и я чувствую себя как-то странно. Что я здесь делаю? Луиш привез меня сюда, чтобы познакомить со своими чудесными родственниками. Но ведь такое сближение, как бы это сказать... необычно? Почему Луиш открывается мне с такой стороны? Теперь я вижу его в совершенно ином свете и немного страшусь того, насколько меня впечатляет увиденное.

Два часа спустя Луиш говорит всем, что нам пора. Его мама протестует, предлагая остаться на ночь, но Луиш решительно отказывается, вызывая во мне противоречивые чувства. Разве он не хочет провести со мной ночь? С другой стороны, представляю утренний завтрак с его родителями... Нет, это как-то чересчур и слишком быстро.

Так что после множества «пока» и «до свидания» мы спешим к вертолету. Кажется, обратный полет проходит гораздо быстрее. Не успеваю понять, что к чему, а Луиш уже паркует «феррари» в гостиничном гараже.

Меня немного потряхивает. И что теперь? Я почти не пила, а все больше болтала, а Луиш вообще трезв как стеклышко. Поэтому в случае чего списать все на алкоголь не выйдет.

Поднимаемся по лестнице в фойе, и Луиш бросает на меня быстрый взгляд.

— Заглянешь ко мне?

— На кофе? — интересуюсь я, приподняв одну бровь.

— Вообще-то я рассчитывал на секс.

Прыскаю со смеху.

— Но можем начать с кофе, если тебе так хочется, — добавляет Луиш с озорным огоньком в глазах.

Уже в номере он усаживает меня на диван, а сам начинает готовить кофе.

—  Спасибо за прекрасный вечер, — благодарю я, когда он приносит две дымящихся чашки. — Не могу поверить, что ты умеешь управлять вертолетом.

— И самолетом тоже. Полетим на нем в следующий раз, — заявляет Луиш и садится рядом со мной.

— Я очень многого о тебе не знаю.— Удивленно качаю головой. — А сам еще когда-то говорил, что это я загадочная.

— Когда это я такое говорил? — спрашивает Луиш, аккуратно опуская чашки на журнальный столик.

— Ой, прости, — осекаюсь я, восстанавливая в памяти истинную картину. Заливаюсь румянцем.

— Ты ведь имела в виду Уилла? — тихо произносит Луиш, повернувшись ко мне лицом.

— Прости, — извиняюсь повторно, но он отводит глаза.

Меня немного мутит от напряжения.

— У тебя еще остались к нему чувства?

Некоторое время молчу, потом честно отвечаю:

— Не знаю.

— Это плохо, Дейзи.

— Да, я в курсе, что это плохо, Луиш, — огрызаюсь я. — Но что прикажешь делать?

Луиш не смотрит на меня, качает головой и спрашивает настолько тихо, что я едва различаю слова:

— Ты действительно была влюблена в него?

Была ли я влюблена в Уилла? Не хочу бередить рану, но не могу удержаться. Меня захлестывают воспоминания о нем. Вот он сидит почти на таком же диване и говорит, что ему нравится, когда я хожу с распущенными волосами. Вот заявляет, что места себе не находит, а потом признается в своих чувствах ко мне. Вот глаза его наполняются грустью, когда Лора первая подходит к нему на стартовой решетке, а я так и не успеваю пожелать ему удачи.

А потом я вижу аварию, ту ужасную аварию...  Вижу белую простыню, врачей скорой помощи, Лору и родителей Уилла, выбегающих из боксов, себя, собирающую чемодан Уилла в его комнате, а затем потерю его черной футболки, которая еще хранила его запах... В горле встает ком, на глаза наворачиваются слезы, и отчаянно хочется разрыдаться, но я не могу, не здесь, не при Луише.

— Думаю, тебе лучше уйти, — угрюмо бормочет он. — Мне надо немного поспать перед завтрашней квалификацией.

Киваю, встаю и опять извиняюсь:

— Прости.

Луиш не отвечает, так что я шагаю к двери и оставляю его одиноко сидеть на диване.

               * * * * *

На следующий день Луиш квалифицируется третьим, и я невольно чувствую себя виноватой, потому что на вчерашней практике он был быстрее всех. Хочу поделиться с ним переживаниями, но его родители здесь, и мне неловко смотреть им в глаза после всего, что произошло — или не произошло — между мной и Луишем ночью. В общем, прячусь на кухне, поскольку Фредерик все еще разрешает мне помогать поварам.

— Очень хорошо, — говорит он, когда я демонстрирую блюдо свежих морепродуктов, которые только что приготовила. Меня так и распирает от гордости, потому что шеф не очень-то щедр на похвалу. — Надо было почаще привлекать тебя к стряпне.

— Мне было бы очень приятно, — признаюсь я.

— Теперь все равно уже поздно, — заключает он, а потом раздраженно рычит: — Форменное безобразие!

— Не расстраивайтесь, — улыбаюсь я.

Фредерик сердито качает головой, и я тронута такой заботой о своей персоне.

— А ведь я поступаю в кулинарный колледж, — сообщаю я.

— Да? — изумляется шеф, глядя на меня с любопытством. — Дай знать, если понадобится рекомендация.

— А вы правда ее напишете?

— Разумеется. Только не создавай мне конкуренцию в «Формуле-1».

— Ну, это вряд ли, — смеюсь я. — С удовольствием работала бы в лондонском ресторане.

— И, несомненно, с известным шеф-поваром, — усмехается Фредерик.

Улыбаюсь и передаю блюдо Гертруде, чтобы та отнесла его на раздачу.

               * * * * *

Позже Пит, Дэн и остальные ребята затаскивают нас с Холли на прощальную вечеринку.

— Не верится, что вы обе уходите, — печалится Пит.