– Ты не хочешь сначала поговорить со мной? – спросил Мегрэ у Нёвё.

– Это бесполезно. К тому же с моей стороны было бы неосторожно оставлять этого шутника в одиночестве даже на минуту.

Только сейчас Мегрэ заметил, что на запястья мужчины надеты наручники.

Комиссар открыл дверь своего кабинета. Арестованный зашел, немного приволакивая ногу. От него разило спиртным. Нёвё закрыл за собой дверь, повернул ключ в замке и только после этого освободил своего спутника от наручников.

– Неужели вы его не узнаете, патрон?

Мегрэ все еще не мог вспомнить имени, но внезапно его осенило. Мужчина был похож на клоуна, с которого сняли грим: будто резиновые щеки, огромный рот, растягивающийся одновременно в горькой и проказливой улыбке.

Кто во время расследования упоминал клоуна? Мадемуазель Леона? Старый бухгалтер месье Семброн? Кто-то из них видел месье Луи на скамейке бульвара Сен-Мартен или бульвара Бон-Нувель рядом с этим типом.

– Садись.

Мужчина ответил, словно был завсегдатаем криминальной полиции:

– Спасибо, шеф.

– Джеф Шрамек, прозвище – Фред Клоун, или Акробат, родился в Рейхенвейере, Верхний Рейн, шестьдесят три года тому назад.

Взбудораженный собственным успехом, инспектор Нёвё представлял своего клиента так, как конферансье объявляет цирковые номера.

– Теперь вы вспомнили о нем, патрон?

Та история произошла по меньшей мере лет пятнадцать тому назад близ бульвара Сен-Мартен, где-то между улицами Ришелье и Друо.

– Шестьдесят три года? – повторил Мегрэ, глядя на мужчину, который ответил комиссару широкой довольной улыбкой.

Фред Клоун выглядел младше, возможно, из-за своей худобы. Казалось, что у него вообще не было возраста, и особенно это подчеркивалось глумливым выражением лица, которое мешало принять арестованного за пожилого мужчину. Даже испуганный, он, казалось, не прекращал насмехаться над окружающими и над самим собой. Вероятно, гримасничанье уже вошло у Шрамека в привычку, и он испытывал насущную потребность вызывать смех.

И самое удивительное заключалось в том, что ему уже было не менее сорока пяти лет, когда история, случившаяся на Больших бульварах, сделала Клоуна знаменитым, и о нем говорили не переставая несколько недель.

Мегрэ снял трубку, набрал внутренний номер.

– Я хотел бы, чтобы вы прислали мне досье на Шрамека, Джефа Шрамека, родившегося в Рейхенвейере, Верхний Рейн.

Комиссар не мог припомнить, как все началось. Было около восьми часов вечера, тротуары Больших бульваров запрудила многочисленная толпа, террасы кафе манили посетителей. Дело происходило ранней весной, поэтому уже стемнело.

Должно быть, кто-то из прохожих заметил слабый свет фонаря, скользивший по стенам темного кабинета одного из зданий на Больших бульварах? Как бы там ни было, но объявили тревогу. Приехала полиция. Как обычно, на улице собрались зеваки, большая часть народу не понимала, что происходит.

В те минуты никто и не подозревал, что им предстоит увидеть увлекательный спектакль, который продлится около двух часов, и сцены в нем будут как драматические, так и комические. Постепенно на тротуаре собралась такая толпа, что полиция была вынуждена установить заграждения.

Неожиданно грабитель, перебегавший из одного помещения в другое, открыл окно, вскарабкался на водосточную трубу и устремился вверх, скользя по фасаду дома, как тень. Когда он забрался на карниз очередного этажа, из окна над ним высунулся полицейский, но преступник как ни в чем не бывало продолжал свое восхождение, в то время как внизу женщины визжали от страха.

Это было одно из самых запоминающихся преследований в истории полиции. Представители закона бегали по всему зданию, поднимались с этажа на этаж, распахивали окна, в то время как грабитель, казалось, исполнял цирковой номер, развлекая публику.

Он первым достиг пологой крыши, куда полицейские никак не решались взобраться. Преследуемый явно не страдал от головокружения, потому что ловко перепрыгнул на соседнюю крышу и, передвигаясь таким оригинальным образом, добрался до угла улицы Друо, а затем исчез в слуховом окне.

Полицейские потеряли преступника из виду, но уже через четверть часа он появился на другой крыше. Зеваки размахивали руками и вопили: «Он там!»

Никто не знал, вооружен ли грабитель, и понятия не имели, что же он натворил. По толпе пробежал слух, что «акробат» убил несколько человек.

Чтобы успокоить разволновавшихся горожан, прибыли пожарные с лестницами, и прошло немало минут, прежде чем фары их машин осветили окрестные крыши.

Когда преступника наконец арестовали на улице Гранж-Бательер, он даже не выглядел утомленным. Довольный собой, мужчина словно насмехался над полицейскими. Когда его сажали в машину, произошло невероятное: он словно угорь вывернулся из рук удерживающих его стражей порядка и скрылся в толпе.

Это был Шрамек. В течение нескольких дней газеты только и писали об этом «акробате», как вдруг совершенно случайно его арестовали на ипподроме.

Еще совсем юным Фред Клоун пришел работать в цирк, который путешествовал по Эльзасу и Германии. Позднее он выступал в Париже на рыночных площадях, если только не сидел в тюрьме за очередное ограбление.

– Я и не подозревал, – сказал инспектор Нёвё, – что он в конце концов поселится в моем районе.

Арестованный со всей серьезностью заявил:

– Я уже давно стал на путь истинный.

– Мне сказали о каком-то высоком и худом типе не первой молодости, которого видели на скамейках в обществе месье Луи.

Разве кто-то не говорил Мегрэ: «Он похож на любого другого мужчину, который может присесть на скамью в том районе…»?

Фред Клоун принадлежал к разряду тех незаметных людей, которые могут часами сидеть на скамейках, ничего не делая, глядя на прохожих или кормя голубей. И никого это не удивит. Он был таким же блеклым, как серые камни тротуаров, и походил на человека, которого нигде никто не ждет.

– Прежде чем вы приступите к допросу, я хочу рассказать, как мне удалось его сцапать. Я зашел в бар на улице Блондель, который расположен всего в нескольких шагах от ворот Сен-Мартен. В этом баре находится отделение городского тотализатора. Все заведение называется «У Фернана». Фернан – бывший жокей, мы хорошо знакомы. Я показал ему фотографию месье Луи; хозяин бара тут же узнал его. «Он часто заходит сюда?» – спросил я. «Нет. Но два или три раза он приходил с одним из постоянных посетителей». – «С кем?» – «С Фредом Клоуном». «С Акробатом? Я считал, что он давно умер или сидит в тюрьме». – «Он жив-здоров, и каждый день после обеда заходит ко мне в бар пропустить рюмку-другую и поиграть на скачках. Правда, я его давненько не видел». – «Сколько дней он не появлялся?» Фернан задумался, затем отправился на кухню расспросить жену. «В последний раз он был здесь в понедельник». – «Вместе с месье Луи?» Вот этого Фернан не смог вспомнить, но он уверен, что не видел Акробата с прошлого понедельника. Вы понимаете, о чем я? Мне лишь оставалось прибрать его к рукам. Я узнал, где можно найти Шрамека. Мне подсказали имя женщины, с которой он живет последние несколько лет, – бывшая зеленщица, зовется Франсуазой Биду. Как только я раздобыл ее адрес, тут же отправился на набережную Вальми, в дом напротив канала. У нее в квартире я и обнаружил нужного мне субъекта. Он прятался в спальне, не покидая ее с понедельника. Прежде всего я нацепил на него наручники, потому что опасался, что он ускользнет.

– Я не так ловок, как раньше! – пошутил Шрамек.

В дверь постучали. Полицейский положил на стол перед Мегрэ толстое досье в желтой обложке. В нем содержалась история Шрамека, вернее, история всех его разногласий с правосудием.

Не спеша, выпуская маленькие облачка табачного дыма, Мегрэ открыл папку.

Он всегда предпочитал допрашивать арестованных именно в это время дня, с полудня до двух часов: большая часть отделов пустует, никто из инспекторов не забегает с вопросами, телефонные звонки не отвлекают. Складывается впечатление, что наступила ночь и во всем здании, кроме тебя, никого нет.