– Он сейчас приедет… А ты, мама, больше ничего не говори…

Она дрожала, словно от холода, хотя на лбу у нее выступили капельки пота, а влажные волосы на висках склеились прядями.

– Вот так-то, господин комиссар!

– Послушайте, Франсуаза. Разве я мешал вам позвонить? Напротив! Если угодно, я не буду продолжать допрос вашей матери… А теперь хотите совет? Пригласите также господина Дюурсо, он сейчас у себя дома.

Франсуаза, нахмурившись, пыталась понять, в чем скрыт подвох. Потом она заколебалась и, наконец, нервным движением сняла трубку.

– Алло!.. Номер 167, пожалуйста…

– Подойди-ка сюда, Ледюк…

И Мегрэ что-то прошептал ему на ухо. Было заметно, что Ледюк удивлен и даже смущен.

– Ты думаешь, что…

Он быстро вышел из номера, и через минуту все услышали, как он крутит заводную рукоятку своего «форда».

– Говорит Франсуаза… Да, да… Я звоню из номера комиссара. Моя мать приехала… Да, комиссар хочет, чтобы вы подошли к нему… Нет! Нет!.. Клянусь вам, нет!..

Эти «Нет!» она произносила громко и решительно, но в ее голосе явно звучал испуг.

– Говорю же вам, нет!

И она застыла возле стола, держа в руке телефонную трубку.

Мегрэ, закуривший трубку, с улыбкой смотрел на нее, тогда как мадам Босолей старательно пудрила носик.

В номере воцарилось всеобщее молчание. Потом Мегрэ заметил, что Франсуаза посмотрела в окно, нахмурилась и тут же отвернулась. Ее явно что-то встревожило.

Площадь пересекала мадам Риво, направляясь к гостинице. Обман зрения? Или события, происходящие здесь, окрашивали все в мрачные тона? Во всяком случае даже на расстоянии силуэт мадам Риво вызывал в памяти драматические образы. Казалось, что ее толкает вперед невидимая сила, и она даже не пытается сопротивляться.

Ее лицо, которое вскоре удалось разглядеть, оказалось мертвенно-бледным. Волосы в беспорядке. Пальто расстегнуто.

– А вот и Жермен! – заметила мадам Босолей. – Наверное, ей сказали, что я здесь…

Мадам Мегрэ направилась к двери, двигаясь, словно автомат. Когда она впустила в номер мадам Риво, все поняли, что эта женщина переживает самый трагический момент в своей жизни.

Она старалась сохранять спокойствие и даже попыталась слабо улыбнуться. Но в ее взгляде сквозила полнейшая растерянность. По лицу то и дело пробегала судорога, которую ей не удавалось сдержать.

– Извините меня, господин комиссар… Мне только что сообщили, что мать и сестра у вас, поэтому я…

– И кто же сказал вам это?

– Кто сказал? – повторила она, затрепетав.

Какие они все-таки разные – Жермен и Франсуаза! Мадам Риво была жертвой, женщиной, сохранившей свои плебейские привычки, отчего к ней относились без малейшего уважения. Даже во взгляде смотревшей на нее матери появилось строгое выражение.

– Как, ты не знаешь, кто тебе это сказал?

– О, кто-то из знакомых, встреченных мной по дороге…

– Ты не видела мужа?

– Ах, нет!.. Нет!.. Клянусь, нет!..

Мегрэ встревоженно всматривался в женские лица. Потом он перевел взгляд на площадь, надеясь увидеть возвращающегося Ледюка. Что это могло значить? Комиссар хотел удостовериться, что хирург все еще остается в пределах досягаемости. Он послал Ледюка проследить за доктором и, при необходимости, сопровождать его до гостиницы.

Не обращая внимания на жену, он присматривался к запыленным туфлям мадам Риво, которая, должно быть, бежала по пути к гостинице, и следил за напряженным лицом Франсуазы.

Неожиданно мадам Мегрэ наклонилась к нему и негромко сказала:

– Отдай-ка мне трубку…

Он хотел было возразить, но тут же понял, что дело не в трубке. Он заметил, как из руки жены на покрывало упала небольшая бумажка.

Подняв ее, он прочел:

«Мадам Риво передала своей сестре записку, которую та держит в кулаке».

Залитая солнцем площадь снаружи. Звуки городской жизни, которые Мегрэ узнавал с закрытыми глазами. Мадам Босолей, прямо сидевшая на стуле с видом женщины, хорошо знакомой с правилами хорошего тона. Мадам Риво, которая, напротив, явно не представляла, как себя вести; она походила на школьницу, которую застали за чем-то недозволенным.

– Мадемуазель Франсуаза… – начал Мегрэ.

Та вздрогнула всем телом. На мгновение их глаза встретились. У нее был взгляд умной, решительной особы, не теряющей голову ни при каких обстоятельствах.

– Будьте добры, подойдите ко мне…

Отважная мадам Мегрэ! Вероятно, она догадалась, что сейчас произойдет. Но она успела только начать движение к двери, когда Франсуаза рванулась к ней. Выскочив в коридор, она застучала каблучками по ступенькам лестницы.

– Что с ней такое? – испугалась мадам Босолей.

Мегрэ не шевельнулся. Впрочем, он и не мог шевелиться. Тем более он не мог послать жену преследовать беглянку. Он ограничился вопросом к мадам Риво:

– Скажите, когда муж передал вам записку?

– Какую записку?

Стоило ли продолжать эту тягостную беседу? Мегрэ повернулся к жене:

– Подойди к окну, выходящему на задний двор…

Именно этот момент выбрал прокурор, чтобы появиться на сцене с надменной физиономией. Овладевший им страх придавал его лицу строгий, едва ли не угрожающий вид.

– Мне только что позвонили и сообщили…

– Присаживайтесь, господин Дюурсо.

– Но… Эта особа, которая позвонила мне…

– Франсуаза только что сбежала. Не исключено, что ее придется задержать. Но возможен и иной вариант! Прошу вас, садитесь. Вы, конечно, знакомы с мадам Босолей?

– Я?.. Нет, совершенно не знаком!

Он попытался поймать взгляд комиссара, потому что догадался: Мегрэ говорит для того, чтобы за словами скрыть нечто совсем иное. Казалось, он незаметно следит за спектаклем, который разыгрывается для него одного. Он то поглядывал на площадь, то смотрел на мадам Риво, то прислушивался к чему-то.

Внезапно раздались звуки поднявшейся в гостинице суматохи. Чьи-то ноги загрохотали по лестнице, захлопали двери. Кажется, даже прозвучал выстрел.

– Что такое?.. Что случилось?..

Крики. Грохот бьющейся посуды. Звуки погони где-то на верхних этажах. Разлетевшееся стекло, осколки которого со звоном посыпались на тротуар.

Мадам Мегрэ торопливо вошла в номер, закрыв за собой дверь.

– Кажется, Ледюк там… – задыхаясь, пробормотала она.

– Что – Ледюк? – с подозрением поинтересовался прокурор.

– Машина доктора стояла в переулке за гостиницей. Риво сидел в ней, очевидно поджидая кого-то. В тот момент, когда Франсуаза подбежала к машине и хотела сесть в нее, подъехал Ледюк на своем «форде». Я хотела крикнуть ему, чтобы он поторопился, но он остался в машине… Стало ясно, что у него другой план. Спокойно прицелившись, он прострелил из револьвера покрышку у автомобиля доктора. Те двое растерялись, не зная, что им делать… Доктор вертел головой во все стороны и, когда увидел, что Ледюк подходит к ним с револьвером в руке, бросился в гостиницу, таща за собой Франсуазу… Ледюк побежал за ними… Сейчас они где-то наверху…

– Я по-прежнему ничего не понимаю! – пробормотал побледневший прокурор.

– Вы хотите знать, что здесь произошло? Ничего особенного! Объявление, помещенное мной в газетах, заставило мадам Босолей приехать в Бержерак. Доктор, не желавший моей встречи с ней, послал Франсуазу на вокзал, чтобы та не позволила матери прийти в гостиницу… Предвидя это, я отправил Ледюка на перрон, и он, вместо того чтобы привести ко мне одну даму, привел сразу двух. Как развивались дальнейшие события?.. Объясняю. Франсуаза, понимая, что все пропало, звонит доктору и просит приехать сюда… Я отправляю Ледюка следить за Риво… Ледюк появляется в больнице с некоторым опозданием: доктор уже прибыл домой, где он пишет записку для Франсуазы и заставляет жену отправиться с этой запиской в «Англетер»… Понимаете?.. Потом он подъезжает к гостинице с обратной стороны и ждет Франсуазу, чтобы бежать вместе с ней. Еще пара минут, и план доктора удался бы… Но в это время весьма кстати подъезжает Ледюк, быстро соображает, что тут происходит, и простреливает покрышку у машины Риво…