– Что вы ищете? – спросил он.

Молчание. Ничего, кроме брошенного вскользь сердитого взгляда. Вдруг Альбер Форлакруа резко наклонился. И в комнате, и в кладовке на полу виднелись следы. Следы мужских сапог, оставивших круглые грязные отпечатки, которые еще не успели высохнуть.

– Кто это?

Альбер подошел к окну кладовки. Оно было приоткрыто, и через него в комнату струйкой вливался холодный воздух.

Вернувшись в спальню, Мегрэ обнаружил, что девушка полулежит в кровати в той же позе, и грудь ее по-прежнему обнажена. Значит, не далее как сегодня ночью, возможно, пока Мегрэ сидел внизу и пил арманьяк, в этой комнате, в этой кровати был мужчина?

Альбер широким шагом пересек комнату. Мегрэ последовал за ним. В коридоре их ждал судья. Когда они проходили мимо, он пробормотал:

– Как же я теперь буду закрывать ее на ключ?

Сын, пожав плечами и больше ни на кого не обращая внимания, спускался по лестнице. Мегрэ устремился за ним.

– Межа!

– Слушаю, шеф!

– Будешь наблюдать за домом. Снаружи.

Несколько секунд на то, чтобы надеть пальто и дотянуться до шляпы. Еще не рассвело, но порт уже проснулся: отовсюду слышались голоса и шаги.

– Вы мне так и не ответили… Вы знаете, кто этот человек?

Мегрэ сделал вид, что не заметил таможенника, подстерегавшего его у дорожки, и тот был очень разочарован таким пренебрежительным отношением. Альбер не торопился отвечать. Странный парень!

– Я могу отправляться за мидиями? Или вы собираетесь меня арестовать?

– Отправляйтесь за вашими мидиями… Если, конечно, вам нечего мне сказать… Так кто был этот мужчина, чьи следы вы видели в комнате сестры?

Внезапно Альбер остановился и положил тяжелую руку на плечо Мегрэ. Они как раз дошли до кромки воды. Море быстро отступало, оставляя за собой коричневатый, насыщенный водой ил. Мужчины и женщины в коротких мужских штанах, все как один в резиновых сапогах, закидывали пустые корзины в плоские лодки и отталкивались шестами от берега.

– Мужчина? Погодите-ка… Вот он.

Молодой парень, почти такой же крупный и сильный, как Альбер, и так же, как он, одетый, помогал пожилой женщине зайти в лодку и поспешно отталкивал ее от берега.

– Его зовут Эро… Марсель Эро.

Альбер толкнул дверь в ближайшую хижину и вынес несколько пустых корзин.

Горничная в гостинице «Порт» уже проснулась. Когда Мегрэ вошел, она как раз щедро плескала на плитки пола из ведра, начиная уборку.

– Где вы были всю ночь? – удивилась она. – Вы что же, так у себя и не ночевали?

Мегрэ подсел к огню, потребовал кофе, хлеба, колбасы и сыра. Лишь немного насытившись, он спросил, не переставая жевать:

– Вам знаком некий Эро?

– Марсель? – переспросила горничная, да так живо, что Мегрэ посмотрел на нее внимательнее.

– Да, Марсель Эро.

– Это местный парень… А почему вы о нем спрашиваете?

Как бы там ни было, а поверить в то, что девушка к этому Марселю равнодушна, уже было бы затруднительно.

– Он разводит мидий? Женат?

– Что вы!

– Обручен?

– А почему вы у меня спрашиваете?

– Просто так… Мне показалось, что он ухаживает за дочерью судьи.

– Во-первых, это неправда! – воскликнула горничная и сцепила зубы. – Это другие вокруг нее вертятся! Потому что за ней и ухаживать-то не надо. Эта девушка – она, если хотите знать… она…

Горничная все пыталась подыскать словечко покрепче и в конце концов выдала совершенно безобидное:

– Она не бог весть что из себя представляет! Все это знают… И если ее братец по-прежнему будет колотить всех подряд, кто ходит к ней по ночам…

– А разве их много?

– Да почти вся деревня! А однажды она сбежала в Пуатье, где ее нашли в самом непристойном виде!.. Так что если вам наговорили, будто она с Марселем…

– Налейте мне кофе, будьте добры. Еще один вопрос: тот человек, что прибыл в среду на автобусе… Во сколько это было?

– Он приехал на автобусе, который приходит в половину пятого…

– И сразу ушел?

– Предупредил, что придет сюда ужинать. Пошел куда-то в сторону моста, я не видела, уже стемнело…

– Вы его узнаете, если я покажу вам фотографию?

– Может быть…

– Прекрасно! Я иду спать.

Горничная изумленно посмотрела на него.

– Так-так… Сейчас шесть утра. Разбудите меня в восемь, с чашкой очень крепкого кофе… Могу я рассчитывать на вас, барышня? Не сердитесь на меня из-за Марселя?

– А мне-то что за дело до него?

Мегрэ заснул глубоко и сразу. Он гордился этим своим умением – спать где угодно и когда угодно, на время забывая обо всех своих проблемах. А когда горничная, которую звали Тереза, разбудила его, комиссара ждал приятный сюрприз. Все вокруг изменилось. В окно било солнце. В комнату вливались звуки окончательно проснувшейся деревни, полной жизни и какой-то радостной суеты.

– Будьте так добры, принесите мыло, дитя мое. И если где-нибудь поблизости продаются хорошие бритвы, купите мне одну. И кисточку.

Дожидаясь возвращения горничной, комиссар оперся на подоконник и полной грудью принялся вдыхать вкусный холодный воздух, который можно было пить, будто родниковую воду. Так вот он какой, этот порт, показавшийся ему ночью таким безнадежно черным и покрытым липкой грязью! Вот он какой, дом судьи! И хижины у воды…

Все приводило Мегрэ в радостное изумление. Хижины, например, оказались светленькими домиками, выкрашенными в белый, синий и зеленый цвета. Дом судьи чуть ли не светился белоснежными стенами и нежно-розовой черепицей на крыше. Это был очень старый дом. Наверное, за последние несколько веков его перестраивали бессчетное количество раз. Например, со стороны окна кладовой для фруктов комиссар с удивлением увидел широкую террасу, окруженную перилами с балясинами и украшенную огромными зелеными фаянсовыми кувшинами по углам.

Внизу, за садовой оградой, виднелся еще один маленький одноэтажный домик, комнаты на две, не больше. При домике был небольшой палисадник, заборчик… У яблонь стояла лестница. Кто это там, на пороге – уж не Дидин ли, надев белый чепец и сложив руки на животе, смотрела прямо в сторону Мегрэ?

Заводчики мидий уже возвращались. Двадцать, тридцать лодок – странные, совсем плоские суда под названием лихтеры – выстраивались вдоль пристани, где уже рычали многочисленные грузовики, кузова которых быстро заполнялись все новыми корзинами с поблескивающими в них сотнями голубоватых мидий.

– Была только бритва, лежащая в витрине, за три франка пятьдесят сантимов. Продавец уверял, что…

Сойдет и бритва с витрины! Мегрэ больше не хотелось спать. Он был свеж и бодр, будто всю ночь провел в постели. Стаканчик белого перед выходом? Почему бы и нет?

– Вам почистить ботинки?

Конечно! Больше никакой грязи! Только чистые вещи! Мегрэ не мог не улыбнуться, увидев инспектора Межа, до смешного похожего на молодого, насквозь вымокшего петушка, который сушит перышки на солнце.

– Ничего нового, старина?

– Ничего, шеф. Пришли две женщины, одна помоложе, другая постарше… Думаю, что прислуга. Впрочем, смотрите сами…

Три окна на первом этаже были распахнуты. Это оказались окна библиотеки, где Мегрэ и судья провели перед камином предрассветные часы. Пожилая женщина в белом чепце вытряхивала коврики, и мелкая золотистая пыль танцевала в солнечных лучах.

– Судья?..

– Не видел. И дочь не видел. А вот этот старикашка не помолчал и пяти минут, совсем замучил…

Мегрэ взглянул туда, куда указывал Межа, и увидел таможенника. При свете дня глаза его косили еще больше. Он ждал, что его вот-вот окликнут, и готов был прибежать по первому зову.

– Оставайся здесь до моего возвращения. Я ненадолго.

– А можно мне быстренько выпить чашечку кофе?

Можно! Настроение у комиссара было замечательное. Чуть позже он уже входил в здание местной жандармерии и представлялся командиру отделения.

– Прежде всего мне нужно воспользоваться вашим телефоном. Вы не могли бы соединить меня с прокуратурой в Ля-Рош-сюр-Йон?