– Вон там.

Я невольно затаил дыхание, когда медичка повела меня через лагерь к кругу, находившемуся ближе всего к костру. Харпер Лейн, свернувшись в клубок, лежала на боку, совсем близко к огню: ее спутанные светлые волосы рассыпались по спине, и она не шевелилась.

– Она жива, – сказала Сабрина. – Но больше я ничего не знаю. Она не дышала, когда ее вытащили на берег. Я привела ее в чувство, но она бредила. Возможно, это временное повреждение мозговой деятельности или… как я уже говорила вчера вечером, любое перенапряжение и чрезмерные физические нагрузки очень опасны.

– А вы считаете, что мы не должны были ничего делать? – возразил я ей. – Просто стоять и наблюдать, как они умирают? Или сказать им, что мы очень хотели бы помочь, но не можем, потому что нам запретил доктор?

– Нет, я совсем не это хотела сказать. Я пыталась вам объяснить, что нестабильное физическое состояние Харпер перед тяжелыми нагрузками и кислородным голоданием могло усугубить уже имевшиеся повреждения, и поэтому поставить точный диагноз стало намного труднее.

– Хорошо. Раз уж об этом зашла речь… – Я сделал глубокий вдох и потер виски, пытаясь справиться с жуткой головной болью. Сабрина спасла несколько дюжин жизней и, судя по ее виду, вообще не спала ночью. – Послушайте, я себя кошмарно чувствую, и меня мучает вопрос, правильные ли решения я принимал ночью.

– Скорее всего, это моя вина. То, что мне пришлось делать, – не совсем моя область деятельности.

– Ладно. Вы могли бы… немного поработать над тем, как следует себя вести с пациентами.

– Я не занимаюсь пациентами.

– Да, я уже понял. И какова ваша специализация?

Доктор отвернулась и отошла от костра.

– Думаю, вам необходимо что-нибудь съесть, а потом отдохнуть еще немного, – сказала она, не ответив на мой вопрос.

– Сэндвич и сон. Мне нравится. – Я окинул взглядом берег и прислушался, но ничего не услышал. – А где кавалерия?

– Какая кавалерия?

– Ну, вы понимаете… вертолеты, спасательные службы… Они уже должны быть здесь.

– Я никого не видела.

– Вы шутите?

– Поверьте, я говорю правду.

Я понял, что общение с людьми было не самой сильной стороной Сабрины; видимо, по этой причине она и не являлась практикующим врачом, как сама мне сказала. Впрочем, на настоящий момент загадка этой женщины была не самой главной вещью в жизни.

Я подумал, что, возможно, спасательные отряды разбили лагерь около носовой части упавшего самолета. Он потерпел крушение почти двенадцать часов назад – и здесь обязательно кто-то должен был появиться. В суматохе вчерашнего вечера и ночи я оставил свой мобильный телефон в кармане, и теперь лишь убедился в том, что и так уже знал: он не работал.

– Я схожу проверю, как там дела с другим обломком, и добуду еды. Вам принести что-нибудь? – предложил я Сабрине.

– Да, пожалуйста. Пол-литровую бутылку воды и полный обед, в идеале на тысячу калорий: пятьдесят процентов углеводов, тридцать протеина, а остальные двадцать – жиры, – усмехнулась та. – Желательно с минимальными добавками и не прошедших обработку.

– Отлично.

– Я могу добавить еще параметры, если это вам поможет.

– Нет-нет, я все понял.

Я шел по тропинке в лесу, по которой вчера мы бежали с Харпер. Она уже тогда была без сил. Мне бы следовало понять это и не просить ее плыть с нами в самолет. Я оглянулся на нее, когда вызывал добровольцев, практически не подумав. После произнесенной мной речи получилось так, будто я заставил ее согласиться, выставив перед всеми. Так что, если с ней произойдет что-нибудь плохое, это будет следствием моей ошибки. Чувство вины давило мне на плечи, буквально прижимая к земле и мешая двигаться вперед.

Неожиданно я услышал впереди крики и увидел около двух дюжин людей, которые столпились около аварийного трапа, ведущего к двери в кабину.

– Это наша еда! – крикнул один из них.

Я узнал голос пьяного ублюдка с места 2Д. Он стоял у трапа, кричал и отталкивал от него людей.

– Мы за нее заплатили! – Он наставил палец в лицо мужчины, который стоял перед ним. – В стоимость билетов первого и бизнес-класса входит эта еда. Ешьте то, что предназначено для экономкласса. Я слышал, что он около озера.

Я не особо колебался: мне сразу пришла в голову мысль, что для разнообразия будет приятно принять легкое решение.

Не говоря ни слова, я пробрался сквозь толпу к трапу.

– Ты!.. – фыркнул 2Д перед тем, как я изо всех сил врезал ему по морде.

Он упал спиной на трап, взлетел в воздух и снова неуклюже рухнул, но уже в следующее мгновение вскочил и бросился на меня. Я остановил его новым ударом в лицо, который отбросил его назад, на сей раз под углом, и он скатился с трапа на землю.

Каждое движение причиняло мне боль, но одновременно я испытал и невероятное удовольствие. Я первый раз ударил человека с тех пор, как мне исполнилось десять, – и, надеюсь, в последний, – но, вне всяких сомнений, оно того стоило.

Глаза лежавшего на земле 2Д метали молнии.

– Я позабочусь, чтобы тебя арестовали, когда все закончится, – заявил он.

– Правда? И каким же образом?

– У меня две дюжины свидетелей.

– Ну да? – Я оглянулся на толпу: все улыбались, а кое-кто качал головой.

– И у меня есть доказательства, – продолжал скандалист, показав на свое окровавленное лицо.

– Доказательства того, что самолет потерпел крушение? – уточнил я с усмешкой.

Затем я повернулся к Джиллиан, которая смотрела на происходящее широко раскрытыми глазами.

– Сколько еды осталось?

– Немного. Точно я не знаю, – отозвалась стюардесса.

– Возьми двух человек в помощь и вынесите все сюда.

Люди потянулись к трапу, но я поднял вверх руки.

– Подождите. Нам нужно оставаться здесь. Положение самолета может быть нестабильным. Когда Джиллиан вынесет еду, мы поделим ее поровну.

В толпе раздались недовольные голоса, но спорить всерьез никто не стал. В конце концов, я только что отделал незнакомого парня, казалось бы, без особой на то причины.

У меня за спиной Джиллиан с помощью двух мужчин с трудом поднималась по трапу. Я решил, что нет никакого смысла строить лестницу, учитывая, что нас должны были в самое ближайшее время спасти, но кто-то мог пострадать, если этого не сделать. Поэтому я подошел к стюардессе и ее помощникам, чтобы обсудить, что мы можем использовать, начиная с багажа и кончая тележками, на которых развозят еду и все прочее. Мы сошлись на том, что первым делом надо заняться завтраком, а потом вещами.

Что дальше? Люди продолжали стоять около трапа, точно толпа зрителей, пришедших на концерт. Я понимал, что нам срочно нужна помощь. Нужны спасательные отряды.

– У кого-нибудь есть работающий мобильный телефон? – спросил я.

В ответ послышалось несколько голосов:

– Нет, сигнал не ловит.

– Батарейка разрядилась.

– Я всю ночь пытался позвонить, ничего…

– Ни у кого нет, я спрашивал.

Странное явление, пожалуй, даже невозможное. Из двухсот пассажиров самолета, потерпевшего крушение в Англии, ни у одного не работал мобильник? Что-то здесь было не так…

Похоже, все остальные думали так же. Мужчина в твидовом пиджаке, надетом поверх футболки с надписью «Доктор Кто», и джинсах вышел из толпы.

– Все понимают, что произошло, да? – спросил он и замолчал, дожидаясь, когда все обратят на него внимание. – Третья мировая война. Они отключили электронику и все средства связи. Началось вторжение, вот почему никому нет до нас дела! Сейчас у них гораздо более серьезные проблемы, чем спасать горстку людей с потерпевшего крушение самолета.

Со всех сторон послышались стоны и испуганные возгласы. Невысокий лысый мужчина в черном свитере и крошечных круглых очках заговорил медленно, старательно произнося каждое слово, точно профессор, отчитывающий своего самого нелюбимого студента, и в его голосе я уловил акцент жителя штата Висконсин:

– Ваше предположение притянуто за уши! Более того, оно абсурдно.