Инстинктивно сделав шаг назад, к краю платформы на вершине Гибралтарской дамбы, я посмотрела вниз, в бездну глубиной в тысячу футов, на далекую каменистую землю, где когда-то находилось дно Средиземного моря. Несколько мгновений тишину нарушал лишь грохот падающей вниз воды. Здание – или город? – находящееся передо мною, стояло в центре дамбы, потому что я видела обе стороны пролива: Африка, Марокко – слева; Европа, бывшая Испания и город Гибралтар – справа. Два потрепанных воздушных корабля со следами огня замерли на платформе возле высотных зданий… Я подумывала, не попытаться ли мне сбежать, но понимала, что для этого мне сперва пришлось бы преодолеть не одну милю. Я оказалась в ловушке.

Из здания стали выходить другие люди, но я сосредоточила внимание на тех, кого узнала, – на Сабрине и Юле.

Прищурившись, я вглядывалась в их лица, безуспешно пытаясь найти хотя бы какие-то различия между ними и телами, которые лежали в лаборатории. Как такое могло быть?!

– Это я, Харпер, – сказала доктор Шредер, делая шаг ко мне.

Я отступила назад:

– Я видела твое тело.

– Это не я. Я – Сабрина, с которой ты летела в самолете, – заявила идущая ко мне женщина.

Я покачала головой, и порыв ветра швырнул мне в лицо прядь волос. Я стояла в шести футах от пропасти.

Шредер сделала еще один шаг в мою сторону.

– Ты повредила ногу, когда вместе с Ником спасала людей на озере. Потом у тебя началось заражение. Довольно сильное. Ник настаивал, чтобы я дала тебе антибиотики. Он очень рассердился, когда я отказалась. Ты помогла мне, согласившись, что нам следует беречь их для спасения других жизней. Это я, Харпер.

Уж не знаю, в чем причина: то ли в том, что я не могла забыть ее мертвое тело в лаборатории, то ли в невероятных событиях последних дней, – но я ей не поверила. Паранойя побеждала. А если они допросили Сабрину перед тем, как убить ее и создать клон? Я решила устроить ей небольшой экзамен.

– После катастрофы я начала подозревать тебя и Юла. Почему?

Шредер ответила без малейших колебаний:

– Ты слышала, как мы разговаривали в кабине, спорили о том, что могло стать причиной катастрофы и связано ли это с нами. Мы так ничего и не объяснили до того, как оказались в «Зале Титанов», перед тем как началось сражение, – Сабрина указала на окружавших нас людей, – и Титаны нас спасли.

Спасли.

– Отойди от края, Харпер, – попросила врач. – Мы все объясним.

Моя голова была готова взорваться. За прошедший час Сабрина провела со мною индивидуальный урок истории, с серией вопросов и ответов о том, что происходило в этом мире.

Как выяснилось, очень многое. Но главное, существовало два мира – тот, что мы оставили в 2015 году, и этот, где мы разбились шесть дней назад. Складывалось впечатление, что я стала частью заговора, изменившего пространство и время, и оказалась в центре конфликта, исход которого должен был определить судьбу человечества в двух различных Вселенных.

Больше никогда не буду летать!

В итоге оказалось, что пассажиры рейса 305 являлись подопытной группой для вакцины, созданной Титанами, чтобы вернуть колонистов с орбитальной станции и снова заселить Землю. Наш самолет должен был приземлиться в Хитроу, где они собирались оценить состояние пассажиров и эффективность вакцины.

– Именно здесь и возникла проблема, – сказала Сабрина, присаживаясь на стул перед лабораторным столом.

– Проблема? – переспросила я.

– Катастрофа.

Наш самолет развалился на две части и упал в сельской местности – я бы не стала называть такой поворот событий словом проблема, но решила оставить свое мнение при себе.

Шредер же продолжала урок истории. Я сидела на стуле напротив нее, как плохой ученик, оставленный в классе после занятий.

– Самолет разбился не из-за технических неполадок, – сказала медичка. – Устройства Юла – то, которое он построил в прошлом, и то, что создал в будущем, – сработали качественно. Причиной катастрофы стали Титаны.

Последние слова Сабрины меня удивили.

– Вскоре после того, как мы оказались в этой Вселенной, в Хитроу началась гражданская война между Титанами, которая продолжается до сих пор, – объяснила моя собеседница. – Схватки у места падения самолета и возле «Зала Титанов» – это лишь два эпизода, которые произошли у нас на глазах.

– А из-за чего они воюют? – спросила я.

– Из-за кого. Попросту говоря, они сражаются из-за нас, пассажиров рейса триста пять, а точнее, двоих из них. После того как Юл сумел связаться через К-сеть с прошлым, Титаны пытались решить, как им следует поступить с пассажирами нашего самолета после того, как тот приземлится. Оливер и Николас…

– Ник? – опять переспросила я. И Сабрина покачала головой:

– Мне сказали, что Титана из сто сорок седьмого года называют Николас.

– Понятно.

– Оливер и Николас хотят оставить пассажиров здесь. Они считают, что, если изъять из нашего мира Ника, Юла и меня, «Фонд Титанов» не сумеет достигнуть своих целей и, прежде всего, не сможет создать терапию бессмертия, что, в свою очередь, предотвратит страшную эпидемию. А другая фракция, которой руководили местные Юл и Сабрина, хотела восстановить квантовый мост между Вселенными после того, как действие вакцины будет проверено. Они считали, что Титаны не имеют права вырывать двести жизней из другой Вселенной – тем более что половина из них к тому же погибнет из-за вируса. Юл и Сабрина из этой Вселенной выступали за невмешательство, но другие Титаны полагали, что у них есть моральные обязательства и им следует предотвратить эпидемию в нашем мире. Они не соглашались на планы, в которых не было предусмотрено спасение нашей Вселенной. Юл предложил другое – невероятное – решение. Его исходный план состоял в том, чтобы вернуть обратно всех пассажиров рейса триста пять сразу после подтверждения действия вакцины. Однако Юл и Сабрина не понимали, что Оливер и Николас не собирались следовать плану – они намеревались помешать восстановлению квантового моста. Более того, их задача заключалась вовсе не в тестировании вакцины. Это было лишь прикрытием для осуществления их главной цели: добиться того, чтобы пассажиры нашего рейса остались в этой Вселенной навсегда.

– Но почему?

– Любовь. Оливер и Николас выбрали этот рейс из-за того, что на борту самолета находились два человека, которых они очень любят, – и для них это критический момент в жизни.

– Грейсон, – кивнула я.

– Да, Оливер хотел осуществить свое последнее желание: дать Грейсону второй шанс, не позволить ему уничтожить собственную жизнь.

– А кто был так дорог для Николаса?

– Для него все обстояло иначе. Рейс триста пять оставался единственным шансом вновь увидеть любовь всей его жизни – женщину, которая умерла после начала эпидемии. В течение семидесяти шести лет он мечтал о том дне, когда сможет перенести ее сюда и начать с нею новую жизнь, ведь прежде они не могли быть вместе – бессмертный Титан и обычная женщина. Николас мечтал о встрече с тобою. Именно тебя он хотел вернуть с помощью нашего рейса.

Несколько мгновений эхо голоса Сабрины гуляло по лаборатории, а она ждала моего ответа. Однако в моей голове воцарилась полнейшая пустота. Мне никак не удавалось осмыслить ее слова. Николас, человек, который в пятнадцатом году был Ником Стоуном, устроил катастрофу рейса 305, чтобы я оказалась здесь…

– Ради меня? – повторила я слова Шредер.

Та коротко кивнула.

– В те годы, что прошли после создания «Фонда Титанов», вы с Николасом много работали вместе. Вы стали близкими друзьями, а потом дружба переросла в нечто большее. В две тысячи семьдесят первом году он украл терапию бессмертия, чтобы спасти тебе жизнь.

Тот отрывок в моем дневнике… Моя запретная любовь. Это он. Ник… Нет, Николас… Господи, как все запутано! Я так и этак прокручивала факты в голове, пытаясь разобраться. Он украл терапию для меня, для будущей Харпер, чтобы сделать меня Титаном и провести вместе со мною целую вечность. Это было удивительно и драматично, но вместе с тем… так романтично… Я не могла привыкнуть к новой для себя мысли.