Пожалуй, это было уже слишком. Получался перебор.

Но у меня в любом случае ничего не вышло бы. Это ужас цифрового века: никому не скрыться. Даже если бы я потеряла сотовый телефон, придумала убедительное объяснение своего молчания или мне пришлось ехать помогать матери, у меня оставался доступ к электронной почте – как у меня дома, так и у нее, – чтобы отправить короткое «да». Не позвонить моему агенту было невежливо, ведь он приложил столько усилий, чтобы я получила этот заказ. Он имел право на ответ. И мистер Шоу с издателем – тоже.

Я тут же отправила со своего телефона сообщение агенту, поблагодарила за затраченные усилия, но… я еще не приняла решение.

Ответ пришел почти сразу:

Благодарю, Харп. Я тебя не тороплю, но хочу, чтобы ты знала: они желают начать как можно скорее. Через час мне предстоит разговор с редактором. Так что держи меня в курсе.

Водка не помогла мне принять решение. Пришло время применить новую тактику.

Пробежала: 3 мили.

(поправка, хочется быть предельно честной).

Пробежала: 1,5 мили.

Прошла, размышляя о жизни и кардинальных вопросах: 1,5 мили.

Принято решений: 0.

Когда я вернулась, меня поджидали два голосовых сообщения. Оба от Рона. Я включила первое:

– Только что закончил разговор с редактором, Харп. Ты нравишься Шоу – что вполне естественно. Редактор хочет позвонить в Нью-Йорк сегодня утром и сказать, что мы готовы. И-и-и-и они удваивают аванс, плю-ю-ю-юс увеличивают твой процент – а я их даже ни о чем не просил. Возможно, свяжусь с тобой позже. Что-то происходит, постараюсь выяснить. Срочно нужен твой ответ, Харп. Открываются замечательные возможности.

Следующее сообщение агента пришло через пятнадцать минут после первого:

– Кажется, я знаю, что готовится, Харп. До меня дошли слухи, что сын Шоу, Грейсон, продает скандальные секреты. Издатели Нью-Йорка не хотят с ним связываться, но у него есть агент здесь, и они уже начали работу. Торги обещают быть очень серьезными. Говорят, Грейсон много знает. Возможно, он даже способен предъявить уголовные обвинения. Раскрыть тайны жизни богатых и знаменитых. Оливеру Нортону Шоу необходим человек, который сможет поведать его историю, ИСТИННУЮ ИСТОРИЮ, когда тонны лжи выплеснутся на прилавки магазинов. И сейчас уже не имеет значения, кто напишет книги, – они будут подпитывать друг друга. Появляется великолепная возможность, Харп. Позвони мне, как только получишь это сообщение!

Ага. Сегодня я приму решение. И я знаю, каким оно будет.

После похода в «В.Х. Смит» я стала беднее на восемь с половиной фунтов, но зато теперь являлась гордой обладательницей множества блокнотов, письменных принадлежностей и рекламных плакатов, которые разложила на полу у себя в гостиной. Я передвинула диван, стол и стулья к стене, и теперь моя гостиная превратилась в большую студию, посвященную «Алисе Картер».

Я собиралась отдать ей целый день, вложить всю себя в ее историю и, если она появится, если потребует, чтобы ее написали, уделить «Алисе» все внимание, в котором она нуждалась. Если же ее история покажется мне скучной – как было в течение нескольких лет, – я отложу ее в сторону и сделаю логичный выбор.

Именно так должен поступать рациональный взрослый человек, и, обдумав все это, я почувствовала себя значительно лучше.

После того как наш самолет приземлился в Сан-Франциско, мне полегчало – во всяком случае, физически. Но меня не оставляло ощущение, что я о чем-то забыл и должен сделать что-то очень важное. Словно меня преследовало чувство вины непонятно за что.

Ну что же, уже шаг вперед – какое-то чувство. Нечто новое.

Я позвонил единственному человеку, который мог мне помочь, и, к счастью, он оказался свободен.

– Как прошла твоя неделя?

– Ничего нового.

– Объясни.

Доктор Гомес скрестил ноги и одарил меня специальным взглядом. Наверное, все психологи с ним рождаются – или их этому учат в школе.

– У меня такое впечатление, что я наблюдаю за своей жизнью со стороны, – попытался объяснить ему я.

– В каком смысле?

– Я не испытываю волнения в те моменты, когда должен. Бо́льшую часть времени мне безразлично, что произойдет дальше. Я ощущаю какую-то пустоту. Но… в последние два дня у меня появилось чувство, будто я забыл нечто важное. Нечто очень существенное.

– Ты чувствуешь опасность?

– Что?

– Приближение опасности, которая грозит тебе самому или другим?

– Нет. Ты меня не слушаешь. Мои ощущения не настолько сильны, чтобы я причинил себе вред. У меня нет депрессии, нет маниакальных страхов. Я – ничто. Словно все провода в моем мозгу отсоединены друг от друга… Послушай, я не опасен для себя или для кого-то другого, но меня ужасает мысль, что лучшие годы свой жизни я проведу, глядя со стороны, как они утекают, словно наблюдая за аквариумом с рыбами.

Во многих отношениях инвестиции в новое производство – это мыльная опера.

Декорации, по большей части, всегда похожи. Появляются и исчезают одни и те же персонажи, происходят драматические перестановки и удачи… Потом они куда-то пропадают на время, а когда возвращаются, то готовы снова клясться, что нашли очередную золотую жилу.

Тайну сохраняют все. Однако слухи распространяются со скоростью света.

Компании приносят удачу, инвесторы начинают волноваться. И эти парни возвращаются год за годом, хотя они уже давно заработали столько денег, чтобы никогда не работать. Их привлекает риск, ставки, игра…

И каждый раз загадка остается неизменной: гениален изобретатель или безумен? Ответишь правильно – станешь богатым. Ошибешься – и тебе будут постоянно напоминать об этом те, кто отказался выложить деньги. Наделаешь слишком много ошибок – и не сможешь убедить пенсионные фонды и крупных инвесторов вложить деньги в очередной проект. Игра закончится.

В половине случаев невозможно понять, кто безумен, а кто гениален. Есть четкая линия, разделяющая необходимую уверенность и ее избыточность. Если ее слишком много или слишком мало, риск становится неоправданным.

В этом бизнесе, как и в других случаях, когда люди делают тщательно просчитанные ставки, существуют лидеры и те, кто идет за ними. Некоторые фонды предпочитают вкладывать средства на более поздних этапах разработки продукта, когда риски уменьшаются (но и доходы падают), другие участвуют на ранних стадиях – но только после того, как в дело входят ведущие фирмы, известные своими успехами. Так безопаснее. Если кто-то из игроков высшей лиги проявляет инициативу, значит, перспективы у продукта хорошие.

Моя фирма являлась лидером. За последние несколько дней я получил множество сообщений по электронной почте, в которых мне всячески советовали встретиться с одним человеком, который привлек всеобщее внимание. Имя этого молодого азиата пока упоминали шепотом – вслух о нем заговорят после того, как деньги будут вложены.

Его звали Юл Тан, и мы сидели вдвоем в комнате для переговоров в моем офисе. Его лэптоп стоял на столе рядом со стопкой папок. Парень не показался мне испуганным или слишком самоуверенным, и он не был склонен к длинным разговорам. Тана занимала только его работа. Я подумал, что, возможно, он предлагал нечто из ряда вон выходящее.

– Я называю это К-сеть, – сказал Юл и положил передо мною лист бумаги. – Иными словами, квантовая сеть. Для ее работы вполне годятся существующие компьютеры. Беспроводная система. Она использует квантовую сцепленность для передачи огромных баз данных со скоростью света.

Он начал объяснять детали, и его рассказ заметно усложнился, но я не стал его останавливать. То, что я услышал, было просто невероятно. Бесплатный высокоскоростной Интернет, не требующий инфраструктуры. Он перевернет весь мир. Потенциал этого изобретения был просто огромным.