«И это сын Джона Аррена», – не веря себе, думала она. Она вспомнила своего собственного мальчика, трехлетнего Рикона, который был в два раза моложе Роберта и в пять раз сильнее. Нечего удивляться, что лорды Долины противятся. Она впервые поняла, почему король попытался забрать это дитя от матери, чтобы воспитать у Ланнистеров…

– Мы здесь в безопасности, – сказала Лиза. Но Кэтлин не поняла, к кому она обращается – к ней или к мальчику.

– Не будь дурой, – возразила Кэтлин, чувствуя, как в ней закипает гнев. – Никто здесь не в безопасности. И ты прискорбно ошибаешься, если считаешь, что, спрятавшись здесь, заставишь Ланнистеров забыть о себе.

Лиза прикрыла ухо мальчика ладонью.

– Даже если они сумеют провести войско через горы и возьмут Кровавые Ворота, Орлиное Гнездо неприступно. Ты сама видела это. Ни один враг не доберется до нас.

Кэтлин хотелось ударить сестру. «Дядя Бринден пытался предупредить меня», – вспомнила она и сказала:

– Неприступных замков не бывает.

– Кроме нашего, – настойчиво повторила Лиза. – Все так утверждают. Но я не знаю теперь, что делать с Бесом, которого ты привезла сюда.

– Он плохой? – спросил лорд Орлиного Гнезда, выпуская изо рта грудь матери с влажным и красным соском.

– Он очень плохой человек, – ответила ему Лиза, прикрываясь. – Но мама не позволит сделать больно своему маленькому мальчику.

– Заставь его полетать, – настойчиво сказал Роберт.

Лиза погладила голову сына.

– Быть может, мы так и сделаем, – пробормотала она. – Быть может, именно так мы и поступим.

Он обнаружил Мизинца в гостиной комнате борделя, лорд Бэйлиш дружелюбно беседовал с высокой элегантной женщиной в расшитом перьями одеянии, покрывавшем черную, словно чернила, кожу. У очага Хьюард играл в фанты с пышной девкой. Судя по всему, он уже проиграл пояс, плащ, кольчугу и правый сапог, в то время как девице пришлось расстегнуть пуговицы на своем платье до талии. Возле окна, по которому текли струи дождя, с настороженной улыбкой на лице стоял Джори Кассель и наблюдал за Хьюардом, переворачивающим карты и наслаждавшимся видом.

Нед остановился у подножия лестницы и натянул перчатки.

– Пора уходить. Мои дела здесь закончены.

Хьюард вскочил на ноги, поспешно собирая свои вещи.

– Как вам угодно, милорд, – сказал Джори. – Я помогу Уилу привести коней. – Он направился к двери.

Мизинец прощался долго. Он поцеловал руку чернокожей женщине, шепнул ей на ухо какую-то шутку, от которой она расхохоталась, и только потом повернулся к Неду.

– Ваши дела, – спросил он непринужденным тоном. – или Роберта? Говорят, что десница видит сны короля, отдает приказы голосом короля и правит мечом короля. Значит ли это, что и трахаете вы чл…

– Лорд Бэйлиш, – перебил его Нед. – Вы слишком далеко заходите. Конечно, я благодарен вам за помощь. Нам пришлось бы потратить не один год, чтобы самостоятельно обнаружить этот бордель. Но это не значит, что я намереваюсь терпеть ваши насмешки. И я более не десница короля.

– Лютоволк, должно быть, зверь обидчивый, – заметил Мизинец, резко скривив рот.

Под теплым дождем, хлеставшим с черного неба, они направились к конюшне.

Нед набросил на голову капюшон плаща. Джори вывел его коня. Молодой Уил следовал за ним, одной рукой выводя кобылу Мизинца; другой он застегивал пояс и завязывал брюки. Из дверей конюшни выглянула, хихикая, босоногая шлюха.

– Возвращаемся в замок, милорд? – спросил Джори. Нед кивнул и вскочил в седло. Мизинец последовал его примеру. Джори и другие поскакали за ними.

– А у Чатаи отличное заведение, – проговорил Мизинец. – Я почти решил купить его. Бордель – куда более надежное вложение денег, чем корабли, я давно понял это. Шлюхи тонут редко, а когда их берут на абордаж пираты, то, как и все прочие, они платят за это доброй монетой. – Лорд Петир усмехнулся собственному остроумию.

Нед позволил ему трещать. Спустя какое-то время спутник его успокоился, и они ехали дальше в молчании. Улицы Королевской Гавани казались пустыми и темными. Дождь прогнал всех горожан под крыши. Капли стучали по голове Неда – теплые, как кровь, и безжалостные, как старые грехи. Струйки воды бежали по его лицу.

– Роберт не ограничится только моей постелью, – говорила ему Лианна в ту далекую ночь в Винтерфелле, когда их отец обещал руку дочери молодому лорду Штормового Предела. – Я слыхала, что в Долине у него есть ребенок от какой-то девушки. – Нед держал младенца на своих руках; он не мог отрицать этого, как не мог солгать сестре, но он заверил ее в том, что поведение Роберта до помолвки ничего не значит, что человек он хороший и будет любить ее всем своим сердцем. Лианна лишь улыбнулась. – Любовь – милая штука, драгоценный мой Нед, но она не в силах изменить природу мужчины.

Девушка была так молода, что Нед не посмел спросить ее о возрасте. Вне всякого сомнения, она была девственницей – в лучших борделях всегда отыщут девственницу для толстосума. Легкие рыжие волосы и веснушки, припорошившие нос. Когда она извлекла грудь, чтобы дать сосок младенцу, Нед заметил веснушки на ее груди.

– Я назвала ее Баррой, – сказала она, пока ребенок сосал. – Она так похожа на него, правда, милорд? Его нос, его волосы…

– Похожа. – Эддард Старк прикоснулся к тонким темным волосикам младенца. Его пальцам они казались черным шелком. Как он помнил, у первой дочери Роберта были столь же тонкие волосы.

– Когда увидите его, милорд, скажите… если это будет вам угодно, скажите ему, какая она прекрасная девочка!

– Я скажу, – пообещал Нед. Это было его проклятием. Роберт поклянется в вечной любви и забудет про обеих еще до вечера, но Нед Старк сдержит слово. Он вспомнил обещания, данные им Лианне на смертном одре, и цену, которую заплатил, чтобы выполнить их.

– И скажите ему, что я больше ни с кем не была, клянусь, милорд, и старыми богами, и новыми. Чатая говорит, что у меня из-за ребенка есть еще полгода, и я надеюсь, что он вернется. Скажите ему, что я жду, правда! Я не хочу ни денег, ни камней, его одного. Он всегда был так добр ко мне…

«Добр к тебе», – подумал Нед.

– Я скажу ему, дитя, и обещаю тебе – Барра не будет знать нужды.

Она улыбнулась, столь трепетно и нежно, что сердце его раскололось. И сейчас ночью, под дождем, Нед видел перед собой лицо Джона Сноу – помолодевшее собственное лицо. «Если боги настолько немилосердны к бастардам, – подумал он, – зачем же они наполняют мужчин похотью?»

– Лорд Бэйлиш, что вам известно о бастардах Роберта?

– Ну, для начала, у него их больше, чем у вас.

– Сколько же?

Мизинец пожал плечами. Ручейки влаги стекали по его плащу.

– Какая разница? Если не стеснять себя в количестве женщин, какая-нибудь да одарит тебя подарком, а его светлость никогда не страдал от застенчивости. Я знаю, что он признал парня из Штормового Предела, которого зачал в ночь свадьбы лорда Станниса. Едва ли он мог поступить иначе. Мать его из Флорентов, племянница леди Селисы, одна из ее прислужниц. Ренли утверждает, что Роберт схватил девицу прямо в пиршественном зале и уволок ее наверх, где и взял в брачной постели, пока Станнис и его невеста танцевали. Лорд Станнис решил, что король запятнал честь дома его жены, и потому, когда мальчик родился, отправил его к Ренли. – Он искоса глянул на Неда. – Еще я слыхал, что у Роберта была пара близнецов от служанки в Утесе Кастерли, этих он сделал три года назад, когда поехал на Запад на турнир лорда Тайвина. Серсея приказала убить детей и продала мать мимоезжему работорговцу. Так близко от дома… слишком жестокий укол для гордости Ланнистеров.

Нед скривился, подобные уродливые повести рассказывали о каждом великом лорде королевства. Он вполне мог поверить, что Серсея Ланнистер способна решиться на такой поступок… но неужели король позволил ему совершиться? Тот Роберт, которого он знал, не смирился бы с этим, но тот Роберт, которого он знал, еще не умел закрывать глаза на то, чего не хотел видеть.