– Нет, – отозвалась она, словно эхо. Он поставил ее и придвинул к себе, чтобы снять последние одежды. Ночной воздух холодом прикоснулся к нагому телу. Дэни поежилась, на ногах и руках выступила гусиная кожа. Она боялась того, что будет, но ничего страшного не случилось. Кхал Дрого сидел, скрестив ноги, впивая ее тело своими глазами. А потом начал прикасаться к ней, сперва почти незаметно, потом крепче. Дэни ощущала свирепую силу в его руках, но ей не было больно. Он взял ее руку и по одному растер пальцы. Потом нежно провел рукой по ноге. Погладил лицо, уши, ласково повел пальцем вокруг рта, запустил обе руки в волосы и расчесал их своими пальцами. Потом повернул ее, растер плечи, провел рукой по спине.

Наверное, прошли часы, прежде чем его руки добрались до грудей.

Он гладил мягкую кожу под ними, пока по ним не побежали мурашки. Поведя пальцами вокруг ее сосков, он зажал их между указательным и большим пальцами, а потом потянул на себя – сперва легко-легко, а потом настойчивее, так, что соски напряглись и заныли.

Тогда он остановился и посадил девушку к себе на колени. Дэни горела, задыхалась, сердце колотилось в груди. Взяв ее лицо в свои огромные руки, он заглянул в ей глаза.

– Нет? – спросил он. И она поняла, что это за вопрос.

Она взяла его руку и опустила к влаге между своих бедер.

– Да, – прошептала она, вводя в себя его палец.

Его разбудили за час до рассвета, когда серый мир еще не начинал шевелиться. Алин грубо вытряхнул его из снов, и полусонный Нед, спотыкаясь, вывалился в предутренний холодок, обнаружив своего коня оседланным, а рядом короля – уже верхом. На Роберте были толстые коричневые рукавицы, тяжелый меховой плащ с капюшоном закрывал его уши, и выглядел он медведем, взгромоздившимся на лошадь.

– Просыпайся, Старк! – прогремел он. – Приходи в себя. Нужно обсудить государственные дела.

– Конечно, – отвечал Нед. – Входите, ваша светлость. – Алин поднял полог шатра.

– Нет, нет, нет, – сказал Роберт, каждое слово его курилось дымком. – В лагере полно чужих ушей. К тому же я хочу проехаться, осмотреть твой край. – Сир Борос и сир Меррин с дюжиной гвардейцев ожидали позади короля. Неду оставалось лишь протереть глаза, одеться и вскочить в седло.

Темп задал Роберт, подгонявший своего огромного черного жеребца так, что Неду едва удавалось не отставать. На ходу он выкрикнул вопрос, но ветер унес в сторону слова, и король его не услышал. Потом Нед ехал в молчании. Они вскоре оставили Королевский тракт и направились в сторону через холмы, скрытые туманом. К этому времени телохранители чуть отстали и, конечно, ничего не расслышали бы, но Роберт по-прежнему гнал вперед. Когда они поднялись на невысокий гребень, рассвело, и король остановился. К этому времени они отъехали на несколько миль к югу от ночной стоянки. Взволнованный, раскрасневшийся Роберт обратился к Неду, остановившему своего коня рядом с ним.

– Боги, – ругнулся он хохоча. – Как хорошо выбраться на волю и проехаться так, как положено ездить мужчине! Клянусь тебе, Нед, можно свихнуться от этой черепашьей езды. – Роберт Баратеон никогда не отличался терпением. – А еще проклятая карета, я не могу больше терпеть ее стоны и скрипы. Для нее любой пригорок – гора… Обещаю тебе, если у проклятой телеги сломается еще одна ось, я сожгу ее, и пусть Серсея идет пешком!

Нед расхохотался:

– С радостью зажгу для тебя факел.

– Добрая душа! – Король хлопнул его по плечу. – Я наполовину решился оставить их позади и поехать вперед.

Улыбка легла на губы Неда.

– Уверен, что ты не шутишь.

– А как же! – ответил король. – Что ты на это скажешь, Нед? Ты да я, двое странствующих рыцарей на Королевском тракте, мечи у поясов, лишь богам известно, что нас ожидает! И пусть фермерская дочка или девка из таверны согреет сегодня наши постели!

– Неплохо бы, – качнул головой Нед. – Но теперь у нас есть обязанности, мой господин… перед страной, перед детьми, у меня перед моей благородной женой, а у тебя перед королевой. Мы больше не юноши.

– Ты никогда не был молод, вот что, – буркнул Роберт. – Как жаль. И все же однажды это случилось… как же звали твою простушку? Бекка? Нет, это одна из моих, помню, помню, черные волосы и сладкие большие глаза, в них и утонуть можно. Твою звали… Алина? Нет, ты говорил мне однажды. Или это была Мерил? Да ты же знаешь, кого я имею в виду, мать твоего бастарда!

– Звали ее Вилла, – отвечал с прохладной любезностью Нед, – и я бы предпочел о ней не говорить.

– Вилла, да. – Король ухмыльнулся. – Должно быть, редкостная девка, раз сумела заставить лорда Эддарда Старка забыть о собственной чести, пусть даже на час. Ты никогда не рассказывал мне, как она выглядела…

Рот Неда напрягся в гневе.

– И не скажу. Оставим этот разговор, Роберт, ради той любви, которую ты питаешь ко мне. Я обесчестил себя, обесчестил Кэтлин перед богами и перед людьми.

– Милостливые боги, тогда ты едва знал Кэтлин.

– Я уже взял ее в жены. Она носила моего ребенка.

– Как всегда, ты слишком строго относишься к себе, Нед. Ерунда. Ни одна женщина не пожелает заполучить святого Бэйлора Благословенного в свою постель. – Он хлопнул ладонью по колену. – Что ж, не стану переубеждать, раз для тебя это так важно, хотя, клянусь, временами ты делаешься таким колючим, что тебе, пожалуй, следовало бы сменить в гербе волка на ежа.

Встающее солнце своими лучами, словно пальцами, перебирало белые туманные занавеси. Перед ними расстилалась просторная равнина, бурую и голую гладь тут и там нарушали длинные невысокие насыпи. Нед указал на них королю:

– Курганы первых людей.

Роберт нахмурился:

– Неужели мы заехали на кладбище?

– На севере курганы повсюду, ваша светлость, – сказал Нед. – Это древний край.

– И холодный, – добавил ворчливо Роберт, поплотнее закутываясь в плащ. Телохранители остановили коней в стороне от них, у подножия гребня. – Ну что ж, мы приехали сюда не за тем, чтобы разговаривать о могилах или ссориться из-за твоего бастарда. Ночью приехал гонец от лорда Вариса из Королевской Гавани. Ну-ка взгляни!

Король извлек из-за пояса бумагу и вручил ее Неду. Евнух Варис был главой шептунов короля. Он служил теперь Роберту, как прежде Эйрису Таргариену. Памятуя про Лизу и ее жуткое обвинение, Нед развернул бумажный свиток с тревогой, но послание касалось вовсе не леди Аррен.

– А каков источник этой информации?

– Ты помнишь сира Джораха Мормонта?

– Хотел бы я его забыть, – резко бросил Нед.

Мормонты с Медвежьего острова принадлежали к древним родам, гордым и достопочтенным. Но далекие их земли были холодны и бесплодны. Сир Джорах попытался пополнить фамильные сундуки, продав кое-кого из браконьеров тирошийскому работорговцу. Мормонты были знаменосцами Старков, и его преступление обесчестило Север. Нед совершил долгое путешествие на запад до Медвежьего острова только для того, чтобы обнаружить там, что Джорах на корабле направился в пределы, не доступные ни Льду, ни королевскому правосудию. С тех пор минуло пять лет.

– Сир Джорах сейчас находится в Пентосе и стремится заработать королевское прощение, которое позволит ему вернуться из изгнания, – объяснил Роберт. – Лорд Варис умело пользуется им.

– Итак, наш работорговец сделался шпионом, – отвечал Нед с презрением, передавая письмо назад. – Я бы предпочел, чтобы он превратился в труп.

– Варис утверждает, что шпионы много полезнее трупов, – усмехнулся Роберт. – Забудем о Джорахе. Что ты думаешь о его сообщении?

– Дэйнерис Таргариен вышла замуж за какого-то предводителя дотракийских табунщиков. Что с того? Пошлем ей свадебный подарок?

Король нахмурился:

– Нож, разве что. Острый нож и смельчака, что его вручит.

Нед не стал изображать удивление. Ненависть Роберта к Таргариенам доводила того до безумия. Нед вспомнил гневные слова, которыми они обменялись, когда Тайвин Ланнистер представил Роберту трупы жены и детей Рэйгара в качестве доказательства верности. Нед назвал поступок убийством, Роберт же объяснил всё военным временем. Когда Нед заметил, что молодой принц и принцесса едва вышли из младенческого возраста, новоявленный король бросил в ответ: