– Я не сир, – ответил Пес, но тем не менее принял победу и чемпионскую награду и, быть может, впервые за свою жизнь, признание народа. Его приветствовали, когда он оставил арену, чтобы возвратиться в свой павильон.

Когда Нед вместе с Сансой направились к полю для стрелков, к ним присоединились Мизинец, лорд Ренли и кое-кто еще.

– Тирелл, конечно, знал, что кобыла его была в поре, – говорил Мизинец. – Клянусь, мальчишка всё продумал заранее. А Грегор всегда выбирает огромных злых жеребцов, у которых больше свирепости, чем разума.

Мысль эта как будто развлекла его. В отличие от сира Барристана Селми.

– В хитрости мало чести, – чопорно провозгласил старик.

– Мало чести и двадцать тысяч золотом.

Лорд Ренли улыбнулся.

В тот день юноша по имени Энгай, простолюдин из Дорнийских марок, выиграл соревнования стрелков, одолев сира Бейлона Сванна и Джалабхара Ксо на сотне шагов, после того как все остальные лучники отсеялись на более коротких расстояниях. Нед послал к нему Алина, чтобы предложить место в гвардии десницы, но парень, еще не остывший от вина, победы и не снившихся прежде богатств, отказался. Общая схватка затянулась на три часа. В ней приняли участие почти сорок человек. Вольные всадники, межевые рыцари и свежеиспеченные оруженосцы, стремившиеся добиться репутации, дрались тупым оружием посреди грязи и крови, маленькие отряды съезжались, рубились, сражались между собой и друг против друга, чего требовали создающиеся и тут же разрушающиеся скоротечные альянсы; наконец на коне остался лишь один из сражавшихся. Победителем оказался красный жрец Торос из Мира, бритоголовый безумец, бившийся сверкающим мечом.

Ему уже приходилось выигрывать общую схватку, огненный меч пугал коней других всадников, самого же Тороса не пугало ничего. К итогам сражения можно было отнести три сломанные конечности, перебитую ключицу, дюжину раздавленных пальцев; двух коней пришлось прирезать, а порезам, ушибам и синякам не было числа. Нед был безумно рад тому, что Роберт не принял участия в схватке.

Вечером на пиру Эддард Старк испытал новый прилив надежды: Роберт находился в хорошем настроении, Ланнистеров нигде не было видно, и даже дочери вели себя хорошо. Джори привел Арью, и Санса говорила с сестрой вполне вежливо.

– Турнир был великолепен, – вздохнула она. – Тебе надо было посмотреть. А как ты поплясала?

– Все тело болит, – радостно отозвалась Арья, с гордостью предъявляя огромный пурпурный синяк на ноге.

– Должно быть, ты ужасно танцуешь, – с сомнением проговорила Санса.

Потом, пока Санса слушала труппу певцов, исполнявших сложный цикл переплетенных баллад, именуемый Танцем Драконов, Нед сам осмотрел синяк.

– Надеюсь, Форель не слишком сурово обходится с тобой, – сказал он.

Арья стояла на одной ноге. Это удавалось ей куда легче, чем прежде.

– Сирио утверждает, что всякая ссадина – это урок, а каждый урок идет на пользу.

Нед нахмурился. Этот Сирио Форель обладал превосходной репутацией, и его пышный браавосский стиль прекрасно подходил к тонкому клинку Арьи, но все же… Несколько дней назад она ходила повсюду с полоской темного шелка, завязанной на глазах. Сирио учит ее видеть ушами, носом и кожей, объяснила она. А перед этим он учил ее кружиться и делать сальто назад.

– Арья, а ты уверена, что хочешь именно этого?

Она кивнула:

– А завтра мы идем ловить кошек.

– Кошек, – вздохнул Нед. – Наверное, я ошибся, наняв этого браавосца. Если хочешь, я попрошу Джори продолжить занятия с тобой. Можно даже переговорить с сиром Барристаном, в молодости он был лучшим мечом во всех Семи Королевствах.

– Они не нужны мне, – отвечала Арья. – Я хочу Сирио.

Нед провел пальцами по волосам. Любой пристойный фехтовальщик мог научить Арью началам боя без этой чуши; без повязок, сальто, стояния на одной ноге, но он знал свою младшую дочь и успел убедиться, что спорить с ней бесполезно.

– Ну, как хочешь, – сказал он. Безусловно, вскоре ей это надоест. – Старайся быть осторожной.

– Обязательно, – торжественно пообещала она, легко перепрыгивая с правой ноги на левую.

Поздно ночью Нед проводил девочек через город и уложил их в постель. Оставив Сансу наедине с ее мечтами, а Арью с синяками, Нед поднялся в собственные палаты на вершине башни Десницы. День выдался теплым, и в комнате было душно. Нед подошел к окну и приоткрыл тяжелые ставни, чтобы впустить прохладный ночной воздух. Он заметил мерцание свечей в окнах Мизинца на противоположной стороне Великого двора. Время уже перевалило за полночь. Внизу у реки веселье только начинало затихать.

Нед извлек кинжал и принялся изучать его. Клинок Мизинца, выигранный на пари Тирионом Ланнистером, посланный, чтобы убить Брана во сне. Зачем? Зачем карлику понадобилась смерть Брана? Зачем вообще кто-то захотел покуситься на его жизнь?

Кинжал и падение Брана каким-то образом связывались с убийством лорда Аррена. Нед чувствовал это нутром, но правда о смерти Джона по-прежнему оставалась столь же скрытой от него, как и прежде. Лорд Станнис не вернулся на турнир в Королевскую Гавань, Лиза Аррен хранила молчание за высокими стенами Орлиного Гнезда. Оруженосец погиб, а Джори все еще обследовал публичные дома. Чем он располагал, кроме бастарда Роберта?

В том, что угрюмый ученик оружейника является сыном короля, Нед не сомневался. Черты Баратеонов несомненно отпечатались на его лице, скулах, глазах, черных волосах. Ренли был еще слишком молод, чтобы сын его мог достичь такого возраста, холодный Станнис замкнулся в своей гордости, поэтому Гендри, безусловно, сын Роберта.

Но что же он узнал, обнаружив мальчика? По Семи Королевствам король оставил немало детей. Он открыто признал одного из своих бастардов: мальчика в возрасте Брана, рожденного от знатной матери. Парнишку воспитывал кастелян лорда Ренли в Штормовом Пределе.

Нед вспомнил первое дитя Роберта, дочь, родившуюся в Долине, когда Роберт был, по сути дела, мальчишкой. Такая милая крохотная девчонка. Молодой лорд Штормового Предела в ребенке души не чаял, Роберт ежедневно заходил поиграть с младенцем, даже после того, как потерял интерес к его матери. И при этом нередко прихватывал с собой для компании Неда, вне зависимости от его желания. Девочке должно исполниться семнадцать или восемнадцать; она теперь старше, чем был Роберт, когда она родилась. Странная мысль. Подобные связи мужа, естественно, не радовали Серсею, но в конце концов какая разница – один бастард у короля или сотня? Закон и обычай не предоставляли незаконнорожденным особых прав. Ни Гендри, ни девушка из Долины, ни мальчик из Штормового Предела не представляли опасности для законных детей Роберта.

Размышления Неда прервал негромкий стук в дверь.

– К вам человек, милорд, – доложил Харвин. – Он не хочет называть свое имя.

– Впустите, – произнес Нед удивленно. Посетитель, коренастый, в потрескавшихся, покрытых грязью сапогах и тяжелом коричневом балахоне из самой грубой домотканой ткани, прятал свое лицо под капюшоном, а руки в объемистых рукавах.

– Кто вы? – спросил Нед.

– Друг, – ответил из-под капюшона незнакомый низкий голос. – Нам надо поговорить наедине, лорд Старк.

Любопытство оказалось сильнее осторожности.

– Харвин, оставь нас, – сказал он.

Гость откинул капюшон, лишь когда они остались вдвоем за закрытыми дверями.

– Лорд Варис? – изумился Нед.

– Лорд Старк, – вежливо попросил Варис усаживаясь, – не предложите ли вы мне выпить?

Нед наполнил две чаши летним вином и вручил одну из них Варису.

– Я мог бы пройти в футе от вас, но так и не узнать, – сказал он, не веря своим глазам. Он еще не видел, чтобы евнух одевался во что-нибудь, кроме шелков, бархата и самого богатого дамаста, теперь же от этого человека разило по́том, а не пахло сиренью.

– Именно на это я и надеялся, – отвечал Варис. – Нехорошо получится, если некоторые люди узнают, что мы разговаривали наедине; королева не спускает с вас глаз. Великолепное вино, благодарю вас.