— Нет, сэр. У него был специальный пропуск, сэр.

— Ладно, вы его хорошо разглядели?

— Да, сэр.

— А фамилию не прочитали?

— Я… Как следует разобрать не удалось, сэр. Начиналось на «с» и в нем еще «к». Сан — и как-то дальше, сэр. Пропуск был в порядке, и с фотографией, как на паспорте, явно его. Входить он не собирался, сэр. Хотел только передать пакет. Если бы он хотел войти внутрь, я бы записал фамилию.

— Вы и так должны были это сделать.

— Да, сэр.

— Что он вам говорил?

— Что должен передать пакет для первого секретаря посольства, сэр. Показал мне пакет, я его осмотрел. Тот был адресован первому секретарю, в углу написано «Для Его превосходительства президента». Большой конверт из плотной бумаги, но содержимое казалось тонким.

— Что было дальше?

— Я сказал, что довольно необычно вручать пакеты в такое время и предложил оставить мне, чтобы я передал, но он ответил, что обещал вручить лично. Там, мол, фотография, которую велел срочно сделать президент. Она стоила немалого труда и работу закончили каких-то полчаса назад. Якобы ему сказали отдать ее ночному привратнику.

— Продолжайте.

— Я взял пакет, сэр, просветил снизу фонариком и заметил контуры какого-то прямоугольного плоского предмета. Вроде картонных обложек. Во всяком случае там не могло быть никакого пластического свинства, сэр. К тому же у него был специальный пропуск, вот мы его и пропустили. Это все, сэр.

— А вы, — обратился Аллен ко второму, — позвонили?

— Да, сэр.

— Что сказал ночной привратник, когда открыл дверь?

— Не похоже, чтобы он говорил по-английски, сэр. Они с посетителем обменялись несколькими словами на их языке — по крайней мере, я думаю, что говорили по-нгомбвански. Потом он просто забрал пакет и запер двери. Человек, который принес пакет, пожелал нам доброй ночи и ушел.

Во время беседы Фокс испытующе поглядывал на полицейских, а потом сочувствующим тоном заметил, что не удивится, если из всего происшедшего будут сделаны должные выводы. При этих словах постовые буквально окаменели.

— Вы должны были тут же доложить об этом, — заметил Аллен. — Вам жутко повезло, что Гибсон ничего не знает.

— Спасибо, сэр, — в один голос ответили оба.

— За что? — спросил Аллен.

— Вы сообщите Фреду Гибсону? — спросил Фокс, когда они возвращались тем же маршрутом.

— Об этом происшествии? Да, придется, но не стану особенно напирать на то, как вели себя постовые. Ведь ситуация была не из простых: Санскрит имел пропуск, подписанный президентом, а полицейским говорили, что каждый его владелец — persona grata. Не пойди они ему навстречу, многим рисковали бы. — Аллен положил руку на плечо Фоксу. — А этот откуда тут взялся?

В глубокой тени в конце переулка впереди них двигалась какая-то фигура. Заметили они ее в последний момент — тут же она завернула за угол и скрылась из виду. Был слышен только топот поспешных шагов. Как не спешили они к перекрестку, но никого уже не увидели.

— Возможно, кто-то вышел из дому и догонял такси, — предположил Фокс.

— Нигде нет света.

— Вы правы.

— И машин не слышно. Вы запомнили, как этот человек выглядел?

— Нет. Он был в шляпе, в плаще. И явно на резиновых подошвах. Еще брюки. Но я не могу поклясться, что это был мужчина. Слишком быстро он исчез.

— Черт, — процедил Аллен. Дальше оба шли молча.

— Хотел бы я знать, что в том конверте, — заметил_; наконец, Фокс.

— Вот полицейский до мозга костей!

— Вы спросите?

— Ну разумеется.

— Президента?

— Кого же еще? И с утра пораньше, понравится это ему или нет, — пообещал Аллен. — Мне пришла в голову весьма любопытная мысль…

— В самом деле? — бесцветным голосом спросил Фокс.

— И буду благодарен, если вы подождете, пока я не напомню все обрывки самой разнородной информации, которую мы собрали о кошмарном толстяке, и лишь потом скажете, что обо всем этом думаете.

— С удовольствием, — согласился Фокс.

И в самом деле слушал он с явным удовлетворением. Когда, погрузившись в пустынные глубины Каприкорн, они уже сидели в машине, Аллен закончил:

— Вот так-то, Фокс. Какой же вывод напрашивается?

— Понимаю, к чему вы клоните, — протянул тот. — По крайней мере, думаю, что понимаю.

— Я совершенно уверен, — продолжал Аллен, — что…

Свою угрозу объясниться с Бумером с утра пораньше Аллен не принимал всерьез. В действительности разбудил его Гибсон, который хотел знать, правда ли, что президент договорился с Трой о следующем сеансе на половину десятого. Когда Аллен это подтвердил, в трубке раздался разочарованный вздох. Тот полагал, что Аллен видел утренние газеты. Когда Аллен заверил в обратном, Фред сообщил, что во всех бульварных листках на титульной странице по меньшей мере три столбца заняты фоторепортажами о вчерашнем визите Бумера. Потом унылым тоном принялся цитировать некоторые наиболее пикантные заголовки: «Что мы видим? Прекрасная жена суперинтенданта и африканский диктатор». Аллен, сжав зубы, попросил его прекратить. Гибсон ему посочувствовал и только заметил, что, принимая во внимание все обстоятельства, он удивлен, почему Аллен не положит конец этой истории с портретом.

Аллен чувствовал, что неуместно объяснять: прервать работу над портретом — означало совершить своего рода убийство. Потому он предпочел перейти к истории с Санскритом и узнал, что Гибсон уже в курсе. Аллен поделился с ним своими наблюдениями и даже познакомил с выводами, к которым пришли они с Фоксом.

— Мне кажется, что-то наконец стронулось с места, — проворчал Гибсон.

— Не сглазьте. Я выпишу ордер. На всякий случай.

— Конечно, по крайней мере будет видно, что мы не спим. Между прочим, трупа уже нет.

— Что-что?

— Несчастного посла уже увезли. Скорее всего, на рассвете тихонько вынесли черным ходом в машину без опознавательных знаков и отвезли на аэродром к специальному самолету. Все прошло гладко. Одной заботой меньше, — заметил Гибсон.

— Возможно, вам придется стеречь и аэропорт, Фред. Рейсы на Нгомбвану.

— Когда угодно. Только дайте команду, — невесело согласился тот.

— Начинайте прямо сейчас. Я буду держать с вами связь, — закончил Аллен, и оба положили трубки.

Трой была в студии, прописывала фон. Аллен предупредил, что снова предстоят те же меры безопасности, что и накануне. Если получится, он вернется еще до прихода Бумера.

— Это хорошо, — обрадовалась она. — Тогда сядешь там, где вчера, ладно? Он так великолепен, когда смотрит на тебя.

— Твоей смелости позавидуешь. Знаешь, все, кроме тебя, считают, что я сошел с ума, когда это позволил.

— Ну, ты же знаешь, как обстоят дела. Но скажи мне, только откровенно, как тебе… нет, ничего не говори, но я права?

— Права, — согласился он. — Возможно, это звучит странно, но я едва отваживаюсь смотреть. Словно все перенеслось на холст.

Она поцеловала мужа.

— Не представляешь, как я тебе благодарна. Нет, представляешь, верно?

В Ярд он шагал со спокойной душой. В кабинете нашел записку от Уиплстоуна, тот просил сразу ему позвонить. Набрал номер и на другом конце линии тут же услышал знакомый голос.

— Полагаю, вам следует это знать, — начал мистер Уиплстоун словами, ставшими Аллену уже привычными, и поспешно продолжал рассказ: в доме лопнула водопроводная труба, и потому утром, минут в десять десятого, он посетил своих агентов по недвижимости, фирму «Эйбл и Вирт», чтобы те порекомендовали ремонтников. В конторе он обнаружил Санскрита. При виде Уиплстоуна тот умолк на середине фразы, заявил, что оставляет все на усмотрение фирмы — пусть делают то, что сочтут нужным. Ему ответили, что это несложно, поскольку Каприкорн всегда пользуется спросом. Санскрит что-то неразборчиво буркнул и поспешил ушел.

— Я спросил, так, словно мимоходом, — продолжал мистер Уиплстоун, — не хочет ли владелец сдать дом, где расположена керамическая мастерская. Мол, у меня приятели ищут жилье. У секретарши это вызвало до странности растерянную реакцию: мол, дом официально не освобождается, но даже если так случится, вряд ли его можно будет снять, ибо он пойдет на продажу. Но нынешний владелец не желает огласки.