— Он очень прост. Ты кого-то подозреваешь в убийстве посла?

Опять все тот же знакомый взгляд прищуренных глаз. После долгой паузы Бумер сказал:

— Ничего я не знаю; но абсолютно убежден, что мой млинзи невиновен.

— Тогда кто-то из гостей в павильоне?

— Конечно, нет.

— Больше ничего не остается, — сухо поправил его Аллен.

— Дорогой мой! — Аллену на миг показалось, что его охватит приступ гомерического смеха, но вместо этого приятель ласково похлопал его по плечу и окинул взглядом, в котором было столько заботы и симпатии, что он почувствовал себя странно тронутым. — Разумеется, не гость. Больше мне сказать нечего, — завершил беседу Бумер.

— В таком случае… — Аллен покосился на Фокса и мистера Уиплстоуна; те уже собрались уходить.

— Но и у меня есть вопрос, — заявил Бумер, и все трое остановились. — Наш парламент желает, чтобы в здании сената висел мой портрет. Я хотел официально узнать, не захочет ли твоя жена меня писать?

— Я передам ей твое предложение, — ответил Аллен, с трудом скрывая удивление.

В дверях он буркнул спутникам:

— Я немного задержусь, — и когда они ушли, заметил президенту: — Я хотел тебе еще кое-что сказать. Будь поосторожнее, ладно?

— Разумеется.

— В конце концов…

— Тебе нечего опасаться. Я буду спать спокойным сном, а мой млинзи будет стоять под дверью на страже.

— Не хочешь же ты сказать, что…

— Ну разумеется. Это его тщательно оберегаемая привилегия.

— Господи Боже!

— И, кроме того, я запру дверь.

Аллен ушел, сопровождаемый громоподобным хохотом.

Когда он вернулся в импровизированный кабинет, мистер Уиплстоун провел худой рукой по редким волосам, опустился на стул и сказал:

— Он лгал.

— Президент, сэр? — спросил Фокс. — Насчет того типа с копьем?

— Нет-нет! Когда утверждал, что никого не подозревает.

— Ну-ка, скажите нам, — вмешался Аллен, — почему вы так думаете?

— Довод может вам показаться несерьезным. Это его поведение. Когда-то я знал этих людей так хорошо, как только может знать белый человек. Я их люблю. Они не умеют лгать. К тому же, дорогой Аллен, вы сами очень хорошо знаете президента. У вас не было такого впечатления?

— Он честный человек и верный друг, — ответил Аллен. — Полагаю, что ему было неприятно меня обманывать. Да, мне казалось, что ему не по себе. Может быть, он и в самом деле кого-то подозревает, но решил оставить сомнения при себе.

— Не представляете, кто это мог быть?

Аллен сунул руки в карманы и заходил по комнате. Во фраке с белой бабочкой и рядами планок на груди он выглядел невероятно элегантно и странно контрастировал с Фоксом в повседневном костюме, сержантом в мундире и даже с мистером Уиплстоуном, который был в довольно поношенном смокинге с шарфиком на шее.

— Пока что нам совершенно не за что зацепиться, — сказал он наконец. — Забудем на миг о гипотезах и станем придерживаться фактов. Сэм, могли бы вы, прежде чем мы уйдем, коротко изложить, что говорилось на собрании в зале? Знаю, вы составили отчет, я вам за это безмерно благодарен и внимательно его прочту. Но все равно хотел бы слышать все из первых уст. И то, что говорил официант, когда пришел в библиотеку, если можно, дословно.

— Попытаюсь, — зарумянился мистер Уиплстоун. — Значит, начнем с официанта. Президент ему поначалу велел рассказать, что он делал в критические минуты перед самым убийством и сразу после него. Ответ, в дословном переводе, звучал так: «Скажу все, что должен».

— Это означало — «Должен сказать правду»?

— Возможно; но с тем же успехом могло означать — «Скажу, что мне велели».

— Хотел дать знать, что его запугали?

— Возможно. Я не знаю. Потом он сказал, что в темноте столкнулся с другим официантом.

— С Чаббом?

— Да, — как-то смущенно подтвердил мистер Уиплстоун.

— А Чабб утверждает, что парень напал на него.

— Да. Так мне сказали.

— Вы полагаете, этот человек лгал?

— Он мог просто замолчать истинные обстоятельства столкновения с Чаббом.

— Понимаю. А парень с копьем, млинзи, или как там его… И он вызвал у вас сомнения?

Мистер Уиплстоун заколебался.

— Нет, — сказал он наконец. — Там совершенно иной случай. Тот заявил, — полагаю, что помню точно, — что давал президенту присягу на верность. И потому, будь виновен, никогда бы лицом к лицу с президентом над трупом своей жертвы не мог заявить о невиновности.

— Почти дословно то же сказал мне президент.

— Да, и полагаю, это верно. Не считайте меня циником, дорогой Аллен, но мне кажется, что президент весьма наивный человек, и он не станет обращать внимания на неясные двусмысленности в показаниях своих людей, которые бросают на них тень сомнения. Разумеется, я могу ошибаться. Вы очень хорошо его знаете, я — нет.

— Я его знаю? — протянул Аллен. — Возможно. Но бывают моменты, когда я в этом начинаю сомневаться. Могу уверить, тут не все так просто.

— В нем есть что-то невероятно симпатичное. Мне кажется, вы вспоминали, что в школе были добрыми приятелями.

— Бумер утверждает, что я был его лучшим другом. Он был моим наверняка. Он исключительно интеллигентен. И в юриспруденции давал всем сто очков вперед. Но вы правы, — задумчиво продолжал Аллен, — все, чему не хочет верить, он просто игнорирует.

— И, разумеется, не хочет верить, что один из его приближенных совершил преступление, — не отставал мистер Уиплстоун.

Фокс согласно поддакнул.

— Похоже, не хочет, — согласился Аллен и задумчиво почесал нос. — Но я все же думаю, что мы ловим рыбку не в том пруду. Во всяком случае, в довольно мутных водах.

— Не возражаете, — спросил мистер Уиплстоун, — если я задам очень прямой вопрос?

— Как я могу сказать, прежде чем его услышу?

— Хорошо. Вы полагаете, покушение было, действительно, на президента?

— Да.

— И может повториться?

— Весьма возможно, что попытку повторят. Весьма возможно, — повторил Аллен.

Последовала продолжительная пауза.

— Что дальше? — спросил наконец Фокс.

— Чтоб мне провалиться, если я знаю. Мы получили ясное указание, что пора убираться. Пойдем, нужно передать это Фреду Гибсону.

Фред Гибсон не жалел, что их выставили из посольства. Он избавился от морочной и неблагодарной работы и мог полностью посвятить себя подготовке обычных мероприятий по обеспечению безопасности вокруг посольства и повсюду, куда за оставшиеся дни визита мог заглянуть президент. Когда Аллен ему сказал, что программа визита сократится и некоторые мероприятия вовсе отменят, он в душе был глубочайше удовлетворен.

— Наконец, хоть какая-то радость, — пробурчал Фред.

Потом сообщил, что нашли гильзу, которая после выстрела вылетела из «люгера». Та лежала на земле под окном туалета. С пулей, правда, им не повезло.

— Но расстраиваться не стоит, — совершенно спокойно заявил Гибсон. — Посмотрите на это!

И раскрыл большую бледную ладонь. Аллен с Фоксом склонились над ней.

— Пыж? — удивился Фокс. — Тут? Подождите минутку. Мне кое-что пришло в голову.

— Вот именно, Фред, — кивнул Аллен. — Полагаю, вы нашли гильзу от холостого патрона.

Они вышли из посольства.

Когда Аллен вернулся домой, Трой еще не спала и его окликнула. Когда он вошел в спальню, жена сидела на постели, обхватив руками колени.

— Да, веселым вечер не назовешь, — заметил он. — Мне очень жаль, дорогая.

— Ты…

— Нет. Пришлось отпустить тебя, не сказав ни слова. Трой, не мог я о тебе позаботиться. Тебя это очень шокировало?

— Я ничего, собственно, не видела. То есть я что-то видела, но это было так странно, словно во сне. И только на миг, на одну-две секунды. Я просто не поверила.

— Это хорошо.

— Все там столпились…

— Верно.

— И ты нас сразу отогнал.

— Да?

— Да. Но… — она закусила губу и торопливо спросила: — Это копье, да? Его проткнули?

Он кивнул и откинул с лица ее непослушные кудри.