— Хороший вопрос, — кивнул сыщик. — В самом начале я уже говорил, что сразу обратил внимание на голубое свечение, исходившее от будатора. Это сияние было вызвано туннельным эффектом, роль которого недоучел Завара. По мере работы аппарата — а он, как я установил, не выключался целую ночь, — туннельный эффект усиливался. Все больше субчастиц преодолевало силовую защиту и покидало шар. Происходило накопление частиц, каждая из которых несла собственное время и разбуженную память, каждая немного дестабилизировала, возмущала плоское пространство, заполнявшее рабочий кабинет. И это в конечном счете привело к тому, что пространство в комнате расщепилось, распалось на два параллельных мира, — продолжал Филимен. — Это и послужило началом трагедии.

— А что вы можете сказать о границе между расщепленными мирами? — спросил физик.

— Граница очень зыбкая. Вот расчеты…

— Цифры потом!

— Она то возникала, то исчезала. Множество параллельных миров то появлялись, то пропадали, словно пузыри на воде во время ливня.

— Послушайте, Сванте, но это только теория, хотя и остроумная, — не выдержал кто-то из экспертов. — А видел кто-нибудь в глаза этого самого двойника Завары?

— Да. Видел один из людей, находившихся на вилле. Ему повезло, он застиг короткий миг формирования параллельного мира. Пузырь возник, но еще не успел лопнуть.

— Кто же этот человек?

— Рабидель.

Легкий шум прошел по рядам тех, кто заполнил зал. Физик с Красной планеты был человеком достаточно авторитетным, и его авторитетность почти не уступала славе погибшего Завары. Во всяком случае, его свидетельство заслуживало внимания.

— Наделает дел будатор, если с самого начала с ним происходят такие казусы, — заметил биолог-эксперт.

Корреспонденты оживленно переговаривались, стараясь вникнуть в существо происходящего. И фиксировали всеми доступными им способами.

…Один из корреспондентов присел на крайний стул в ряду и, низко склонившись над диктофоном, наговаривал текст. С минуты на минуту он предполагал передать его по одному из каналов новостей.

Рядом сидела девушка-фотокор. Она сделала фотоснимки действующих лиц этой не совсем понятной для нее истории, которых — одного за другим — представил полицайпрезидент.

Наибольшее впечатление на нее произвел сыщик Сванте Филимен. Он держался так уверенно, отбивал вопросы, сыплющиеся со всех сторон, так элегантно, как опытный теннисист отбивает ракеткой мяч. Подумать только, сумел в одиночку распутать адский клубок преступления. Правда, ей не совсем было ясно, кто же все-таки преступник и как его собираются ловить. Суть криминалистического эксперимента — все преступление распутывает один сыщик — она поняла, но кое-что требовало разъяснения.

— Послушай, — спросила она у приятеля, — а что он дает, этот опыт?

— Очень много. Если он завершится удачно, то у Сванте появятся последователи — такие же универсальные сыщики.

— И что?

— Тогда для раскрытия преступления, самого сложного, не понадобится огромной группы, — достаточно будет одного сыщика. А теперь не мешай, — и он вернулся к прерванному тексту. «…A теперь я вернусь к событиям, которые происходили в домашнем кабинете короля физиков. Но расскажу об этом как профан в науке. Физика-эксперта мы пригласим к микрофону позднее — он пока занят…

Сейчас перед вами на фотографии, любезные собеседники, последнее и, быть может, самое поразительное изобретение покойного Завары, — будатор. В этом шаре под влиянием силовых полей происходят удивительные процессы…»

Репортер перевел дыхание И продолжал:

«Представьте себе, что вы где-то на лоне природы развели костер и готовите уху. Только в котелке у вас — как вы думаете, что? Перец, соль, крупа? Только что выловленная рыба? Нет, господа. В котелке — кварки и хрононы, мельчайшие частички пространства и времени. Полный компот! Сумасшедший дом высшего класса».

Девушка прикрыла рукой микрофон и шепнула приятелю:

— Послушай, ты не слишком увлекся?

— Чепуха. Мои слушатели любят образный язык. «Вот такой котелок, в котором смешались пространство и время, — это и есть аппарат Арнольда Завары. Возможно, где-нибудь, на далеких мирах, уха из пространства и времени — обычное дело. Но здесь, на старушке-Земле, насколько я понимаю, подобное адское варево сварганено впервые».

— Круто завариваешь.

— Не мешай. В самый раз. — Репортер покосился на неумолимо прыгающую стрелку часов и продолжал: «Итак, в будаторе царит бедлам. Для того, чтобы сумасшедшие частицы не выскакивали наружу, изобретатель окружил шар защитным силовым полем. На манер того, как вокруг пастбища сооружают загон для овец, чтобы ни одна не выскочила наружу. Но посмотрите на фотографию! Видите, вокруг шара разлито голубоватое сияние? Здесь-то, как объяснил нам Сванте Филимен, и зарыта собака. В обычном мире, в котором мы с вами живем, достаточно мощный силовой барьер служит непреодолимым препятствием. Вернемся к овцам. Допустим, самая резвая может подпрыгнуть на метр. Тогда, достаточно поднять забор, допустим, до трех метров, чтобы быть уверенным: ни одна скотинка его не перепрыгнет. В мире малых частиц, оказывается, царствуют свои законы. Нам с вами понять их не легко… Там существует возможность, что хоть одна овца перескочит забор, как бы высок он ни был. Физики наблюдают такое явление давно. Они назвали эту удивительную штуку туннельным эффектом. Благодаря ему какие-то сумасшедшие частички и сумели перепрыгнуть забор, пардон, силовой барьер. Они и вызвали вот это голубое свечение вокруг будатора».

Бобина кончилась. Репортер сменил ее и продолжал:

«…Сумасшедшие частицы, собравшись во внешнем пространстве, раскололи его надвое. Но это не то же самое, что разбить глыбу льда пополам. Тут штука более тонкая. Граница между двумя мирами — нечто зыбкое, эфемерное, она „дышит“».

В этот момент включили его канал связи. Репортер побежал, передал готовый текст вместе с фотографиями, затем возвратился и продолжал репортаж.

Девушка, посверкивая блицем, продолжала готовить фотографии, которые с течением времени, она понимала, станут достоянием истории.

— Послушай, — сказал ей вдруг репортер. — А ведь ты идеальный собеседник для репортажа.

— Почему?

— Не хочу сказать, что ты глупее всех в зале, но уж меньше всех смыслишь тут — это точно. А зритель это любит.

Она не успела обидеться, как он сказал; «Начали!» и нажал кнопку.

«Глупая? Не смыслю? — подумала она с веселой злостью. — Ну, держись!»

— Ведем диалог, — шепнул он. — Ты задаешь вопросы, я отвечаю.

— Почему Завара не предвидел, что пространство может расщепиться?

— Не все учел.

— Встречались прежде люди с параллельными мирами?

— Нет.

— Эти миры открыл не человек, а белковый?

— Белковый.

— Его интеллект превосходит человеческий?

— Ну, это как сказать… Филимен в своем открытии опирался на предыдущие открытия физики… — Репортер почувствовал, что взмок. Он рассчитывал на диалог, легкий и быстрый, словно перебрасывание шарика в пинг-понге, а тут получилось нечто совсем другое. И прерваться он не мог — передача, как сказал оператор, пошла в прямой эфир.

Репортер дал собеседнице отчаянный знак — мол, полегче, не топи меня. Но она сделала вид, что не понимает.

— Когда будатор работал, вокруг него происходили завихрения со временем. Так? — невинно спросила девушка.

— Так, — ответил репортер, предчувствуя очередную каверзу.

— Почему же эти завихрения не ощущал сам изобретатель, когда включал аппарат?

— Да чувствовал он их, чувствовал, только не мог разобраться, в чем дело, — с отчаянием произнес репортер. — Вы ведь слышали отрывки из его дневника. Да и самому не терпелось опробовать будатор на полную мощность.

— Перейдем к призраку, который увидел в кабинете Завары марсианин Рабидель, — голос девушки звучал неумолимо.

И тут на репортера снизошло спокойствие: он решил дать собеседнице бой. И в то же мгновение перед ним на переговорном экране вспыхнули слова руководителя трансляции: «Отлично! Живой диалог. Слушатели в восторге. Давай в том же духе!»