Нынче она проснулась на рассвете и, приподнявшись на локте, долго смотрела на спящего Эребро.

Близко за окном висели неподвижные небеса цвета снятого молока. Звезды успели погаснуть, солнце еще не взошло. И сегодня оно, наверно, не покажется, как и вчера, и позавчера. Отрезок горизонта, уместившийся в окне, был загроможден тяжелыми осенними облаками. Вдали скорее угадывались, чем были видны контуры никогда не засыпающего мегаполиса.

Мартина вглядывалась в холодное окно, как бы впаянное в бесстрастное небо. Она много раз бывала в мегаполисе, особенно в последнее время, когда ездила в кафе, в котором удалось устроиться на работу Эребро.

«Вот он, мой будатор», — говорил он ей, показывая на кофейный агрегат, сделанный хозяином кафе по особому заказу.

Никелевое чрево машины нагло сияло, делая их лица смешными и сплющенными.

Даже не видя, Мартина знала: вон там расположена ажурная, кажущаяся невесомой башня космосвязи. Находясь даже на верхнем уровне, вершину ее увидишь только в ясную погоду, когда в небе нет облаков. А справа от нее — дом-подсолнух, второй в мире. Говорят, автором проекта является их постоянный гость Рабидель, но Мартина так и не удосужилась спросить его об этом. Сейчас верхний диск — марсианин называл его шляпкой — наверно, уже наклонился к невидимому солнцу, вернее, к тому месту, где светило должно выплыть из-за горизонта.

А дальше — дома, море домов. Разных размеров, разного материала, разных столетий… И на окраине — шесть пилонов космопорта сверхдальнего сообщения.

Лицо спящего Эребро казалось совсем мальчишеским. Грудь вздымалась медленно, спокойно. Из приоткрытого рта свесилась тонкая ниточка слюны, как у ребенка.

Бросив взгляд на часы, Мартина вздохнула, отодвинула плед, осторожно тронула Эребро за плечо. Жаль будить — он заснул поздно, но ничего не поделаешь.

— Который час?

— Поднимайся. Ты же знаешь, она может войти в любую минуту.

Эребро наскоро привел себя в порядок.

— Еще несколько минут у нас есть, — сказал он.

Они стояли у окна, наблюдая бледный рассвет.

Солнце, едва блеснув, тут же укуталось в облака, превратившись в слабо светящееся пятно.

— Не хочу расставаться, — шепнул Эребро, обнимая Мартину за плечи. — Как ты думаешь, почему твой отец все-таки меня пригласил?

— Хватит об этом.

— Тут кроется загадка.

— Теперь у него не спросишь.

— Может, он узнал, что я был фертачником, и рассердился, что я скрыл это?

— Ты год как завязал.

— И потом, фертачил я не на Земле, а на Марсе. Был отбросом общества, как назвал фертачников Рабидель. Жили мы замкнутым мирком, вроде как в чужой галактике.

— Отец мог догадаться, что ты фертачил.

— Мог. Завара был дьявольски проницателен.

— Когда я слышу об отце — «был», мне хочется выть от горя и тоски. Несмотря на все, что он натворил в последние дни…

— Успокойся, Марти. Тебе вредно волноваться.

— Побудь еще минутку.

— Один Господь знает, сколько нам еще торчать здесь. Боюсь, я уже потерял свое жалкое место. Хозяин ждать не станет. Наймет другого безработного технаря — и баста.

— Вот выйдем отсюда…

— Знаю, знаю, что ты скажешь, — подхватил Эребро. — Обратишься к коллегам по Ядерному, они к тебе неплохо относятся, да и фирмам требуются физики… Пойми, после всего, что произошло со мной, я чувствую себя опустошенным. Для чего жить? Если бы не ты… Иногда кажется, пуля не в Завару угодила, а в меня.

— Ты счастливец.

— Да уж!.. — горько усмехнулся Эребро.

— Ну, давай посчитаем. Один шанс из тысячи, чтобы фертачник вырвался из омута. И этот шанс достался тебе. Далее, мы нашли друг друга, и нас ничто не разлучит, кроме смерти.

И потом, у нас есть…

— Знаю, — перебил он и крепче сжал ее руку. Потом посмотрел на часы и заторопился.

— Давай после завтрака встретимся, — предложила Мартина. — Если Филимен кого-нибудь из нас не вызовет.

— Только не на кортах. Ты же знаешь, кто там бывает. У нее змеиный взгляд.

— Не говори так о моей матери.

— При всем желании не могу питать к ней нежные чувства. Мало того, что она не разрешила быть вместе, так даже замок с твоей двери велела снять белковому.

— Вчера сыщик снова бывшую отцовскую пассию допрашивал.

— Ты же знаешь, я с ней не общаюсь. Но держалась она после беседы неплохо.

— Нос перед всеми задирает. Такая штучка убьет человека и не поморщится.

— Даниель — темная лошадка.

Эребро выскользнул в дверь, и вовремя: через несколько минут в комнату вошла озабоченная Сильвина.

— Ты уже поднялась? Ранняя пташка, — она пытливо обшарила комнату глазами, начав с тщательно застеленной постели.

— Могла бы и постучать.

— Прости, дочь. Голова кругом идет, — Сильвина, не дожидаясь приглашения, опустилась на стул, поставив рядом на пол сетку с теннисными принадлежностями. — Стараюсь отвлечься.

— Мы все тут сойдем с ума.

— Может, этот сыщик сумасшедший?

— Надо связаться с полицейским управлением.

— Как ты это сделаешь, если вся связь с внешним миром осуществляется только через Филимена?

Мартина остановилась перед матерью:

— О чем допрашивал тебя Сванте в последний раз?

— Не имею права разглашать. Но могу сказать одно: мне показалось, что Сванте не столько вникает в смысл слов, сколько вслушивается в интонации…

— Но он вышел на след убийцы? Я хочу сказать — Филимен подозревает кого-нибудь из нас?

— Может, и подозревает, откуда узнаешь? Мне он не докладывает. Ну, пойду, — Сильвина поднялась. — Мой партнер наверно на корте. Он любит точность.

Посещение матери оставило у Мартины неприятный осадок. Только сейчас ей пришло в голову, что убийца отца никуда не делся, он здесь, среди людей, живущих на вилле. Что, если именно ее он выберет следующей своей жертвой?.. Как она раньше об этом не подумала? Может, мать настояла снять у нее замок для того, чтобы в комнату можно было проникнуть в любое время дня и ночи?

Мартина сжала пылающие виски. «Я подозреваю родную мать», — ужаснулась она. И защититься нечем — оружия нет. Но даже если она заберет ствол из тира, что это даст? Убийца и так найдет немало способов, как убить намеченную жертву. Для чего мать так настаивала на общих завтраках в гостиной? Не для того ли, чтобы подсыпать яду, кому сочтет нужным? А еще можно пырнуть ножом в уединенном месте… Задушить во сне… Да что там, в бассейне утопить!..

Как сохранить жизнь, которая едва затеплилась в глубине ее лона? Зубы стучали от страха. Чтобы успокоить себя, проговорила негромко:

— Ну кому нужна ты, маленькая дурочка? Кому корысть убивать тебя?..

Но успокоение не приходило. Корысть? Но понадобилось же кому-то убить отца. А я как-никак дочь Завары. Потом, если убийца маньяк, в его действиях не надо искать никакого смысла.

Пароксизм страха исчез так же внезапно, как и появился. Видимо, он выплыл из темных глубин подсознания, пробужденный необычно тревожными нотками, которые Мартина уловила в голосе матери.

Она прошлась по комнате, чувствуя себя вконец обессиленной. Ватные ноги плохо слушались, но ей сейчас важнее всего было обрести душевный покой. Нужно пойти и разыскать Эребро. На людях убийца не решится… Фу, дурочка! Опять за свое.

Прежде чем выйти, Мартина выглянула, приоткрыв дверь. Коридор, увы, был пустынен.

Мартина выскользнула из комнаты и пошла, ускоряя шаг, потом побежала. Упругий пластик скрадывал стук каблуков. За дальним фикусом, ей почудилось, мелькнула тень. Молодая женщина остановилась, прижав руки к груди и стараясь унять бешено колотящееся сердце. Она мысленно ругала себя за то, что не договорилась с Эребро, где встретиться. Где теперь искать его в огромном здании, среди множества помещений?

Сердце понемногу вошло в берега. Она всматривалась в коридорную перспективу, но даль расплывалась в радужных потеках: отец наделил ее, кроме неказистой внешности, еще и неважным зрением. Хотя тень за фикусом больше не показывалась, идти дальше Мартина не рискнула. Она повернула и, стараясь не побежать, двинулась в обратную сторону.