Командующий флотом приказал ОВРу (Охрана водного района) произвести траление в Северной и Южной бухтах, а также на подходах к главной военно-морской базе. И все же первый день войны принес и первую потерю — на мине подорвался морской буксир «СП-12».

Через день противник вновь предпринял попытку минировать бухты Севастополя. Одна из мин была сброшена в районе Константиновского буя. Корабли ОВРа произвели траление, но именно там, где они прошли с тралом, через несколько часов подорвался 25-тонный кран.

24 июня одна из мин, сброшенных вражескими самолетами у мыса Херсонес, упала на сушу.

Командование флотом было озабочено отсутствием эффективных способов борьбы с минами. А тут еще новая неприятность. 1 июля при выходе из Севастополя подорвался эсминец «Быстрый». Удивляло то обстоятельство, что до него этим же курсом благополучно прошли два транспорта, буксир и подводная лодка. Значит, фашисты применяют какие-то новые — неконтактные мины.

Разоружить и изучить хотя бы одну мину — вот что надо было сделать как можно быстрее. Многое дали сведения, поступившие из Очакова.

Уже на вторую ночь войны над городом появились вражеские самолеты. Артиллеристы открыли огонь. Гитлеровские летчики, маневрируя, начали сбрасывать на парашютах какие-то темные предметы.

«Воздушный десант», — мелькнула у многих мысль. Но парашюты спускались почему-то только на воду. А когда один из них упал рядом с кромкой берега, обнаружили, что «десантник» не двигался. И тут только разглядели, что опустился не человек, а круглый продолговатый предмет, поблескивающий свежей краской.

То был особый «десант». Гитлеровцы блокировали фарватер, сбрасывая с самолетов донные мины новой конструкции. Они сделали свое черное дело. В шесть часов утра подорвался буксир, шедший из Николаева. А час спустя краснофлотец Максим Матвеевич Хорец, водолаз из бригады торпедных катеров, докладывал командиру свои соображения по борьбе с минами.

После консультации с минерами Максим Хорец на водолазном боте ушел в море. На фарватере он спустился под воду. Самое важное — обнаружить мину. И сделать это ему удалось. Свою находку Хорец остропил пеньковым тросом, и катера с деревянными корпусами оттащили ее на буксире в безопасное для кораблей место, где она и была подорвана.

Два дня Максим Хорец спускался под воду и по нескольку часов работал на грунте, очищая дно от мин.

Хорец стал одним из первых на флоте «охотников за минами». Правда, он, видимо, и не предполагал, какой страшной опасности подвергался. Противник стал применять приборы самоликвидации, взрывающие мины при какой-бы то ни было попытке их «побеспокоить». И, вероятнее всего, водолазу просто повезло: или в обезвреженных им находках таких приборов и различных «ловушек» не было, или они просто не срабатывали.

За отвагу и мужество краснофлотец Максим Хорец был удостоен ордена Красного Знамени. Такой высокой награды до него не получал ни один моряк Очаковского гарнизона.

Позднее Максим Хорец обезвредил немало мин и на севастопольском рейде. Погиб бесстрашный моряк во время бомбежки, когда шел на корабле в Новороссийск обследовать заминированную бухту.

Но простое уничтожение мин еще не приближало специалистов к разгадке их устройства. Изучить это оружие врага, выработать методы борьбы с ним — вот в чем заключалась их главная задача. Достойный вклад в ее решение внесли опять же очаковские моряки. В июле 1941 года военному инженеру 3 ранга М. И. Иванову впервые удалось разоружить магнитную мину противника.

Это имело важное значение. Принципы устройства вражеских магнитных мин черноморские специалисты уже знали. Гитлеровцы воевали не первый год, и кое-какими данными об оружии врага мы располагали. Но этих сведений все-таки было недостаточно. Сам по себе факт, что корабли, проходившие над минами или вблизи их, своим магнитным полем вызывали взрыв, мало что давал, чтобы найти эффективное средство для борьбы с подводным врагом.

Подвиг военного инженера 3 ранга М. И. Иванова дал возможность минерам определить, что эти мины неконтактные, магнитные; удалось также снять некоторые характеристики их приборов, нужные для создания тральных средств.

В то время, как специалисты изучали мины, разрабатывали способы борьбы с ними, на флоте принимались меры для снижения эффективности используемого противником нового оружия.

Прежде всего очень важно было не допустить к Севастополю вражеские самолеты, не дать им возможности прицельно сбрасывать магнитные мины. На Константиновском равелине срочно устанавливаются 37-миллиметровые зенитные батареи. Эти батареи, как и другие, расположенные на территории главной базы, своим огнем заставляли гитлеровских летчиков сворачивать с выбранного ими для минирования фарватера курса и бросать свой груз куда попало.

А если гитлеровцам все-таки удавалось сбросить мины, их моментально засекала служба охраны водного района, во главе которой стоял контр-адмирал Владимир Георгиевич Фадеев. На рейдах и фарватерах в любую погоду круглые сутки дежурили десятки шлюпок, баркасов, катеров. Это были посты противоминного наблюдения. Размещались такие посты и на берегу.

Как только самолеты противника начинали сбрасывать мины, наблюдатели старались засечь место их падения путем пеленгования из различных точек. Эта кропотливая работа отнимала много сил и средств. Зато командование имело довольно ясную картину, где лежат мины, а вехи, обозначающие опасные районы, предупреждали корабли, что здесь проходить рискованно.

Знать, где лежат мины, — это уже хорошо. Опасное место, отмеченное вехами, можно обойти. Но не всегда. Противник прекрасно понимал, что его мины наиболее эффективны в узких проходах, бухтах, на фарватерах; там он их и стремился ставить. Трудно, конечно, обойти мину, если она притаилась, скажем, у выхода за боны. Только уничтожив ее (как полагали первое время), можно плавать без риска.

Уничтожить. Но как? Нельзя же к каждой мине посылать водолаза, буксировать ее на безопасное место и там взрывать, как это делал Максим Хорец в первые дни войны.

И выход был найден.

Сперва мины начали уничтожать довольно просто с помощью буксируемой деревянным судном металлической баржи. Кое-какие результаты такой трал давал. Однако противник непрерывно совершенствовал свое оружие, и баржа уже не давала эффекта.

Поиски новых методов уничтожения неконтактных магнитных мин продолжались. Один из таких (и довольно эффективных) способов предложил командир звена сторожевых катеров лейтенант Дмитрий Андреевич Глухов.

Водолаз краснофлотец М. М. Хорец, один из первых «охотников за минами».

Командир звена сторожевых катеров Д. А. Глухов.

Помог ему случай. В тот день «морской охотник» Глухова, встретив транспорт, вел его по фарватеру в базу. Впередсмотрящий доложил командиру, что заметил легкий бурун, что предполагает появление перископа вражеской подводной лодки. Развернувшись, катер Глухова сбросил в указанное сигнальщиком место три малых глубинных бомбы. Некоторое время спустя раздалось не три, а четыре взрыва, причем один очень сильный.

Сомнений не было: глубинной бомбой взорвана магнитная мина, о чем свидетельствовал и плавающий буек, какими обычно отмечались нами места падения этих мин.

— Интересно, все ли они взрываются от детонации? — вслух проговорил Глухов.

На другой день катер снова вышел в море. Все ближе и ближе юркое суденышко подходит к обвехованному месту. За борт летят глубинные бомбы. Их взрывы заглушает взрыв огромной силы. Есть! Мина подорвана.

Но радоваться было еще рано. Глухов вскоре заметил, что не все донные мины, отмеченные буями, взрываются от «глубинок». И действительно, фашисты стали применять приборы, защищающие мины от самовзрыва под воздействием глубинных бомб.