И только потом, когда все потушат, ты, заранее скорбя, выглянешь в окно, чтобы поинтересоваться: "А не зашиб ли я кого-нибудь?" и "Ой, а чего мне за это будет?!" Поэтому давай без истерик, без обмороков, без стенаний о правах человека и торжестве закона. Это наша страна, и нам лучше знать - чего тут, где и почем. Лады? А разбор полетов отложим на потом. Пошла охота, понимаешь? Охота на нас. Все, не мешай, пожалуйста. Димыч, пока здесь посидите, а я прогуляюсь. И соберите мне все деньги.

Я вышел на улицу и огляделся. Через машину шикарная "вольвуха" с кугелевским полуприцепом-тентом подмигивала лампочками верхних и нижних габаритов и басовито урчала прогретым двигателем. Ее хозяин хлопотал у кабины, выбивая коврик об колесо. Я подошел.

- Привет, коллега. Далеко едешь?

Водила окинул меня цепким внимательным взглядом и протянул руку.

- Ну, еду. А тебе чего? - неторопливо ответил он.

- Да так, интересуюсь. По ТИРу или поближе?

В глазах собеседника мелькнул огонек интереса. Он слегка оживился.

- В Скопье. А ты чего, из наших что ли?

Я кивнул и продолжил.

- Ну, понятно. А в Македонию как ходят сейчас, через Каменичку или другую дорогу замастырили? Я-то давно там не был.

Водила ухмыльнулся и подмигнул мне ушлым глазом.

- Ладно. Считай - обнюхались. Говори, чего надо и не дави на клитор. Не расчувствуюсь.

Я, сдаваясь, пожал плечами.

- Да мне бы в Питер по-тихому. Выручишь?

Мужик нейтрально хмыкнул.

- Да какие проблемы? Прыгай. Через десять минут покатим.

Мне пришлось изобразить легкую досаду.

- Да понимаешь, четверо нас. И светиться нежелательно. По деньгам договоримся. Тебя как величать, кстати? Я - Витек.

Водила озабоченно сдвинул брови.

- Егор. Ну и куда я вас засуну? - уловив мою скептическую усмешку, он поморщился. - Ты не хмылься. Ну ясен пень, одного на верхний спальник, двое валетом на нижнем и один на седухе. А с гайцами как разбираться?

Я скорчил понимающую рожу.

- А к тебе часто гайцы в кабину жало суют? Давай так договоримся. Я тебе подкину и на гайцов, а ежели нас прихватят, мы просто сойдем, и ты, отстегнув сколько надо, покатишь себе дальше в одиночестве. Лады?

Егор помялся.

- А догонялок с пальбой-стрельбой по дороге не случится? Мне-то все эти страсти, сам понимаешь...

Я, чуя победу, хлопнул его по плечу.

- Его-ор... Ну чего ты, в самом деле? Девяностые штоль? Ну да, не хочется нам сейчас пылить. Ну, так фишка легла, понимаешь? Чего теперь, все свои проблемы вываливать? Оно тебе надо?

Егор решился.

- Ладно, братан, выручу. А денег-то у тебя на "договориться" хватит?

Я засмеялся.

- А ты озвучь, я послушаю.

Егор задумался.

- Левого по-любому не взял бы. А ты вроде как свой. Но и дельце, чует моя жопа - деликатное. Короче, по пятере с носа плюс пятеру на гайца. Если проскакиваем - она мой бонус. По рукам?

Я не сдерживаясь заржал и хлопнул его по клешне.

- Ну, ты ухарь. Второй рейс между делом рубишь?

- Не мы такие - жизнь такая, - пробурчал дальнобойный философ. - Я сейчас в кабине приберусь, и через пяток минут подгребайте.

Я пошел к "Ниве".

- Все путем, договорился. Сейчас бы с пепелацем определиться, и ажур. Уж больно его в лесу бросать неохота.

Димыч тоскливо согласился. Бросать свою ласточку где ни попадя ему явно не улыбалось. Я ободряюще улыбнулся.

- Тут шиномонтажка живая. Есть мысль. Сколько денег собрали, давайте.

Димыч протянул мне солидную котлету рублей, три пятисотки енотами и ворох кредиток. Еврики и кредитки я вернул и, засунув котлету в карман, направился к будке шиномонтажа. Сонный пацанчик ежился у открытой двери, смоля сигаретку.

- Привет, братан, - широко улыбаясь, поздоровкался я. - Ты что ли тут хозяин?

- Ну, я. А чего надо-то? - душераздирающе зевнул он мне в глаза, продемонстрировав отвратительную квалификацию местных стоматологов.

- Да думаю, кому бы денег дать? - простецки изложил я суть дела.

- Ну, мне дай, раз уж так карман жмут, - уже осмысленнее уставился на меня король балансировки.

Я посерьезнел.

- Тут дело такое. "Нива" моя чего-то ехать не хочет. А ехать надо, и срочно. Сегодня в Выборге надо быть по-любому. Так-то добраться не проблема, но машинку пристроить на день-два хотелось бы в надежные руки. Непростая машинка, сам увидишь. Да и барахла полный салон. Ну как, порешаем?

Парнишка уже по-взрослому оживился.

- Так ставь ко мне. Вон, за контейнером "Опель" чахнет под тентом, к нему и ставь. Пятихатку в день потянешь?

Я задумчиво покачал головой.

- Я же говорю - непростая машинка, и барахло из салона светится.

- Да не проблема, - засуетился парень. - Хочешь, с "Опеля" тентик скинем и твою тачку накроем? Еще пятихатку накинешь, и все. Годится?

Я кивнул, озабочено подвигал бровями, добавил:

- А у тебя есть какие-нибудь документы? Сам понимаешь... Хотелось бы без палева.

- Ну, права есть. Пойдет?

- Годится. Сейчас подъеду, - и я метнулся к "Ниве".

- Так, народ. В темпе вальса выгружаемся, все барахло из корзины - в салон. С собой только документы, деньги и сигареты. Быстренько.

Мы оперативно покидали вещи в машину, и я укатил за контейнер, наказав ждать меня на месте. Парень уже заканчивал отвязывать тент. Чихая и моргая от стародавней пыли, мы, матерясь, перекинули тент и привязали его к колышкам на земле и к бамперам пепелаца. Я достал деньги, и тут меня снова осенило.

- Слышь, кореш? А ты сколько тут в день заколачиваешь?

- Ну, в жирные сутки до пяти тысяч. А что?

- Давай, я тебе еще пятерик накину, езжай домой - отдохни. Пускай у твоей шинки санитарный день будет. Лады?

Парень сделал попытку обидеться.

- Ты что, думаешь, я соблазнюсь? Чува-ак! Да Пашу здесь каждая собака знает. Хотя, если не передумал, давай. Хозяин - барин, - испугавшись, что уплывет заветная пятера, стушевался он и протянул мне права.

Я быстренько переписал его данные и, отдавая деньги, сказал:

- Тут за двое суток плюс санитарный день. Если приеду, и все в ажуре будет, еще треха за честность. Только без обид, Паша. Я плачу - ты отвечаешь. Угу?

Паша, солидно послюнявив купюры, закрыл двери своей будки, кивнул на мокик.

- Ну, я поехал. Пока.

Я помахал ему вслед и пошел к Егору.

- Ну, где вы там? Едем или где? - недовольно пробурчал водила, нетерпеливо прохаживаясь вдоль фуры.

- Айн момент, коллега. Сейчас, - улыбнулся я и кинулся за друзьями.

Вскоре тяжело нагруженный трак уверенно наматывал на колеса серый асфальт "мурманки".

Доехали мы до Питера на удивление - без сучка без задоринки. Я, даже осмелев под конец, после Синявино перестал старательно кланяться себе в ноги при виде любой подозрительной машины на обочине, не обязательно ДПС. Да и транспорт шел в город уже сплошным потоком, и наш тент ничем не отличался от десятков себе подобных. Ребята настороженно притихли на спальниках за задернутыми занавесками.

Егор тоже перестал мозолить взглядом внушительную лопату бокового зеркала и завел обычный в таких случаях разговор о таможнях, эсэнгэшных гайцах и упырях-хозяевах, которым лишь бы бабла срубить, а вот чтобы на ремонт лишнюю копейку отстегнуть - так удавятся.

Рассказал, что через Леушены ходить все так же не в кайф, что в придорожной кафешке Драга, под Куманово, вместо старого Богомила всеми делами заправляет его разбитная дочурка Даринка (тут мы оба ностальгически закатили глаза), что выросла давно юная нимфоманка, обернувшись в одночасье подрасплывшейся бойкой трактирщицей. И что по-прежнему устрашающее ее декольте теперь вводит в искушение разве что падких на пышные формы вездесущих коллег-турок, но шкембе-чорба в этой уютной харчевне все так же потрясающе вкусна. Много чего рассказал Егорка, и только гудящая от усталости и недосыпу башка да нежелающее отпускать напряжение от последних наших перипетий помешало мне с головой окунуться в столь милое сердцу недавнее прошлое.