Я замолчал и вновь двинулся вдоль берега, догоняя ушедшую вперед пару.

Ну, дела... Чтобы я еще раз подписался на наличие свободной тетки в поиске?! Да лучше клюшку сожрать без соли.

Ох, Димыч, Димыч... Чем же помочь тебе, старина?

Приятный сигнал разбудил забитые в угол подсознания рефлексы, и остатки нежных чувств кубарем выкатились из черепной коробки.

Вот это - мое. Поиск форева!

Мы незаметно подошли к знакомым останкам деревушки, разбогатев в пути на две-три находки на брата. "Сестре", похоже, пока не везло. Правда, было незаметно, чтобы ее это сильно огорчало.

Постояли, перекурили, похвастались хабаром на скорую руку и пошли от воды в лес.

Ну что, Дедуля, порадуешь или как?

Все.

Поиск.

Меня не было на поверхности земли. Все чувства блуждали под дерном, на глубине примерно тридцати сантиметров. Энергетический клон пальцев легко проникал в слежавшуюся, утрамбованную временем почву и, реагируя на каждый сигнал, трепетно ощупывал призрачными подушечками каждую находку еще до того, как я вонзал лопату в землю.

Мне казалось, я схожу с ума. Несколько раз я угадывал номинал и возраст монет, когда они еще только дремали в поднятом комке земли. Я говорил с ними, ласкал их совершенные формы слегка подрагивающими пальцами, скорбел над неизбежными, порой безжалостными дефектами, сдувал с них песчинки как с любимого ребенка и так же трепетно упаковывал в уютную пленку пакетиков. Душа пела от восторга.

Ко мне периодически подбегали ребята с горящими глазами и что-то спрашивали, показывая свою добычу. Я, как в тумане, отвечал, приободряя друзей, улыбаясь им и восхищаясь их находками, а сам, боясь расплескать эту кристально чистую эйфорию вдохновения, нес себя над землей, забыв про все и всех, и не понимал, где я, на каком свете... Да и не хотел понимать.

Внезапно лес закончился и мы увидели озеро.

Все, конец пути. Теперь только назад. Все как-то разом загалдели, вытаскивая свои сокровища, хватая и рассматривая чужие находки, ахая и охая от избытка чувств.

Е-ма-е!!! Как же нам было хорошо.

Хеля, вцепившись мне в локоть, что-то тараторила, радостно улыбаясь. Дитер тянул нас на ближайший от воды холмик под соснами, размахивая руками и морща лоб. Димыч, утвердительно кивая ему в ответ, легонько подталкивал немца в выбранном направлении, стремясь хотя бы ненадолго остаться наедине со своими богатствами. И тот пошел, беспрестанно оглядываясь и уже привычно поправляя лопату на плече.

Потихоньку возбуждение стало спадать, и мы вспомнили про чай. Загудел газ в горелке, котелок с водой оседлал баллон, а Змея со сноровкой бывалой хозяйки стала раскладывать заедки.

И тут на бивуак ввалилось привидение...

Бледный, шатающийся господин Кляйн на заплетающихся ногах подошел к нам и, слабо махнув рукой в сторону холма, громко икнул. После секундной оторопи мы молниями метнулись наверх, оставив далеко позади умирающий призрак Дитера, и, задыхаясь, сгрудились вокруг добротной квадратной ямы почти метровой глубины.

На дне ее стоял потемневший от времени, в прозелени от мощных медных полос окантовки, крутобокий и притягательно осанистый сундук.

Мы одновременно опустились на землю, не сводя зачарованных взглядов с находки. Сердце норовило выскочить из гортани, и я до сих пор недоумеваю, почему ему это не удалось. Послышался шорох шагов подошедшего первооткрывателя.

- Тебя как сюда вообще занесло, чудо заморское? - обернулся Димыч к немцу.

- Я же вам говорил, что здесь какой-то непонятный сигнал. А ты порекомендовал проверить, - ответил начавший приходить в себя Дитер.

- Я? Порекомендовал? - искренне удивился напарник.

- Да ладно, ерунда это все. Доставать-то будем? - привлек я внимание друзей к более насущному.

И взглянул на Мелкого.

- Давай, лезь.

Тот отшатнулся испуганно.

- Почему я? А вдруг я что-то сделаю не так? Нет. Димыч, давай ты.

Избранный депутат, помедлив секунду, решительно нырнул во влажную песчаную яму. Вскоре оттуда показалась рука и, красноречиво сгибая-разгибая пальцы, потребовала лопату. Инструмент незамедлительно был предоставлен, и вновь томительной резиной потянулось ожидание. Лопата выскочила из провала и, едва не зашибив Хелю, плюхнулась на пригорок. Затем оттуда же, из глубины, энергично полетели полные пригоршни песка.

Наконец Димыч заерзал, устраиваясь коленками поудобней, выгнул спину дугой и с натугой попятился, раздвигая нас монументальным задом. Белому свету явилась верхняя часть туловища нашего соратника, венчаемая головой со свекловичного цвета рожей от прилившей к ней крови, и с прижатым к груди сокровищем.

- Вот, - просипел он, бережно ставя сундук на траву и не отводя от него взгляда. Потом машинально стал отряхиваться от изобильно обсыпавшего его песка.

Я завороженно протянул руку к извлеченной древности, намереваясь смахнуть с нее остатки грунта, и тут же был остановлен резким жестом Димыча. Сопя, он извлек из очередного своего кармана нетронутую упаковку хэбэшных перчаток и с укоризной выдал каждому по свежей паре. После чего мы трепетно, боясь лишний раз прикоснуться к почерневшим от времени доскам, не торопясь освободили находку от всего налипшего мусора.

Это был даже не сундучок, а скорее - ларец. Великолепно сохранившийся, на вид чрезвычайно прочный, размерами чуть больше обычного дешевого принтера. Весь перепоясанный солидными позеленевшими медными полосами старательной оплетки, увенчанный фигурной, медной же, литой ручкой, он завораживал и будил безудержный полет фантазии.

- А как его открывать? У нас же нет ключа, - вернула нас в реальность Хеля, углядевшая на боку ларца зрачок скважины.

- А хоть бы и был. Толку-то... - отозвался Димыч, сдвигая находку в сторону и берясь за лопату. - За столько лет в земле замок закис вусмерть, если вообще еще живой. Отойдите, не мешайте, - отогнал он нас от ямы, быстренько ее закопал и любовно разровнял песок на поверхности.

- Да, ребятки. Придется потерпеть до машины. Там чего-нибудь придумаем с... ключом, - подвел я итог, предлагая завершить поиск и направиться прямиком в лагерь.

Со скоростью молнии собрав нетронутую еду и вылив из котелка остатки почти полностью выкипевшей воды, мы, сбившись в кучку как озябшие воробышки, несли по очереди нежно прижимаемый к груди ларчик. На спотыкавшегося изредка очередного носильщика смотрели как на серийного маньяка - убийцу малолетних монахинь.

Обратный путь ощущался бесконечным.

Наконец показалась машина и приплясывающий возле нее, вырвавшийся вперед на последних метрах Димыч, размахивающий какой-то железкой.

Приняв ларец из моих натруженных рук, он аккуратно поставил его на расстеленную загодя на земле свою куртку и философски воззрился на петли.

- Я думаю так, - глубокомысленно изрек медвежатник-любитель. - Шлифанем надфилем головки клепок на петлях - и дело с концом. Замок ломать жалковато. Вдруг он еще не совсем труп. Да и ларчик - зачетный сам по себе. Чего корежить приятную вещь? А клепки - фигня. Замастрячить новые из того же шмурдяка, которого дома - ведрами, как два пальца об асфальт. Так?

Я согласно кивнул. Димыч взялся за работу.

Через двадцать минут ювелирной работы освобожденные петли нехотя выползли из посадочных гнезд, аккуратнейшим образом отжатые от задней стенки Димычевым ножом. Сделав глубокий вдох-выдох, он чуток расшевелил крышку, просунул лезвие ножа в наметившуюся щель под ней и, убедившись, что больше ничто не препятствует предстоящему созерцанию таящихся в пока еще закрытом чреве ларчика сокровищ, приподнялся и трубным гласом Деда Мороза, приготовившегося одаривать своих маленьких засранцев-почитателей всеми благами мира, пророкотал: