Инспектор, раскрывая обложку и профессионально небрежно скользя по бумагам взглядом, философски заметил:

- Ну-у, был бы человек... Операция у нас. Типа алко-невод-перехват. Уразумел?

Я кивнул и приготовился дурковать, непонятно на что надеясь. Неправильный был гаишник. Насквозь неправильный. И наглый, как танк. Сразу с порога тыкает, куражится не по делу... Или они здесь все такие, патриархально незатейливые? И спокойный, как удав.

- Популярные вы личности, хлопцы. Прямо хоть автограф бери, - продолжал пыхтеть инспектор, машинально разворачивая страховку на мой "гольфик". - А это что такое? Где страховка и свидетельство на транспортное средство? - взыграли в нем профессиональные рефлексы.

- У хозяина, вон в салоне сидит. Позвать? Димыч! - энергично махнул я рукой в сторону "Нивы".

И продолжил, тщетно пытаясь хотя бы ненамного оттянуть этот дурной сон.

- Че за автограф, командир?

Тот, отстраненно складывая ненужную страховку, рассеянно произнес, нехорошо настораживаясь при виде резво приближающегося Димыча:

- Это вам другие объяснять будут. А наше дело маленькое. Куда? Стоять на месте! - выкрикнул он моему напарнику и, цепко хватая меня за запястье, рявкнул в сторону "Форда":

- Андрюха! Это они! Ой, бля-я-я, - и взвыв, рухнул на колени, пытаясь вдохнуть воздуха перекошенным ртом.

"Спасибо тебе, Тагирыч. Помнят ручки-то", - замелькали в голове несуразные мысли.

- Димыч, давай... - удерживая на втором контроле правую кисть пузанчика, запоздало пролаял я. И с ужасом присел, уклоняясь от промелькнувшего мимо меня в диком прыжке напарника, таранящего всей своей массой непозволительно расслабившегося у капота другого дэпээсника. Силой инерции их обоих кубарем снесло на широкий откос обочины.

- Эй, ты там как? - придерживая на пороге болевого шока своего клиента и не решаясь нанести завершающий вырубающий удар, старательно вслушался я в затихшую возню в кювете. Спохватившись, отволок скрюченное туловище за многострадальную руку в тень патрульной машины, подальше от асфальта.

С обочины послышались два коротких хеканья, и встопорщенный друг на карачках выполз наверх, волоча за шиворот обмякшее тело своей жертвы с "калашом" на шее.

- Ты чего сопли жуешь? - зло оскалился в мою сторону не страдающий излишней мягкотелостью соратник и, освободив руки, коротким тычком надежно угомонил моего страдальца. - Давай скотч, живо.

Я метнулся в салон "Нивы" и, выхватив с полки под бардачком торпеды рулон скотча, вновь подскочил к Димычу.

- Переверни своего на пузо, руки ему скрести, - скомандовал он, сноровисто обматывая запястья невезучего автоматчика.

Так же молниеносно проделав аналогичную процедуру со следующим горемыкой, напарник подхватил обмякшее тело на руки, втиснул его в проем задней двери "Форда" и, кряхтя, сдвинул в дальний угол.

- Чего встал, люстру погаси, - приподнял он второго и с натугой стал запечатывать его на оставшееся сзади место.

Я рванул кабель питания, и яркие сполохи погасли.

- Ну, чего дальше? Соображай давай. Куда их? - нетерпеливо уставились на меня шалые глаза друга, поднимающего с земли автомат.

Забытые миражи Панджшера плавились в его зрачках, пробуждаясь из небытия. Я включился, искренне молясь, чтобы все это оказалось дурным наваждением.

- Я на "Ниве", ты здесь. Ищем первую отворотку в лес. Рацию обесточь, - и рванул к пепелацу.

Усевшись на место и дождавшись, пока "Форд" пошевелится, выруливая на асфальт, я, изо всех сил удерживая свою ногу, стремившуюся проломить пол педалью газа, размеренно покатил по трассе, судорожно выискивая любой съезд. В голове оглушительно тикал секундомер.

Через несколько минут казавшейся бесконечной езды и обмирая от каждого встречного света фар, я увидел песчаную дорожку, ныряющую с асфальта через вырубку, дальше вдоль ЛЭП. Краем сознания отмечая истеричные причитания немцев, направил машину в лес, стремясь уйти подальше от трассы и мельком оценивая колею на предмет проходимости ее "Фордом". Через километр-полтора блуждания, у совсем уж страшной лужи на дороге остановил пепелац и вылез из машины, щурясь на Димычевы фары.

Кореш хлопнул дверцей и подошел ко мне. Немцы тоже.

- Как они там? - поинтересовался я у Димыча.

- Нормально. Один уже оклемался было. Ругаться начал. Я угомонил. Давай по делу, - отстраненно буркнул друг и, отсоединив рожок, передернул затвор. - Ха, щегол. Вояка, епть. Как он еще предохранитель-то сдернул? - хмыкнул наш рэмба и воткнул магазин на место. - Ну, чего делаем? Время!

Я лихорадочно соображал.

- Значит, так. Забери у них мобильники, раскурочь и разбросай по лесу. То же самое - стволы. Крышку трамблера туда же. Рацию убей в хлам. Этих орлов вытаскиваем, пеленаем по уму руки-ноги-пасти и связываем запястьями спина к спине, в один тюк. Так, чтобы пару часиков они попыхтели, освобождаясь. Сами - на трассу и, как наметили, к дальнобойщикам. Хотя лично я пошел бы пехом. Так оно вернее. Но у немчуры нервишки сдают.

Димыч, набычившись, возразил:

- Стволы берем с собой. Я им, бля, не куропатка, по кустам меня гонять.

- Нельзя, - покачал я головой.

- Пока мы чистые, в нас по-любому палить не будут. Чего толку с двухсотых? А вот если по трассе пройдет инфа, что могут быть вооружены и опасны при задержании - тогда все. Плевать нижним на высшие интересы командиров. Сначала дуршлаг из нас сделают и только потом поздороваться подойдут. Ну, сам подумай.

Через двадцать минут мы опять катили по "мурманке". Где же эта стоянка?

Томительно тянулись минуты бесконечной, казалось, езды. Немцы отчужденно маячили на заднем сиденье, Димыч прилип носом к стеклу своей дверцы, выглядывая парковку. Непроглядная темень ночи потихоньку разбавлялась предрассветной полоской зари на востоке.

- Есть, - выдохнул напарник, тыча пальцем в лобовик.

Впереди, в двухстах метрах, маячили застывшие чемоданы фур. Я подал вправо, заехал на стоянку. Штук восемь траков сонно сбились в обширном кармане с туалетом, потухшим мангалом под навесом и сорокафутовым контейнером с прилепившейся к нему будкой шиномонтажа.

Я спрятал "Ниву" от досужих глаз между двумя огромными лесовозами с кругляком и заглушил мотор. Тишина на стоянке уже разбавлялась рыком прочищающих форсунки после сна дизелей. На двух машинах горели габариты. С трассы заехал на отдых еще один полуночник.

- Вы понимаете, что наделали?! - выпалила сзади истомившаяся молчанием Хеля. - Нападение на находящихся при исполнении сотрудников полиции. Вы с ума сошли?!

- Тихо, Хеля. Тихо, - оборвал я ее. - Нам снова дико повезло. Это не была обычная проверка документов. Ждали конкретно нас. Эти дэпээсники просто решили халтурку срубить по-легкому. Им дали заказ. Если выцепят нас, то сразу отзвониться и помурыжить машину сколько можно. А потом они бы свалили, а нас приняли через пятьсот метров какие-нибудь брателлы. И все - прощай, филологическая карьера. А эти оборотни решили сами нас упаковать и доставить по назначению. Жадность фраера губит.

- Откуда такая уверенность? Снова "древняя мудрость"? - заносчиво фыркнула девушка.

Я потер лицо, стряхивая усталость.

- Если бы у них был официальный приказ, то прежде чем вступать в разговор с нами, они бы обязательно доложили по рации о преследовании. И тогда счет пошел бы на минуты, и шансов у нас почти не было. Без вас мы побарахтались бы еще, конечно, а так... Поэтому - только халтура. Этот патруль зарядили втемную. А пытаться с ними договориться - бесполезняк. Пришлось делать так, как получилось. И можешь сильно их не жалеть. Знали ребятки, что заказ воняет. Знали.

Неужели ты думаешь, что нам больше нечего делать, кроме как гарантированно вешать на себя стопудовый срок и прощаться со здоровыми почками? Просто когда ты задыхаешься от дыма в горящей комнате и понимаешь, что жить осталось минуту, рука как-то сама собой швыряет первый попавшийся стул в окно, чтобы разбить стекло.