Его взгляд окаменел.

— Я не знаю, кто такой Слейд, — сказал он коротко.

— Тебе следовало бы знать. Это тот человек, от которого ты получаешь приказы в Исландии. Возможно, ты счел вполне естественным то, что тебе не доверили командовать данной операцией. Твое руководство не стало бы возлагать всю ответственность на человека, который однажды ошибся. Ты, должно быть, подумал, что тем самым они проявили благоразумие, и, вероятно, решил вернуть свою былую репутацию и вес, успешно выполнив эту миссию. — Я рассмеялся. — И кого же они назначили тебе в начальники? Того самого человека, который торпедировал тебя в Швеции.

Кенникен поднялся на ноги. Его пистолет был твердо направлен мне в грудь.

— Я знаю, кто разрушил шведскую операцию, — сказал он. — Я могу дотронуться до него, не сходя с места.

— Я просто выполнял приказы, — возразил я. — Всю мозговую работу вел Слейд. Ты помнишь Джима Брикби?

— Никогда не слышал о таком человеке, — произнес он твердо.

— Разумеется, не слышал. Он был тебе известен как Свен Хорнланд — тот, которого я убил.

— Британский агент, — сказал он. — Я его помню. Тем самым ты заставил меня полностью тебе поверить.

— Идея принадлежала Слейду, — заметил я. — Тогда я не знал, кого мне пришлось убить. Вот почему я покинул Департамент — узнав правду, я поднял большой шум. — Я наклонился вперед. — Вацлав, все это было сделано по одному шаблону, ты разве не видишь? Слейд принес в жертву хорошего человека, чтобы заставить тебя поверить мне. Его совершенно не волновало, сколько наших агентов погибнет. Но Бакаев принес в жертву тебя, чтобы Таггарт еще больше поверил Слейду.

Серые глаза Кенникена походили на камни. Его лицо оставалось спокойным, за исключением уголка рта, к которому спускался шрам, подергивающегося от легкого тика.

Я откинулся назад в своем кресле и взял в руки стакан.

— Теперь Слейд устроился совсем неплохо. Здесь, в Исландии, он руководит операцией с обеих сторон. Бог ты мой, какое завидное положение! Но неприятности начались, когда одна из марионеток отказалась прыгать, повинуясь подергиванию веревочек, находящихся у него в руках. Это, должно быть, сильно обеспокоило его.

— Я не знаю этого человека, — упрямо повторил Кенникен.

— Да? Тогда почему ты так взволнован? — Я усмехнулся. — Я посоветую тебе кое-что. Когда в следующий раз будешь с ним разговаривать, попроси его рассказать тебе правду. Он, разумеется, ничего тебе не скажет; Слейд за всю свою жизнь не сказал ни слова правды. Но своей реакцией он может выдать себя такому проницательному человеку как ты.

За задернутыми шторами мелькнули лучи, фар и донесся звук остановившейся возле дома машины. Я сказал:

— Подумай о прошлом, Вацлав; подумай о потер5шных годах, проведенных в Ашхабаде. Поставь себя на место Бакаева и сам подумай, что для него было более важно — операция в Швеции, которую можно провести снова в любое время, или шанс переместить своего человека в верхние ряды иерархии Британской разведки — настолько высокие, что теперь он обедает с премьер-министром.

Кенникен неловко переместился с ноги на ногу, и я знал, что мои слова задели его за живое. Он глубоко погрузился в свои мысли, и дуло его пистолета больше не смотрело прямо на меня. Я сказал:

— Интересно, сколько времени потребовалось для того, чтобы создать новую агентурную сеть в Швеции? Готов поспорить, что немного. Я даже уверен, что Бакаев уже имел организацию, работающую параллельно и готовую вступить в действие сразу после того, как твоя провалится.

Это был выстрел наугад, но он пришелся в цель. У меня было такое впечатление, словно я смотрю на «однорукого бандита», у которого выпал максимально возможный выигрыш; колесики вращались, жужжали и щелкали, и у меня в мозгу громко и чисто зазвенел звонок. Кенникен хмыкнул и повернул голову. Он смотрел вниз на огонь, и рука, держащая пистолет, повисла вдоль тела.

Я внутренне собрался, приготовившись совершить прыжок, и сказал мягко:

— Они не верили тебе, Вацлав. Бакаев не доверил тебе разрушить собственную организацию и сделал это так, чтобы со стороны все смотрелось как следует. Меня тоже лишили доверия; но я был продан Слейдом, который является членом вашей банды. Ты — совсем другое дело, тебе дали зуботычину твои же люди. Как ты при этом себя чувствуешь?

Вацлав Кенникен был спокойным человеком и хорошим агентом — он не позволил эмоциям взять над собой верх. Он повернул голову и посмотрел на меня.

— Я выслушал эту сказочную историю с большим интересом. Ты хороший рассказчик, Алан, но это не поможет тебе избавиться от своих проблем. Ты не…

Дверь открылась, и в комнату вошли два человека.

Кенникен повернулся и спросил нетерпеливо:

— Да?

Более крупный мужчина сказал по-русски:

— Мы только что вернулись.

— Я вижу, — произнес Кенникен без выражения. Он махнул рукой в мою сторону. — Позвольте мне представить вам Алана Стюартсена, человека, которого вы должны были привезти сюда. Что случилось? Где Игорь?

Они переглянулись, и крупный мужчина сказал:

— Его отвезли в госпиталь. Он получил сильные ожоги. Когда…

— Превосходно! — воскликнул Кенникен с сарказмом в голосе. — Просто замечательно! — Он повернулся и обратился ко мне: — Что ты на это скажешь, Алан? Юрия мы тихо и незаметно переправили на траулер, но Игорь оказался в госпитале, где ему начнут задавать вопросы. Что бы ты на моем месте сделал с такими идиотами?

Я усмехнулся и сказал без особой надежды:

— Пристрелил бы.

— Сомневаюсь, что пуля сможет пробить их чугунные черепа, — произнес он едким тоном. Он с ненавистью посмотрел на большого русского. — И почему, черт возьми, вы начали стрелять? Можно было подумать, что разразилась революция.

Тот беспомощно показал на меня.

— Он это начал.

— У него не должно было появиться такой возможности. Если трое не могут без лишнего шума взять одного, тогда…

— Их было двое.

— Вот как! — Кенникен бросил на меня быстрый взгляд. — Что произошло со вторым человеком?

— Не знаю, — он убежал, — ответил верзила.

Я бросил небрежно:

— Ничего удивительного. Это был просто турист из отеля.

Внутри я весь кипел. Так, значит, Кейз просто убежал, бросив меня в трудном положении. Он не сдал меня в руки Кенникену, но если я смогу выбраться из этой переделки, то должен буду предъявить ему определенный счет.

— Вероятно, он и поднял тревогу в отеле, — сказал Кенникен. — Способны вы хоть что-нибудь сделать как следует?

Верзила начал оправдываться, но Кенникен сразу лее его оборвал.

— Чем занят Ильич?

— Разбирает на части машину. — Голос его был угрюмым.

— Так иди и помоги ему. — Они оба повернулись, но Кенникен быстро произнес: — Не ты, Григорий. Ты останешься здесь и присмотришь за Стюартсеном. — Он передал свой пистолет коротышке.

Я спросил:

— Могу я выпить еще, Вацлав?

— Почему бы и нет, — ответил Кенникен. — Тебе не грозит опасность стать алкоголиком. Ты не проживешь так долго. Смотри за ним получше, Григорий.

Он покинул комнату, закрыв за собой дверь, и Григорий занял передо мной свой пост. Я очень медленно подтянул под себя ноги и поднялся с кресла. Не сводя с меня ничего не выражающих глаз, Григорий поднял свой пистолет, и я улыбнулся ему, показав на свой пустой стакан.

— Ты слышал, что сказал начальник? Мне позволено выпить еще.

Дуло пистолета опустилось вниз.

— Я буду стоять сразу позади тебя, — сказал он.

Я пересек комнату и подошел к шкафчику с напитками, разговаривая на всем пути.

— Я готов поспорить, что ты родом из Крыма, Григорий. Твой акцент весьма характерен. Я прав?

Он сохранил молчание, но я продолжил свою болтовню.

— Здесь, кажется, нет водки, Григорий. Самый близкий к ней напиток это броннивин, но он приводит к плохим последствиям — сам я предпочитаю его не пить. Честно говоря, я не особенно люблю и водку. Для меня нет ничего лучше скотча. Да разве и может быть иначе, если я и сам шотландец?