— То же самое говорил о моей роли Слейд, — произнес я угрюмо. — Я устал бежать вслепую, я вообще устал бежать. Может быть, будет лучше, если я попробую удержать свою позицию там, где в данный момент нахожусь.

— Я бы тебе этого не советовал, — сказал Кейз. — Просто повинуйся приказам и отвези сверток в Рейкьявик. — Он надел свою куртку. — Я пройдусь с тобой до твоей машины. Где она?

— Чуть дальше по дороге.

Он уже приготовился открыть дверь, когда я сказал:

— Джек, мне кажется, ты был не совсем искренен со мной. Ты уклонялся от некоторых тем в нашем разговоре. Здесь в последнее время происходят довольно забавные вещи, например, члены Департамента приходят за мной с оружием в руках — поэтому я хочу просто тебя предупредить. Меня, вероятно, остановят на пути в Рейкьявик, но если окажется, что ты принимал в этом какое-то участие, то я доберусь до тебя и не посмотрю на нашу прежнюю дружбу. Надеюсь, ты меня понял.

Он улыбнулся и сказал:

— Боже мой, ты воображаешь совершенно невозможные вещи.

Но улыбка получилась натянутой и в выражении его лица было нечто такое, что я не смог определить, и это меня обеспокоило. Только гораздо позже мне удалось идентифицировать эмоцию. Это была жалость, но прозрение пришло слишком поздно.

Выйдя на улицу, мы обнаружили, что там так темно, как только может быть темно в Исландии летом. Ночь была безлунной, но видимость в туманном сумраке оставалась относительно сносной. Среди грифонов с горячей водой раздался мягкий взрыв, и в небо поднялся жуткий призрак Строккура, развеянный порывом ветра на многочисленные лохмотья. В воздухе возник сильный запах серы.

Я невольно вздрогнул. Ничего удивительного в том, что карта Исландии пестрит местами, чьи названия связаны с гигантскими троллями, жившими когда-то в недрах гор, а старики до сих пор рассказывают легенды о людях, вступивших в борьбу с духами. Молодые исландцы, захваченные двадцатым веком с его радиоприемниками и ставшими обычным делом воздушными перелетами, смеются и называют это суевериями. Может быть, они и правы, но я порой замечал, что смех их звучит принужденно и веселья в нем совсем немного. По крайнем мере, я знал точно, что если бы я был древним викингом и неожиданно темной ночью наткнулся на Строккур, то испугался бы до смерти.

Я думаю, на Кейза тоже подействовала царящая вокруг атмосфера, поскольку после того, как Строккур исчез, он посмотрел по сторонам на тонкую завесу тумана и спросил тихо:

— В этом есть что-то необычное, не правда ли?

— Да, — ответил я коротко. — Машина припаркована вон там. До нее нужно пройти достаточно много.

Мы шли по дороге вдоль длинного ряда выкрашенных белой краской столбиков, отделяющих проезжую часть от источников, и под нашими подошвами хрустели мельчайшие частицы лавы. Я слышал, как бурлит горячая вода, и запах серы стал сильнее. Если вы посмотрите на источники при дневном свете, то обнаружите, что они имеют различную окраску, некоторые белые и прозрачные, как джин, другие с оттенком голубого или зеленого, и все близки к точке кипения. Даже в темноте я мог видеть белый пар, клубящийся над ними в воздухе.

Кейз произнес:

— По поводу Слейда. Что было?..

Я так и не услышал окончания его вопроса, так как внезапно нас окружили три тяжелых фрагмента темноты. Кто-то схватил меня за руку и сказал:

— Stewartsen, stanna![8]

Что-то твердое уперлось мне в спину.

Я и на самом деле остановился, но не так, как они ожидали. Я позволил себе обмякнуть точно так, как это сделал Маккарти, когда я ударил его дубинкой. Мои колени подогнулись, и я опустился на землю. Раздался приглушенный возглас удивления, захват моих рук в тот же момент ослаб, и перемещение в совершенно неожиданном направлении избавило меня от упиравшегося в ребра пистолета.

Оказавшись на земле, я сразу же сделал быстрый разворот, подогнув под себя одну ногу и выбросив вперед другую. Вытянутая нога с силой ударила моего говорящего по-шведски друга под колено, и тот, как подкошенный, рухнул на землю. Его пистолет был готов к использованию, поскольку при падении он выстрелил, и я услышал визг срикошетившей пули.

Несколько раз перекатившись, я наткнулся на один из столбиков, огораживающих дорогу. Мой силуэт слишком хорошо выделялся на его белом фоне, поэтому я ползком покинул дорогу и скользнул в темноту, выхватив на ходу пистолет. Позади меня раздался крик:

— Спешите!

А другой, более низкий голос воскликнул:

— Нет! Слушайте!

Замерев в полной неподвижности, я услышал топот ботинок, когда кто-то побежал по направлению к отелю.

Только банда Кенникена могла обратиться ко мне по-шведски, назвав Стюартсеном, а потом перейти на русский. Я опустил голову пониже к земле и посмотрел назад в сторону дороги — так, чтобы каждого, кто там появится, я мог различить в виде темного силуэта на фоне тускло-серого неба. Совсем близко мелькнула какая-то тень и раздался шорох шагов. Я послал пулю в этом направлении, вскочил на ноги и побежал.

Бежать здесь было чертовски опасно, поскольку в темноте я вполне мог провалиться в один из бездонных резервуаров с кипящей водой. Я сбавил скорость и попытался установить, где находятся горячие источники, которые я часто видел при дневном свете и в более спокойных условиях. Источники по диаметру грифонов отличались достаточно сильно — от ничтожных шести дюймов до гигантских пятидесяти футов. Подогреваемая глубинной вулканической активностью вода постоянно изливалась из грифонов и растекалась по поверхности земли, образуя сеть горячих потоков, покрывающих большую площадь.

Пробежав примерно сто ярдов, я остановился и опустился на одно колено. Передо мной клубы поднимающегося пара покрывали землю сплошным покрывалом, и я подумал, что это сам Гейзер. Следовательно, Строккур находился где-то слева и чуть позади меня. Я хотел держаться подальше от Строккура — оказаться рядом с ним во время извержения было бы слишком рискованно.

Обернувшись назад, я ничего не увидел, но смог различить приближающиеся звуки шагов, доносившиеся с того направления, откуда я прибежал, и еще откуда-то справа. Не могу сказать, знали ли мои преследователи местность, но случайно или намеренно они гнали меня прямо к источникам. Человек справа включил карманный фонарь, по мощности напоминающий небольшой прожектор. К счастью для меня, он направил луч на землю, так как его, по-видимому, больше беспокоило, как бы самому не превратиться в гуляш.

Я поднял пистолет и сделал три выстрела в его направлении, после чего свет внезапно погас. Не думаю, чтобы я в него попал, скорее всего, ему пришло в голову, что фонарь делает из него отличную мишень. Меня не беспокоил поднятый мною шум, поскольку это было в моих интересах. Прозвучало пять выстрелов — слишком много для тихой исландской ночи, и в окнах отеля уже начал зажигаться свет, и я также услышал, как в той стороне кто-то кричит.

Человек позади меня сделал еще два выстрела, и я увидел, как совсем рядом, не более чем в десяти ярдах от меня, из дула его пистолета вырвалось пламя. Пули улетели далеко в сторону; одна — не знаю куда, а другая подняла фонтанчик на водной поверхности Гейзера. Я не стал стрелять в ответ, а побежал налево, огибая по краю грифон. Я наткнулся на поток горячей воды, но его глубина не превышала двух дюймов, поэтому мне удалось перебраться через него достаточно быстро, не причинив себе никакого вреда, и меня больше обеспокоило то, что поднятый мною плеск может выдать мое местонахождение.

Со стороны отеля донеслись новые крики, сопровождаемые стуком открываемых окон. Кто-то с громким скрежетом завел машину и включил фары. Я не обратил на это внимания и продолжил свой бег, под углом приближаясь к дороге. Тому, кто завел машину, пришла в голову светлая идея — прошу прощения за невольный каламбур: он развернул машину и поехал по направлению к источникам, освещая фарами всю территорию.