1–й и у д е й (тихо). Иисус, сын назаретского плотника.

2–й и у д е й. Да, да, это мы знаем.

1–й и у д е й. И родителей знаем. Мария, Иосиф бен Илия. Что за чушь, почему это — с неба?

И и с у с. Не шепчитесь. Скажу снова: Я — хлеб жизни. Ваши предки ели манну в пустыне и все равно умирали. Ешьте хлеб, который — с неба, и будете жить, не умрете. Снова и снова скажу вам: Я — этот Хлеб Жизни. Я дам вам в пищу Самое Тело, чтобы мир не умер.

1–й и у д е й. Сошел с ума! Как это — тело, и в пищу?!

2–й и у д е й. Не понимаю!

И и с у с. Снова и снова скажу вам: если не едите Мое тело и не пьете Моей Крови, в вас нет жизни. Ибо Тело Мое — пища, и Кровь Моя — питие. Отец послал Меня, Им Я жив — так и тот, кто меня ест, будет жив Мною.

1–й и у д е й. Он богохульствует! По Закону крови нельзя и касаться.

2–й и у д е й. Язычество, вот это что.

3–й и у д е й. Он язычник — или безумец.

2–й и у д е й. Идемте отсюда, ну Его!

3–й и у д е й. Конечно, конечно! Я просто хотел посмотреть.

1–й и у д е й. И как только разрешают!..

Уходят, сварливо бормоча.

А н д р е й. Учитель, они недовольны. Если Ты будешь говорить так странно, Ты всех растеряешь.

Фо м а. Я и сам толком не понял. А ты, Иуда?

И у д а. Я видел, как пришла и ушла большая опасность. Но проповедуешь Ты Божье Царство — или Себя Самого…

И и с у с. Ты прав, в любом случае это — для немногих. Толпа отхлынула. Утешься тем, что они Меня царем не поставили.

И у д а. Да, Ты их напугал. Что ж, и на том спасибо.

И о а н н. Учитель, что Ты имел в виду? Как можно есть Твою плоть?

И и с у с. Сейчас скажу. Фома, ты еще растерян? Из‑за этих слов:"Я — с Неба"? А что будет, когда ты увидишь, как Сын Человеческий восходит на небо? Тебя испугали слова про плоть. Без Духа она — ничто, это Он дает ей жизнь. Слова, которые Я говорю вам, — Дух и жизнь. Но не все вы Мне доверяете.

М а т ф е й. Мы‑то доверяем, но многих ты отпугнул. Кое‑кто не вернется.

И и с у с. Да, и ты прав. А вы хотели бы уйти?

С и м о н. Куда нам идти? У Тебя — слова вечной жизни.

И и с у с. Ты так думаешь? А вот скажите, кем Меня считают?

И а к о в. Одни — Иоанном Крестителем…

А н д р е й. Другие — Илией или еще кем из пророков.

И и с у с. А вы?

Ученики: Ты–наш Учитель, наш Господин…

С и м о н. Ты — Мессия. (Меняет тон.) Ты — Сын Бога Живого.

И и с у с. Благословен ты, Симон, сын Ионин, ибо сказал так не от себя. Не плоть и кровь открыли тебе это, твоими устами говорил Бог.

С и м о н (растерян). Сам не знаю, почему я так сказал. Просто… просто сказалось.

И и с у с. Когда‑то Я обещал дать тебе новое имя. Теперь ты его заслужил. Ты уже не Симон, а Петр, то есть камень, скала. На этом камне Я построю Свою Церковь, и врата ада не поглотят ее. Ты будешь связывать людей с Богом и расторгать их узы с миром. Что ты свяжешь, связано на небе; что расторгнешь — расторгнуто.

Не говори никому того, что Я сказал. Не повторяй и того, что Я — Мессия. Враг силен, дорога трудна. Наверное, я пройду через скорбь, к позорной казни. Я умру, чтобы воскресить Мой народ.

С и м о н. Что ты говоришь?! Какая казнь?! Этого не будет. Этого быть не может, Учитель, одумайся! Не надо!

И и с у с. Ты искушаешь Меня? Опять Мне бороться с дьяволом? Что ж — отойди, сатана! Твои слова уже не от Бога, а от мира. Если кто хочет идти за Мной, пусть идет, как Я, путем скорби. Если он вцепится в жизнь, он ее потеряет. А вот если готов потерять — он ее спасет. Снова и снова скажу вам: некоторые из вас не вкусят смерти, пока не увидят, как придет во славе Божье Царство. Иоанн, помолись со Мной. Мне нужна твоя вера.

И о а н н. Хорошо, Учитель… Только научи, о чем молиться.

Небольшая пауза.

С и м о н. Прости меня, Господи, что я сделал? То я -скала, то — сатана…

Филипп (горестно). Что вообще случилось? Так было хорошо, а теперь — ушло куда‑то…

Фо м а. Ты что‑нибудь понимаешь, Иуда?

И у д а. Понимаю. А вы?

И а к о в. Наверное, Иоанн понимает.

Е в а н г е л и с т. Вот свидетельство Иоанна, любимого ученика: в начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человекам. И Слово стало плотью, и обитало с нами…

Действующие лица

Евангелист

Иисус

Иуда

Иаков

Иоанн

Матфей

Филипп

Фома

Симон Петр

Иосиф

Симеон — родственники Иисуса

К а й я ф а, первосвященник

Анна, его тесть

Н и к о д и м,

Симон–фарисей — члены синедриона

Старейшина

Клавдия Прокула, жена Понтия Пилата

Вольноотпущенник, Ревекка — её слуги

Писец (Езекия)

Нанятый смутьян

Капитан, начальник дворцовой стражи

Банщик

Евника, сирофиникиянка, массажистка публичных бань

1–й еврей

2–й еврей

3–й еврей

4–й еврей

Еврейка

Сержант дворцовой стражи

1–й левит

2–й левит

1–й римский воин

2–й римский воин

1–й зилот

2–й з и л от

Толпа

Замечания

Иисус. Новое здесь только в том, что Он ведёт спор как истинный диалектик, фазу схватывая суть дела и точно нанося удар. С родственниками (сцена 1,1) Он сдержан и холодноват, но уже ощущается та суровая решимость, которая через полгода приведёт Его в Иерусалим, к смерти. Подчеркнуть, вероятно, надо вызов. В самарянском селении (1,4) Он скорее печален, чем сердит (дух насилия тронул даже Иоанна!); притчу о неумолимом слуге Он рассказывает серьёзно и весомо, как притчу о суде. Но когда Пётр и Матфей показали, что тщатся понять её, Он становится мягче с этими растерянными людьми и называет Иакова с Иоанном"сынами грома"с какой‑то суровой шутливостью (не без того оттенка, который есть, скажем, в словах"Ну и парочка!")."Отче Наш"Он читает так, что ясно: Он их совсем простил, отношения полностью восстановлены.

Родственники - комментаторы толком не знают, действительно ли"братья"Иисуса не верили в Него. Поэтому У меня один верит, другой — нет. Симеон не верит совсем; для него Иисус — позор семьи, Которого надо вернуть от чудачеств к пристойной жизни (условности, подчинение родителям и т. п.). Иосиф, напротив, верит и хочет"на публике"подтвердить великое призвание родственника.

Иуда- уже начинает раздражать других (и себя). Он одержим одной–единственной мыслью и не знает покоя. Да, предложение Баруха он отверг, но ему не нравится, как всё идёт: родные давят, ученики глупы, Иисус ведёт себя хорошо, но продержится ли без помощи? Смело защищая Его перед Кайяфой, он всё же проговаривается: Иисус у него как бы"на испытании". Поношение Рима — совершенно искреннее, а вот национальные чувства — узки; это, в сущности, национализм. А главное, он ощущает, что без него всё развалится; и, сам того не замечая, хочет сделать Иисуса пешкой в политической игре, только"с другой стороны", чем Барух.

Иоанн - пыл его впервые окрашивается пламенной нетерпимостью. К счастью, печётся он не о себе; он не может вынести, когда оскорбляют Учителя. Однако всё это проходит без следа, ибо он смиренен и может принять упрёк. По этой же причине он не удивляется, когда Иисус простил их с Иаковом, и настолько, что показал им Себя в Преображении. Он спокойно заснул; отношения его с Иисусом не изменились, а только углубились. Вообще он мог бы оторваться от земли, если бы не любовь к брату.

Иаков - он как бы восходит на небо, держась за Иоанна. Всю жизнь он присматривал за братом — чтобы тот не был смешным, чтобы он не рвался невесть куда; и если уж он идёт на небо, Иаков должен быть с ним, чтобы всё было в порядке. Кажется, они никогда не расстаются, кроме Голгофы, но очень может быть, что и там Иаков просто утешал их мать, Саломею.