В Америке, неподалеку от Чикаго, есть Уитонский колледж, который иногда называют Протестантской Сорбонной. При колледже расположился"Marion Wade Center", где собраны все материалы о семи христианских писателях. Центр этот издает журнал"Семеро"("Seven"), про тех же писателей. Кроме того, он приглашает людей, которые ими занимаются, от филологов до проповедников. И хозяева и гости не сомневаются в том, что"семеро" — лучшие из современных апологетов, писавших на английском языке.

Кто же это такие? Мы здесь знаем не всех. Истинным чудом к нам попали и пошли в самиздат те двое, кого без споров признают первыми — Честертон и Льюис. Совершенно иначе — не как апологет, а как мифотворец — попал к нам Толкин. Третий"инклинг"кроме него и Льюиса, Чарльз Уильямс, выходит у нас, но есть опасность, что его"мистические триллеры", которые так высоко ставил Т. С. Элиот, затеряются в кучах оккультной бульварщины (хотя, вероятно, такого смиренного человека это бы не огорчило). Единственный из семерых, принадлежащий девятнадцатому веку, Джордж Макдональд (1824–1905), тоже понемногу издается (см., например, его сказки"Невесомая принцесса"и"Потерянная принцесса","Царица Северного ветра","Принцесса и Керди"). Оуэн Барфильд, по–видимому, известен не будет, он — христианский философ языка. Конечно, его могут издать лингвисты или философы.

Среди семерых есть и женщина, Дороти Л. Сэйерс (1893–1957). Многие знают ее как автора детективов. Действительно, она их писала, хотя и не так уж много, всего десятка два рассказов и двенадцать с половиной романов. С половиной — потому что роман о браке"Престолы и господства"она начала и бросила. Он хранился в архиве ее сына, а лет через пятьдесят, когда и сын уже умер, его дописала писательница Джин Пэтон Уолш. В 1998 г. он вышел в Англии, сейчас готовится к печати в России.

Все произведения Сэйерс так или иначе связаны с Богом, но право войти в"семерку"она обрела к концу 1930–х годов, когда написала пьесу"Ревность по доме Твоем"и стала проповедовать по радио.

Хотя Дороти Сэйерс всегда верила в Бога, лет с сорока она все больше и больше говорила и писала о христианстве. Особенное влияние оказал цикл ее пьес о Христе"Человек, рожденный на Царство", а в узкой аудитории -трактат"Разум Творца". Известен также сборник ее эссе"Непопулярные мнения". Ей хотели дать ученую степень доктора богословия, но она отказалась, смущенно пытаясь объяснить церковным иерархам, что ради воздействия проповеди должна оставаться сугубо частным лицом.

В 1944 году она начала переводить"Божественную комедию"(в Оксфорде, за тридцать лет до этого, Сэйерс собиралась стать специалистом по романским языкам) и к концу 1957 года перевела две части целиком, а из"Рая"не успела сделать тринадцать песен. Как и все, что она писала, перевод — совершенно живой, в нем нет ни важности, ни даже книжности.

Льюис и Уильяме восхищались ею и были ее близкими друзьями. Вместе с ними она организовала особый клуб, где христиане беседовали со всеми, кто хочет. Находился он на колокольне, при церкви св. Анны, пострадавшей во время войны от бомб. (Эта церковь вдохновила Льюиса назвать"Сэнт–Энн"усадьбу в"Мерзейшей мощи".) Сейчас храм восстановили, там идет служба, но внутри колокольни так и осталась комнатка былых собраний, что‑то вроде мемориального музея.

17 декабря 1957 года Дороти Сэйерс, вернувшись из Лондона, скоропостижно умерла. К тому времени она овдовела, взрослый сын жил отдельно, и в доме были только кошки. Похоронили ее в Сохо, при том же храме св. Анны. 13 июня 1993 года, когда со дня ее рождения прошло сто лет, в городке, где она жила с конца 1920–х годов, открыли ей памятник: она идет, а у ее ноги — кошка, и они смотрят друг на друга. Для тех, кто не презирает жалость к беззащитным, прибавим, что скульптор изобразил вполне конкретную кошку, которую она спасла во время одной из страшных бомбежек и назвала Блиц. Когда лондонцам в скудные годы предложили подкармливать обитателей зоологического сада, Дороти Сэйерс выбрала дикобраза, хотя не забывала и других. Кроме того, у нее, как и в усадьбе Сент–Энн, жила свинья по имени Фамарь.

Можно заметить, что у Д. Л. С., как и у ее соратников, сочетались свойства, которые этот мир друг другу противопоставляет: истовость пророка — и эксцентричный юмор, женская жалость — и мужская сила; таких сочетаний много. Одно из них — может быть, самое существенное для нее — с необычайной четкостью выражено в сонете, который замыкает настоящее издание. Восемь строк посвящены поистине райскому покою — и вдруг, взлетая ввысь, она вводит пламенную любовь. Не"противопоставляет"ее покою, а как бы к нему прибавляет: и покой без любви, и любовь без покоя — искажены, несовершенны. Заметим, что в этом сочетании свойств одна часть все‑таки важнее, стихи завершаются ею, ибо для Дороти Сэйерс, истинной христианки,"любовь из них больше"(1 Кор 13. 13).

Человек, рожденный на Царство[1]

Действующие лица

Ефрем. Вероятно, ему лет шестьдесят, и последние сорок пять он непрестанно старался сохранить жизнь при дворе, где вчерашнего фаворита сегодня казнят без предупреждения и все поголовно плетут козни против всех. У него высокий блеющий голос, как у взволнованного козла, жидкая бородка, раз навсегда испуганный взгляд. Долгий опыт не научил его, что влиять на Ирода можно только одним способом — стать выше него.

Прокл. Ему ещё нет тридцати, но трудная жизнь и привычка к дисциплине придали ему какую‑то особую взрослость. Он — римлянин до мозга костей, европеец, презирающий"этот Восток", житель столицы, презирающий провинциалов. Ни капли не боится Ирода и потому с ним ладит.

Мальчик (слуга). Ему лет тринадцать. Вероятно, грек или левантинец — смазливый, бойкий, совершенно испорченный.

Волхвы. Предание (но не Писание) говорит, что волхвы — это цари, символизирующие три человеческие расы: Сима, Хама и Иафета (Азию, Африку, Европу).

Каспар (Азия) - старый учёный человек, достойный и кроткий, немного отрешённый. Мудр мудростью разума.

Мельхиор (Европа) - взрослый человек, занят житейскими делами. Звёзды он вопрошает, чтобы лучше действовать. Мудр мудростью чувств.

Валтасар (Африка) - молодой мистик, которому важны только отношения человека с человеком и человека с Богом. Мудр мудростью сердца.

Роли их стилизованы, играть надо соответственно."Царство", которое они возвещают, не от мира сего, и я попыталась окружить их почти сказочной атмосферой, противопоставляя земной и практичной атмосфере Иродова царства.

Ирод - самый сложный характер в этой маленькой пьесе. Очень важно понять его правильно, забыть привычный образ полубезумного монстра. Его не зря прозвали Великим. Ему лет семьдесят, он болен неизлечимой болезнью, но видно, что он был крупной личностью. О себе он говорит правду. Он действительно тридцать лет хранил мир в Иудее, которую раньше терзали религиозные распри, действительно дал ей процветание, его действительно предали все, кого он любил, а племянники пытались отравить. Он — блистательный воин и политик, не более жестокий, чем все остальные восточные цари его времени. А вот частная его жизнь -сплошной кошмар ревности, подозрительности и кровожадности. Он так и не пришёл в себя после смерти Мариамны, которую он безумно любил и приказал казнить в припадке ревности (необоснованной) и политической подозрительности (обоснованной). Не может он вынести и того, что правоверные иудеи презирают его как идумеянина, который происходит от Исава, а не от Иакова. К иудейской вере относится легко, разрешает строить"на периферии"языческие храмы, однако достроил и великолепно украсил Иерусалимский храм. Римский орёл, которого он там поместил, вывел из себя фарисеев как явный знак того, что иудейская вера подчинена римскому господству. Есть предание о личной храбрости Ирода и его чувстве юмора. Он был умён, лжив, подозрителен, крайне несдержан, но, в своём роде, очень даровит. Цезарь знал, что только ему можно доверить Иудею, чтобы там бьш порядок; а сам он знал, что, если порядка не будет, Иудея лишится последних следов независимости. Когда Ирод умер, так и случилось: Иудею поставили под прямой контроль римского правителя. Собственно говоря, Ирод Великий — в положении какого‑нибудь магараджи (как многие из них, он взял немало от европейской культуры и посылал внуков учиться в Рим, как они посылают в Оксфорд). Поэтому ясно, а с политической точки зрения — вполне оправданно, что он очень обеспокоен толками о Мессии.