— Эй! — раздалось сверху. — Вы чё?

На чугунной ограде набережной сидел ещё один пацан. Почти такая же рубашка, шорты, стриженная наголо голова. Чёрные глаза искрились любопытством.

— Вы чё? — повторил пацан. — Пашка, у тебя кровь! Кто это тебя?

— Ну вот! — скривился Витька, разжимая пальцы. — Кайфоломщик!

— Стой! — прикрикнул на него Пашка. — Русик, мы решили клятву принести. На всю жизнь. По-настоящему, на крови!

— Без меня? — любопытство сменилось обидой. — Гады! А как же…

— Харе болтать! — закричал Валька. — Хочешь с нами — давай! Только быстро — Тапик сейчас кровью изойдёт.

Русик быстро обвёл взглядом всех троих, что-то пробурчал под нос и спрыгнул вниз. Выхватил у Вальки ножик, полоснул себя по запястью. К трём соединённым рукам добавилась четвёртая.

— Давай!

— Клянусь пронести дружбу через всю жизнь! — явно вычитанными где-то словами начал Витька. — Клянусь не жалеть для друзей ничего на свете! Клянусь, что никто и никогда не сможет разрушить нашу дружбу! Кровь за кровь, жизнь за жизнь, пока ходим по этой земле!

— Клянусь! — повторил Валька. — Чтоб я сдох!

— Клянусь! — громко сказал Русик и добавил про себя: — Клянусь Аллахом!

Капли крови соединились, перемешались и начали медленно стекать вниз.

— Клянусь! — прошептал Пашка и разжал пальцы.

Алая тягучая струйка догнала капли, вобрала их в себя и закапала вниз, прямо на тонкий ствол, стекая по нему на землю.

— Смотрите, — задумчиво сказал Пашка, — наша кровь на вонючку попа…

— Тебе руку надо перевязать! — перебил Валька. — Вон побледнел уже.

— Фигня! — Пашка повернулся боком и кивнул на карман шорт. — Платок достань. Бабушка их вечно суёт.

Платок быстро стал красным, однако кровь течь перестала.

— Пацаны, — сказал Пашка, — я чё сказать хотел: видали, наша кровь на вонючку попала. Значит, он теперь тоже наш побратим.

Валька перестал оттирать нож, посмотрел на тонкое деревцо, по которому ещё сползала кровь.

— А чего это у тебя вонючка «он»? Вонючка — «она».

— Не, — засмеялся Пашка. — Ты знаешь, как «она» по науке называется? Айлант высочайший. Айлант! Значит — «он».

— Как? — спросил Русик. — Высочайший? Красиво!

— «Айлант»? — засмеялся Витька. — «Высочайший»? Ой, умора! Свистишь, Пашка!

— Раз Тапа говорит, значит, так и есть, — Валька погладил ствол рукой. — Надо же, какая-то вонючка и «айлант»!

— Ну и что такого? Подумаешь! На кой нам такой «побратим»?

Пашка встал, подошёл к айланту, внимательно осмотрел ствол: кровь достигла корней и уже подсыхала.

— Скучный ты человек, Муха. Неужели помечтать не охота? Это же здорово — дерево-побратим! Я про такое даже не читал.

— Не читал? — ухмыльнулся Витька. — Ты?! Ну, тогда конечно!

Маленькое деревце едва заметно дёрнулось, и у четверых пацанов на мгновение потемнело в глазах.

«Кто его знает? — сказал кто-то в голове у Вальки. — Может, так хоть один шанс? Хуже точно не будет».

Валька на голос внимания не обратил: мало ли что в жару привидится.

«Это и есть «пропущенная дверь»? — прозвучало в голове у Витьки. — Да ну, ничего не изменится! А жаль…».

Витька попытался удержать мелькнувшую мысль, не смог и тут же о ней забыл.

«Ну и зачем это тебе? — подумал кто-то за Русика. — Им же нельзя верить. Эх, мал ты ещё!»

Русик послюнявил порез на руке, и мысль растаяла.

«А ведь теперь всё может пойти не так, — скрипуче прошелестело в голове у Пашки. — Понимаешь — всё?»

Пашка досадливо дёрнул головой и посмотрел вверх.

— Смотрите, какое небо, — сказал он вслух. — Прямо засасывает! Как… как поцелуй любимой!

Русик хихикнул. Брови у Вальки удивлённо поползли вверх. Витька демонстративно покрутил пальцем у виска.

Пашка тоже засмущался, он уже и сам не понимал, как мог ляпнуть такое.

— Пацаны! — закричал он, снимая рубашку. — Пошли в Сунже купаться! Жарко!