Вспомнив о своем вчерашнем предположении, Жюльен не смог сдержать улыбку. Слишком невероятно, чтобы убийца находился именно здесь, в той же самой захудалой мексиканской гостинице. Скорее всего он остался в Соединенных Штатах, лишь перебрался в другой штат и попытался начать все сначала. И то, что почудилось Жюльену со сна, не заслуживало никакого внимания. Что же до незнакомцев, то они, несомненно, торопились в Алтар, ибо уехали на рассвете, то есть около полутора часов назад.

Оба француза не спеша отправились в путь и, решив, что сегодня торопиться им некуда, пустили лошадей прогулочным шагом, чему гордые мустанги вовсе не противились.

Так они проехали половину пути между вентой Карбокенья и вентой Бамори. Ступив на тропу, с одной стороны которой был глубокий обрыв, а с другой плотной стеной стояли высоченные цилиндрические кактусы, напоминавшие трубы органа, Жак пустился в рассуждения:

— Какое превосходное место для засады!

— Засада! — скептически произнес Жюльен. — На кого? Тебе прекрасно известно, что в Мексике разбойники переселились в города, а индейцы давно уже зарыли топор войны.

— Согласен и вовсе об этом не жалею. Просто наша дорога навевает воспоминания о сочинениях некоторых авторов, где Сонора описана как огромный притон людей без роду и племени.

— Иные времена — иные нравы! Как говорил Перро, сейчас снимают скальпы только в книгах, печатающихся в Европе, да в отдаленных уголках Скалистых гор. Я бы также добавил, что и вооруженные нападения в Мексике стали редкостью…

Внезапно необъяснимое предчувствие заставило Жюльена прерваться на полуслове.

— Подними свою лошадь! — закричал он Жаку и, вонзив шпоры в бока своего скакуна, подал ему пример.

Жак привычно подчинился другу, успев при этом окинуть взором живую изгородь из кактусов. Сквозь просветы в зеленой стене сверкнул металл, и он тотчас же осознал своевременность предупреждения Жюльена. Стволы огнестрельного оружия холодно поблескивали в косых лучах солнца. Но не было времени размышлять, почему обычно безопасная мексиканская дорога вдруг ощетинилась ружьями.

До слуха Жака донесся сухой щелчок и вслед за тем — звук выстрела. Он увидел, как лошадь Жюльена, сраженная пулей прямо в голову, тяжело рухнула на дорогу.

— Прыгай на землю! — крикнул другу Жюльен, успевший вовремя соскочить с коня.

Второй выстрел раздался как раз тогда, когда Жак пытался справиться со своим конем, который, испугавшись, скакнул в сторону ущелья. Пуля, вонзившись в шейные позвонки и перебив спинной мозг, сразила лошадь прямо на лету.

Менее ловкий наездник и, несомненно, менее удачливый, Жак не смог повторить маневр Жюльена, и конь, упав, придавил ему ногу.

В какие-то считанные секунды друзья лишились обеих лошадей. Жюльен, не терявший присутствия духа даже в самых трудных и неожиданных ситуациях, уже успел предпринять необходимые меры для защиты: извлечь из седельной сумки револьвер, залечь за трупом бедного мустанга и зарядить парой патронов ружье было для него делом мгновенным.

— Ты не ранен, Жак? — с беспокойством крикнул он, не слыша и не видя друга.

— Кажется, нет. Но у меня нога застряла в стремени.

— Ты можешь стрелять?

— Да, хотя и с трудом, так как я упал на спину… И, к сожалению, у меня нет пулевых патронов.

— Тем лучше! Стреляй картечью…[426] не целясь. Сейчас начнется наступление.

Едва лишь произнес Жюльен эти слова, как приблизительно в восьмидесяти метрах от него рухнула часть изгороди из органоподобных кактусов, и в заранее подготовленной бреши, свидетельствовавшей о том, что засада была тщательно подготовлена, показались шесть человек.

Это были белые, о чем свидетельствовали их одежда и длинные бороды. Ловкость, с которой они, используя любую неровность местности, прячась за каждым камнем или кочкой, работая локтями, коленями, большими пальцами и даже грудной клеткой, неспешно приближались к тому месту, где лежали убитые лошади, выдавала в них техасских охотников. Позаимствовав у индейцев методы выслеживания диких зверей, они превзошли своих учителей.

Нападавшие передвигались бесшумно, крадучись. Жюльен, обеспокоенный непонятной тишиной, приподнял голову над телом своей лошади.

Внезапно раздался грубый голос, и нашему герою сразу все стало ясно.

— Тише, приятели! Тише! — услышали друзья английскую речь. — А не то останетесь без глаз. Эти два парня не так-то просты. Если у них не перебиты кости, то схватить их будет непросто.

— Ого, полковник! Так вы хотите взять их живыми?

— Ты угадал, мой мальчик, и я буду в отчаянии, если с ними что-нибудь случится.

— Почему?

— Кажется, ты половину жизни провел среди племени навахо, самых кровожадных среди всех краснокожих обитателей прерий, не так ли?

— Так.

— Тогда ты знаешь, что такое месть.

— Месть краснокожего? Конечно, знаю.

— Так вот, хоть я и белый, но хочу отомстить, как индеец. Эти двое нанесли мне оскорбление. Так пусть же они умрут у столба пыток.

— Смотри-ка! — произнес в сторону Жюльен. — Это действительно полковник Батлер! Значит, вчера я не ошибся. Негодяй прямо кипит от злости, однако до нас он еще не добрался. К тому же тот, кто хвастается своими планами, обычно далеко не уверен в их осуществимости. Он просто хочет приободрить себя. Что ж, вот мой ответ.

Жюльен, не думая о том, что вражеская пуля легко может долететь до его укрытия, приподнял голову, положил дуло ружья на бедро мертвой лошади, наметил для себя находившихся шагах в сорока от него двух бандитов, хладнокровно, словно целил в косулю, выстрелил сразу из обоих стволов и тут же аккуратно перезарядил оружие.

Вопли боли и яростные проклятия возвестили о том, что француз не зря истратил патроны.

— Черт побери, — философски заметил Жюльен, — когда стреляешь почти в упор, картечь явно предпочтительнее пули, выпущенной из гладкоствольного ружья. Останься у меня карабин, принадлежавший губернатору Иркутска, я бы непременно прикончил одного из этих негодяев… Эй, Жак, если не ошибаюсь, противник возвращается на свои позиции!

— Однако наше положение не станет лучше, если они решат взять нас в осаду.

— Похоже, их действительно возглавляет полковник Батлер.

— Так оно и есть…

— Возможно, он идет по нашему следу от самого Сан-Франциско. Зная, что мы богаты, хочет, наверное, взять за нас солидный выкуп. Потерпев неудачу в политике, он изобрел очередной способ быстро нажить состояние.

— Что же нам делать?

— Ждать.

— Голод и жажда дают о себе знать… Особенно жажда. К тому же боль становится просто невыносимой… Нога распухает, солнце бьет прямо в глаза.

— Попытаюсь подползти и освободить тебя.

— Нет, не стоит напрасно рисковать жизнью.

— Не бойся: они ведь хотят взять нас живыми.

— Но тебя могут подстрелить!

— Тем хуже для нас обоих. От меня до тебя всего четыре метра, и, значит, сам дьявол пришел к ним на помощь, если они подстрелят меня, когда я буду преодолевать это расстояние.

С этими словами Жюльен быстро вскочил и в один прыжок пересек пространство, отделявшее его импровизированное убежище за трупом убитой лошади от лежавшего на земле Жака. В ответ на его дерзкий поступок раздался выстрел. Жюльен вскрикнул.

— Ты ранен?

— Простая царапина на ноге. Меткость этих мерзавцев достойна почтенного Перро.

— Ты прав. Они хотели лишить меня возможности убежать…

— Главное, мы снова вместе. Но в нашем положении нелегко будет приподнять лошадь, всем своим весом придавившую твою ногу.

— Послушай, если бы ты вырыл своим мачете у меня под ногой что-то вроде канавки…

— Еще лучше: если бы я отрезал кусок бедра от твоей покойной лошади, то смог бы освободить тебя гораздо быстрее.

— Пожалуй, ты прав. Как это я сам до этого не додумался!

— Хватит праздных рассуждений, поспешим, ибо время не ждет, наши враги могут попытаться окружить нас… Впрочем, со стороны обрыва сделать это невозможно. Думаю, что скорее всего они будут держать нас здесь под дулами своих карабинов, пока голод и жажда не заставят нас вступить с ними в переговоры.