Однако с тех пор болезни и мор прекратились, и друйды больше не приходили к форхта. Обрадовавшись, форхта отдали своих девушек нашим предкам, а сам верховный кунинг женился на дочери кунинга форхта. И стали они тогда жить все вместе и стали как один народ. А когда наш кунинг умер, ему наследовал его сын Крутне, как сын своей матери и наследник рода предводителей форхта, и стал править в Морвене сильной рукой. И когда родился у него первый сын, он дал ему имя Форхтар, ибо это было имя народа его матери…
– Должно быть, ваши предки были саксы, – снова прервал Алистер рассказ Кинмаллоха. – Теперь я понимаю, почему…
Но тут он, видимо, заметил суровый взгляд благородного воина, и осёкся.
– Простите, достойный лорд. – Я не буду больше прерывать…
– Да, ты прервал меня, – проговорил лорд Кинмаллох, – Но, может быть, это и к лучшему, ибо я утомился. А что до наших предков, так они называли себя ованы, ибо Ован – было имя земли, откуда они родом. Кто знает, что там теперь. Давно уже мы не слышали оттуда вестей.
Он замолчал, снова опустив голову, и пока длилось молчание, Бертрам чуть не заснул. Но потом голос лорда Кинмаллоха разбудил его.
– …Велик и славен был Морвен, когда правил в нём могучий король Крутне, – протяжно и нараспев продолжал тот. – Все властители Лесных стран, что лежат за морем на восход Солнца, а зовут их Лесными, потому что там много лесов, и сам романский император искали его дружбы и присылали ему богатые дары. Но состарился король Крутне, и когда почувствовал, что скоро придёт ему время умирать, он созвал своих сыновей, а их у него было семеро, и сказал им: «Дети мои, скоро уйду я от вас в те дальние пределы, откуда никто ещё не возвращался». И разделил король Крутне свои земли между семью сыновьями. Старший, Форхтар, получил земли от Кинн Бейттара до срединного залива, второй брат, Тейттан, получил полуденные земли, третий, Киннтар, полуночные до самых гор, остальные, а имена их были: Фойвех, Киркин, Кех и Скенех, каждый получил свой удел. И сказал им старый, мудрый король Крутне: «Дети мои, всегда стойте друг за друга, ибо пока вы вместе, ничто не страшно вам, и никто не страшен, но поодиночке вы погибнете».
И умер вскоре король Крутне, и стали тогда братья думать, кому из них быть королём. Старший, Форхтар, сказал, что он должен стать королём, потому что он старший. Тогда второй брат, Тейттан, сказал, что он тоже сын своей матери, и тоже может стать королём. Но самый младший, Скенех, напомнил им слова отца о том, что они всегда должны быть вместе и всегда стоять друг за друга. И братья решили, что каждый из них будет королём Морвена, и что править они будут по очереди. Но когда настал срок старшего брата Форхтара уступить трон следующему за ним, он отказался.
Остальные братья были недовольны и долго увещевали старшего, что он должен соблюсти завет отца. Но тот отвечал, что не уступит трон. Тогда Тейттан, Киркин и Кех собрали войско, и пошли войной на старшего брата. Только один брат, Киннтар, поддержал его, двое других остались в своих уделах, выжидая, чья возьмёт. Два войска встретились в срединных горах и встали друг против друга.
И послал Тейттан своего брата Кеха к Форхтару, чтобы тот попытался в последний раз уговорить его уступить трон. Сурово принял Форхтар своего брата и отвечал, что не уступит. Долго спорили они, пока в пылу спора Кех не замахнулся на Форхтара, а Форхтар выхватил меч и ударил своего брата. Прямо в сердце Кеха вошёл клинок, и тот упал и сразу умер. Киннтар ужаснулся, увидев, как брат его убил брата, но Форхтар только рассмеялся и сказал такие слова: «Видишь, до чего доводит жажда власти? Он готов был убить меня и убил бы, если бы я не убил его. Неужто ты думаешь, стань он королём, он уступил бы свой трон тебе или другим нашим братьям?» Когда Тейттан и Киркин узнали, что стало с Кехом, гневом переполнились их сердца, и приказали они своему войску наступать. Тогда и Форхтар двинул своих людей вперёд, и оба войска сошлись в кровавой битве.
Три дня и три ночи бились они, и лишь по горстке людей с обеих сторон осталось на поле, когда в третий раз взошло солнце. И Тейттан, и Киркин, и Форхтар пали в том сражении. Долго оплакивал своих братьев Киннтар, который и сам был тяжко ранен и едва выжил. Он велел похоронить их вместе с погибшим ранее от руки своего брата Кехом посреди поля битвы и насыпать поверх их могилы высокий курган. И поныне высится там этот курган, который зовётся «Курганом четырёх братьев». И отправился потом Киннтар в Кинн Бейттар и стал править Морвеном, как следующий наследник по очереди. Но младший, Скенех, пожелал отомстить ему за смерть братьев, в которой винил его также как и Форхтара, и пошёл на него войной. И началась по всему Морвену смута великая, и уже никто не знал, кто против кого воюет, потому что воевали все против всех.
В то время в Эрегейде, который издревле был отдельной землёй, потому что жили там совсем другие люди и говорили на совсем другом языке, непохожем на наш, правил жестокий король Меллкон. Узнал он, что в Морвене началась война, собрал войско и вторгся в нашу землю. Давно мечтал Меллкон завоевать Морвен, но опасался он могущественного короля Крутне. Сначала он разбил войско Скенеха и захватил его земли, а сам Скенех бежал в полуночные края и там сгинул, и никто не знает, какая судьба постигла его. Потом Меллкон со своим войском подошёл под стены Кинн Бейттара. Но Киннтар, последний оставшийся в живых из семерых братьев – сыновей короля Крутне, укрылся за стенами и стойко выдержал осаду.
Трижды ходило войско Меллкона на приступ, и трижды отбивал его Киннтар. Тогда Меллкон послал к нему своих воинов с предложением решить дело поединком, как полагается по обычаям предков. «Зачем мне сражаться с ним? – отвечал Киннтар посланным. – Морвен и Эрегейд всегда жили в мире друг с другом, и не я начал эту войну». Посланные не нашли что ответить и вернулись к своему господину. «Да он трус!» – радостно воскликнул Меллкон, услышав слова Киннтара, которые посланные передали ему. «Он не трус, – отвечали те. – Он не побоялся выступить против своих братьев и храбро сражался во всех битвах. Воистину, напрасно мы нарушили мир и пришли сюда». «Не беспокойтесь, – со смехом отвечал Меллкон, – скоро во всём Кинн Бейттаре не останется ни крошки хлеба, и сам король Киннтар будет умолять меня о пощаде…»
– А Эрегейд – это где? – спросил Алистер, когда лорд Кинмаллох на мгновение остановился, но потом, наверное, вспомнил, что нельзя перебивать сказителя, и умолк.
Бертраму тоже было интересно, что это за Эрегейд. Он прежде слышал это название, но ещё не до конца разобрался с местной географией. Однако спрашивать сейчас было и правда не очень-то вежливо. Между тем лорд Кинмаллох будто не слышал вопроса Алистера и продолжал как прежде напевно и протяжно:
– …И так стоял Меллкон со своим войском под стенами города, пока в городе не начался голод. И тогда жители Кинн Бейттара пошли к Киннтару и сказали ему: «Король, наши запасы хлеба иссякли, у нас больше нет ничего, кроме воды в колодце, да и та скоро высохнет, если не пойдут дожди. Ты должен выйти с войском навстречу Меллкону и сразиться с ним». Киннтару нечего было возразить, потому что и у него хлеба оставалось только на один день, не более. Он собрал своих воинов и сказал им: «Воины Морвена! Коварный враг вторгся в нашу землю. Видно боги разгневались на нас, и это расплата за грехи наши, когда мы, забыв, что мы братья, дети единого отца и единой матери, подняли мечи друг на друга. Если бы живы были мои братья, разве посмел бы Меллкон даже одной ногой ступить на землю Морвена? Но не вы тому виной, вся вина на мне и моих братьях. И потому не хочу я, чтобы пролилась ваша кровь. Я приму вызов Меллкона и выйду с ним на поединок. И пусть боги решат, кто здесь прав, а кто – нет, кому жить, а кому – расстаться с жизнью». И надев доспехи, взяв своё копье и свой меч, Киннтар сел на своего коня и велел открыть ворота.
Узнав об этом, Меллкон также облачился в доспехи, вооружился и выехал навстречу Киннтару. И сошлись они у стен Кинн Бейттара в смертельной схватке, и бились весь день от рассвета до заката. Не было равных Меллкону как воину в схватках, хотя был он человеком жестоким и коварным. Но и Киннтар был опытен и закалён в боях. И когда солнце опустилось к горам, оба остались целы и невредимы, и ни один не мог считать себя победителем. «Так что же, – спросил Киннтар, – продолжим ли мы при свете звёзд или отложим наш поединок до завтрашнего утра?» И порешили они, что снова встретятся на том же месте, когда снова взойдёт солнце.
