— Ты должен это сделать! — хрипло прошептал Балинор. В его глазах пылала яростная решимость.
В тусклом свете склоненное лицо Дарина казалось угрюмым и бледным от нерешительности. Даэль смотрел прямо на Мениона, в его расширившихся эльфийских глазах читался страх за горца, столкнувшегося с ужасным выбором; его юное лицо казалось пепельным и призрачным.
— Я не могу так просто убить человека, — при этих словах Менион непроизвольно вздрогнул, — даже ради их жизней‡ Он смолк, но Балинор продолжал смотреть на него, ожидая иных слов.
— Я могу кое-что сделать, — внезапно заявил Менион, на секунду глубоко задумался и еще раз оглядел лежащую у их ног долину. — Но я сделаю иначе.
Без дальнейших разъяснений он прошел между деревьями и беззвучно притаился на самой их границе, еле укрытый отдельными ветвями. Его взгляд торопливо обежал силуэты карликов и наконец остановился на одном из их вождей, стоящем у дальнего склона. Карлика окружали его подданные, он стоял, запрокинув желтое морщинистое личико и вытянув вверх маленькие ручки, сжимая в них жертвенное блюдо с раскаленными углями. Замерев в этом положении и глядя в сторону прохода в Вольфсктааг, он вместе с прочими вождями возглавлял священный ритуал. Менион извлек из колчана еще одну стрелу и положил ее перед собой на землю. Затем, опустившись на колено, чуть подался вперед, покинув укрытие за чахлым деревцем, положил на тетиву первую стрелу и прицелился. Три пары глаз напряженно наблюдали за ним, люди стояли в мрачной тишине, затаив дыхание. На какую-то долю секунды время словно остановилось, а затем громко прозвенела тугая тетива, и невидимая стрела устремилась к своей цели. Одним плавным движением Менион вложил в лук вторую стрелу, с фантастической быстротой прицелился и выстрелил, затем бросился под укрытие ближайшего дерева и замер.
Все случилось так быстро, что никто не успел заметить всего, уловив лишь часть действий лучника и событий, произошедших в толпе ничего не подозревающих карликов. Первая стрела ударила в продолговатое блюдо, которое держал на вытянутых руках поющий вождь, и выбила его, осыпав землю щепками. Фонтаном искр полетели в небо искрящиеся багровые угли. В следующий миг, когда ошеломленный карлик и его сбитые с толку собратья растерянно замерли на месте, вторая стрела вонзилась в удачно подставленную и легко уязвимую ягодицу вождя. Его ужасающий вопль разнесся по всему залитому светом Нефритовому перевалу. Расчет был совершенно точен. Все произошло так быстро, что у несчастной жертвы не оказалось ни времени, ни тем более желания выяснять, откуда вылетела дьявольская стрела и какой подлый негодяй мог ее выпустить. Несколько секунд вождь карликов яростно метался, охваченный болью и яростью, а его соплеменники стояли, словно окаменев, испытывая все возрастающий гнев и недоумение. Кто-то грубо нарушил их обряд и подло поразил из засады их вождя. Это было смертельное оскорбление, и простить его было невозможно.
После выстрелов прошло всего несколько секунд, и никто из карликов еще не успел собраться с мыслями, когда высоко на северном склоне, в самой глубине перевала, вспыхнул факел, еле заметный рядом с громадным костром, пылающим в ночи. Казалось, в ответ на бешеные вопли карликов разверзлась сама земля, и перед пляшущим пламенем выросла неподвижная фигура Генделя, вызывающе поднявшего могучую руку с зажатой в ней тяжелой булавой, оскорбляя самим своим видом всех, кто смотрел на него. Эхо его хохота оглушительно раскатилось по перевалу.
— Идите сюда, ко мне, карлики — земляные черви! — издевательски проревел он. — Встань и сражайся, вождь — похоже, тебе еще долго не придется присесть! Твои ленивые боги не спасли тебя даже от шутки гнома, что тогда говорить о духах Вольфсктаага!
Из толпы карликов вырвался оглушительный рев бешенства. Как один, они бросились вперед, спеша добраться до хохочущего гнома на склоне перевала, намеренные вырвать ему сердце, дабы искупить причиненный им стыд и унижение. Покушение на вождя карликов само по себе каралось смертью, но гном при этом еще и посмеялся над их верой и их доблестью, и прощения ему быть не могло. Многие из карликов тут же узнали Генделя в лицо и начали выкрикивать его имя, призывая устроить немедленную казнь. Ослепленные яростью, карлики устремились на перевал, забыв о своих обрядах, бросив ритуальные костры; и в тот же миг четверо людей на горном склоне вскочили на ноги, крепко держа носилки с бесценной ношей, и побежали, пригибаясь, по открытому и незащищенному южному склону, ярко освещенные пламенем костров. Вслед за ними по скальной стене громадными призраками мчались их тени. Никто из них не оборачивался, чтобы взглянуть на разъяренных карликов, они бешено спешили вперед, не отрывая глаз от спасительного сумрака поднимающихся впереди лесов Анара.
Как ни удивительно, они все же добрались до леса незамеченными. Тогда они остановились в прохладной тени огромных деревьев, тяжело дыша, вслушиваясь в доносящиеся с перевала звуки. Подножие перевала за их спинами оставалось пустынным, за исключением одной крошечной горстки карликов, которые оказывали помощь раненому вождю, извлекая злополучную стрелу. При виде этой сцены Менион вполголоса рассмеялся, и на его худом лице медленно расплылась улыбка. Однако вскоре она исчезла, стоило ему взглянуть на северный склон перевала, ярко освещенный пылающими кострами. Со всех сторон на склон карабкались взбешенные карлики, бесконечный поток маленьких желтоватых тел, и первые из них уже добрались до места, где появился Гендель. Самого гнома нигде не было видно; судя по всему, он был окружен и прятался где-то на склоне. Лишь одну минуту четверо путников наблюдали за карликами, а затем Балинор взмахом руки велел им продолжать путь. Нефритовый перевал остался позади.
Как только отряд углубился в густой лес, куда не проникал свет от костров карликов, их окружил сумрак. Балинор приказал принцу Лиха идти первым, велев ему вести их вниз по южному склону в поисках тропы, ведущей на запад. Вскоре подходящая тропа нашлась, и крошечный отряд вступил в средний Анар. Нависший над ними полог леса затмевал большую часть тускло светящих далеких звезд, а исполинские деревья тянулись вдоль тропы подобно черным стенам. Юноши на носилках вновь начали судорожно биться и стонать от боли, несмотря на завязанные рты. Те, кто нес носилки, постепенно теряли надежду спасти своих юных друзей. Яд медленно растекался по телам юношей; когда он достигнет сердца, в тот же миг наступит конец. Никто не мог даже предполагать, сколько времени еще осталось братьям, никто не представлял, где и когда смогут они найти помощь. Единственный из них, кто знал средний Анар, остался на перевале, загнанный в Вольфсктааг и сражающийся за свою жизнь.
Внезапно, так быстро, что они не успели даже покинуть тропу и скрыться за стеной деревьев, из леса впереди на тропу вышло несколько карликов. Какой-то миг обе группы стояли без движения, пытаясь разглядеть друг друга в тусклом свете звезд. Мгновение спустя и те, и другие, поняли, с кем встретились. Четверо путников быстро опустили громоздкие носилки на землю и вышли вперед, цепочкой перегородив тропу. Карлики, десять-одиннадцать охотников, встали тесной группой, а один из них исчез среди деревьев.
— Они послали за подмогой, — прошептал своим спутникам Балинор. — Если мы быстро не прорвемся, сюда придут подкрепления, и нам конец.
Не успел он произнести эти слова, как оставшиеся карлики издали леденящий душу боевой клич и ринулись на них; их причудливые короткие мечи тускло блестели. Троих из них остановили на полпути беззвучные стрелы Мениона и братьев-эльфов, но остальные набросились на них как дикие волки. Ярость нападения совершенно ошеломила Даэля, его оттеснили назад, и на мгновение он пропал из вида. Балинор прочно уперся ногами в землю, и его огромный клинок одним мощным взмахом рассек надвое двух зазевавшихся карликов. Еще несколько минут ночную тишину нарушали резкие крики и тяжелое дыхание бойцов, сражающихся на узкой тропе; карлики пытались увернуться от ударов огромных людских мечей, четверо обороняющихся передвигались, заслоняя от атаки умирающих друзей. Но вот последний карлик упал мертвым на политую кровью тропу; в бледном свете равнодушных звезд их изрубленные тела казались горками земли. У Даэля была глубоко порезана грудь, и он нуждался в перевязке, а Менион и Дарин получили множество мелких ранений. Балинор же остался невредим, защищенный от мечей карликов легкой кольчугой, сверкающей под располосованным плащом.
