На четвертый день их начало охватывать отчаяние. Хотя они даже ни разу не замечали крылатых охотников Повелителя Колдунов и казалось, что всякая погоня потеряла их след, но все же эта мысль служила все худшим утешением по мере того, как тянулись часы, сгущалось безмолвие, а местность становилась все более гнетущей. Даже великий оптимист Менион начал колебаться, и в его обычно уверенный разум принялся вгрызаться червь сомнения. Он начал подозревать, что они сбились с направления и возможно даже движутся по кругу. Он понимал, что по чертам местности это невозможно определить, и тот, кто заблудился в этих голых землях, потерялся в них навсегда. Шеа и Флик ощущали этот страх еще боле глубоко. Они ничего не знали об этих низинах, у них не было охотничьего навыка и чутья, которыми обладал Менион. Они полностью полагались на него, но хотя горец намеренно умалчивал о своих сомнениях, чтобы не беспокоить их, они все же чувствовали, что что-то идет не так, как должно. Тянулись часы, а холодная, сырая, ненавистная пустошь оставалась неизменной. Они чувствовали, как последние крупицы уверенности начинают медленно, мучительно ускользать от них. Наконец, когда к завершению близился пятый день пути, а голые низины все так же тянулись до горизонта без малейшего намека на отчаянно ожидаемые Черные Дубы, Шеа устало объявил привал в бесконечном марше и тяжело рухнул на землю, вопросительно глядя на принца Лиха.

Менион пожал плечами и задумчиво оглядел окружающие их туманные низины, его красивое лицо исказилось от холодных касаний воздуха.

— Я не буду вам лгать, — проговорил он. — Я не уверен, что мы выдерживаем направление. Возможно, мы движемся по кругу; возможно, мы уже безнадежно заблудились.

Флик с отвращением швырнул на землю свой рюкзак и бросил на брата свой особый взгляд «ну что я тебе говорил». Шеа поглядел на него и торопливо повернулся к Мениону.

— Я не верю, что мы окончательно потерялись! Неужели нет способа определить наше направление?

— Слушаю ваши предложения. — Его друг невесело улыбнулся, сбросил свой рюкзак на неровную почву, присел рядом с мрачным Фликом и потянулся. — В чем проблема, старина Флик? Я опять завел вас черт знает куда?

Флик сердито взглянул на него, но посмотрев в серые глаза горца, он тут же забыл о своей неприязни. В этих глазах читалось искреннее участие и даже след грусти от мысли, что он опять подвел их. Движимый одним из своих редких душевных порывов, Флик протянул руку и ободряюще положил ему на плечо, молча кивая.

Внезапно Шеа вскочил на ноги и схватил свой рюкзак, торопливо роясь в его содержимом.

— Нам могут помочь камни, — воскликнул он.

Какое-то время они непонимающе глядели на него, а затем, внезапно уловив его мысль, торопливо поднялись на ноги. Мгновение спустя Шеа достал маленький кожаный мешочек с бесценным содержимым. Все они неотрывно смотрели на потертый мешочек, предчувствуя, что сейчас Эльфийские камни должны наконец-то доказать свою силу, как-то помочь им выбраться из пустошей Клета. Шеа поспешно развязал бечевку и аккуратно высыпал три маленьких синих камешка в подставленную ладонь. Они легли в нее, слабо искрясь, а три пары глаз в ожидании глядели на них.

— Подними их повыше, Шеа, — посоветовал затем Менион. — Может быть, им нужен свет.

Юноша послушался совета, взволнованно следя за синими камнями. Ничего не случилось. Он подождал еще немного и опустил руку. Алланон предупреждал его — не пользуйся камнями, если не находишься в смертельной опасности. Возможно, камни должны прийти ему на помощь лишь в определенной ситуации. Он начал отчаиваться. Как бы то ни было, он столкнулся с той неприятной истиной, что он не представляет, как пользоваться камнями. В отчаянии он посмотрел на друзей.

— Ну так попробуй что-нибудь еще! — горячо воскликнул Менион.

Шеа зажал камни в ладонях и с силой начал тереть их, затем потряс и бросил как кости. Но ничего не случилось. Он медленно подобрал их с сырой земли и аккуратно обтер дочиста. Их насыщенный синий цвет словно притягивал его, и он начал напряженно всматриваться в их чистую, стеклянную глубину, будто бы там мог находиться ответ.

— Может быть, тебе надо поговорить с ними, или что-то в этом роде‡— с надеждой прошептал Флик.

В памяти Шеа резко вспыхнул мысленный образ темного лица Алланона, склоненного и застывшего, невероятно сосредоточенного. Возможно, тайна Эльфийских камней открывается иначе, неожиданно подумал он. Держа их на раскрытой ладони, юноша закрыл глаза и сосредоточился на яркой синеве камней, мысленно проникая в нее, ища ту силу, в которой они так отчаянно нуждались. Он безмолвно умолял Эльфийские камни помочь им. Так прошли долгие минуты, показавшиеся ему часами. Он открыл глаза, и трое друзей в ожидании поглядели на камни, лежащие у Шеа на ладони, тускло сверкающие голубым в сумеречном сыром тумане.

Затем, неожиданно и яростно, они вспыхнули слепящим синим пламенем, своей яркостью заставившим путников попятиться и прикрыть незащищенные глаза руками. Сияющий ореол был так силен, что Шеа от изумления чуть было не выронил камни из рук. Синее сияние становилось все ярче и ярче, освещая лежащие вокруг мертвые земли, чего как никогда еще не делало солнце. Его цвет изменился с темно— синего на ярко-голубой, столь ослепительный, что преисполненные благоговения наблюдатели были им почти загипнотизированы. Сияние все усиливалось, росло, и внезапно устремилось вперед, подобно лучу огромного маяка, переместилось левее, без малейшего усилия рассекая серую толщу тумана, и высветило наконец в нескольких сотнях или даже тысячах ярдов впереди огромные корявые стволы древних Черных Дубов. На какой-то миг свет замер, а затем пропал. Вернулся серый туман, холодный и сырой, и три синих камешка только слабо поблескивали, как и раньше.

Менион пришел в себя первым, с силой хлопнул Шеа по спине и широко улыбнулся. Одним быстрым движением он закинул за спину рюкзак и приготовился к путешествию. Его глаза уже изучали то невидимое сейчас место, где показались на мгновение Черные Дубы. Шеа торопливо сложил Эльфийские камни в мешочек, и юноши подняли свои рюкзаки. Без единого слова они быстро зашагали в указанном маяком направлении, пристально ища взглядами долгожданный лес. Исчезла промозглость серой полутьмы и редкая изморось последних пяти дней. Исчезло отчаяние, с такой силой охватывавшее их считанные минуты назад. Осталась лишь уверенность, что с минуты на минуту они выберутся из этих жутких низин. Они не обдумывали и не подвергали сомнению то видение, что показали им камни. Черные Дубы считались самым опасным лесом на всем Юге, но в этот момент рядом с пустошами Клета они казались воплощением надежды.

Они шагали вперед, и время тянулось для них бесконечно. Возможно, прошло несколько часов или же только минут, когда серый туман вдруг неохотно уступил место громадным, поросшим мхом стволам, величественно поднимающимся в небо и теряющимся в тусклой дымке. Утомленная троица остановилась, их усталые глаза с радостью разглядывали суровых монстров, ровным бесконечным рядом возвышающихся перед ними, своей огромной массой образующих непроницаемую стену из сырой шероховатой коры на широких стволах с мощными корнями, стоявших здесь бесчисленные человеческие века и намеренных стоять здесь, пока не разрушится сама земля. Это зрелище внушало благоговейный трепет, даже в тусклом свете туманных низин, и наблюдавшие его ощутили неоспоримое присутствие в этих лесах жизненной силы, столь невероятно древней, что одним своим возрастом она вызывала глубокое искреннее почтение. Казалось, что они вступили в иной век, иной мир, и лес, так безмолвно стоящий перед ними, хранил отпечаток магии заманчивой и опасной сказки.

— Камни не ошиблись, — тихо прошептал Шеа, и на его усталом, но счастливом лице медленно расплылась улыбка. Он глубоко, облегченно вздохнул.

— Черные Дубы, — зачарованно произнес Менион.

— Вот мы и снова здесь, — вздохнул Флик.

Этой ночью они разбили лагерь под пологом Черных Дубов, на маленькой полянке у самой опушки, скрытой огромными деревьями и густыми кустами, за которыми всего в пятидесяти ярдах к западу начинались мрачные низины Клета, невидимые отсюда. Тяжелый туман в лесу рассеялся, и они смогли рассмотреть над собой роскошный навес из переплетающихся ветвей и листьев в нескольких сотнях футов над их головами. Мрачные низины казались вымершими, а среди огромных дубов всю ночь не смолкали звон насекомых и шуршание зверьков. Приятно было снова слышать живые звуки; в первый раз за последние дни трое утомленных путников наконец смогли хоть как-то отдохнуть. Но еще теплились воспоминания о их предыдущем путешествии в эту обманчиво спокойную местность, когда несколько нескончаемых дней они блуждали по лесу и едва не попали в зубы голодным волкам, охотящимся в самой его чаще. Кроме того, они слышали слишком много историй о неудачливых путниках, пытавшихся пересечь этот самый лес, чтобы не придавать значения услышанному.