— Флик, ты не думал в последнее время о нашем путешествии, обо всем этом бегстве? — поинтересовался он. — В смысле, что мы вообще делали?

— Странный ты человек, если задаешь такие вопросы! — кратко воскликнул тот.

Шеа улыбнулся и кивнул.

— Наверное, да. Но мне приходится оправдываться перед собой, а это не так-то легко. Я понимаю большую часть того, что рассказал Алланон, про опасность, грозящую наследникам Шаннары. Но что изменится, если мы сумеет скрыться в Анаре? Этот Брона, ему наверняка нужно что-то еще помимо Меча Шаннары, если уж он занялся тем, что выискивает потомков эльфийского Дома. Что же ему нужно? Что это может быть?

Флик пожал плечами и кинул в быстрое течение шумящей реки камешек. Его мысли перепутались, не предлагая разумного ответа.

— Может быть, ему нужна власть, — наугад предположил он. — Разве ее не хочет всякий, кто обладает хоть какой-то силой, раньше или позже?

— Несомненно, — без особой уверенности ответил Шеа, думая о том, что именно такая жадность привела расы к их нынешнему состоянию, проведя их по долгому горькому пути войн, чуть не уничтоживших все живое в мире. Но с окончания последней войны прошло много лет, и жизнь разобщенных и беспорядочно разбросанных по землям поселений, казалось, наконец-то предлагала награду тем, кто так долго искал мир и покой. Он снова повернулся к ожидающему его ответа Флику.

— А что мы собираемся делать, когда доберемся до цели?

— Алланон нам скажет, — помедлив, ответил брат.

— Алланон не может всю жизнь нам говорить, — быстро возразил Шеа. — Кроме того, я еще не до конца уверен, что он рассказал нам о себе всю правду.

Флик согласно кивнул, припоминая ту жуткую первую встречу с темным гигантом, который тряс его как тряпичную куклу. Флику всегда казалось, что Алланон ведет себя как человек, привыкший брать свое и делать все так, как ему хочется. Он невольно поежился, вспомнив свое первое столкновение с черным Носителем Черепа, и вдруг сообразил, что именно Алланон тогда спас его.

— Я не уверен, что мне хочется знать о нем всю правду. Я не уверен, что пойму, — тихо прошептал Флик.

Его слова поразили Шеа, и он отвернулся к посеребренным луной водам реки.

— Возможно, для Алланона мы всего лишь маленькие людишки, — признал он, — но с этого момента я не намерен больше ничего делать по одной его указке, безо всяких объяснений!

— Может быть, и так, — донеслись до него слова брата. — А может быть‡ Его голос зловеще затих в слабых ночных шорохах и плеске воды, и Шеа предпочел не продолжать этот разговор. Оба они улеглись и быстро заснули, их усталые мысли вяло потекли в ярких цветные грезы мира мимолетных сновидений. В этом уединенном, невесомом пространстве фантазии их утомленные умы расслаблялись, освобождаясь от потаенных страхов перед будущим, воплощающихся в непредсказуемых формах, и там, в этом скрытом храме человеческой души, они один на один боролись с этими страхами и превозмогали их. Но несмотря на успокаивающий шорох ночных зверьков и мирный плеск сверкающих волн Серебряной реки, в мир их грез змеей проскользнул неотвратимый терзающий призрак понимания, угнездился там и принялся ждать, усмехаясь со скорбной ненавистью, прекрасно зная пределы их выносливости. Оба они судорожно вздрагивали во сне, не в силах стряхнуть с себя присутствие этого пугающего духа, лишенного определенной формы, проникшего в самые их сердца.

Возможно, одна и та же предостерегающая тень, источающая свой особый запах страха, одновременно проникла в усталые мысли юношей и заставила их проснуться в один и тот же странный миг, прогнала сонливость из их глаз и заполнила воздух почти материальным леденящим безумием, сдавливающим их разум. Они моментально осознали это предостережение, в их глазах вспыхнула притупленная паника, и они сели и замерли, вслушиваясь в ночное безмолвие. Текли мгновения, но ничто не происходило. Они не нарушали неподвижности, напрягая слух в ожидании звуков, которые должны были раньше или позже раздаться. Затем издалека донесся жуткий шелест громадных крыльев, и они одновременно повернули головы к реке, заметив, как с равнин северного берега почти грациозно поднялся уродливый черный силуэт Носителя Черепа и беззвучно заскользил по воздуху, направляясь прямо к их укрытию. Юноши застыли от ужаса, не в силах не только пошевелиться, но даже думать, в состоянии лишь беспомощно наблюдать, как существо приближается к ним. Возможно, оно пока что даже не подозревало об их присутствии, но то, что оно еще не видело их, ничего не означало. Через несколько секунд оно узнает, а у братьев не было времени бежать, некуда было прятаться, не оставалось шанса спастись. Шеа ощутил, как пересохло у него в горле, и какой-то частью окаменевшего сознания вспомнил об Эльфийских камнях, но эта мысль родилась словно в глубоком сне. Он сидел рядом с братом, не в силах двинуться, и ожидал конца.

Но, как ни странно, конец не наступил. Когда уже казалось, что слуга Повелителя Колдунов не мог их не заметить, его внимание отвлекла вспышка света на другом берегу. Существо быстро повернулось на свет и тут же заметило еще одну вспышку, чуть дальше первой, и еще одну — или оно заблуждалось? Теперь оно летело быстрее, внимательно вглядываясь в ночь, злобный разум подсказывал ему, что поиски подошли к концу, долгая охота наконец завершилась. Но оно не могло найти источник света. Внезапно огонек вспыхнул снова и через долю секунды погас. Разъяренное, существо повернуло на свет, отметив, что он зажегся где-то во тьме за рекой, затерявшись среди бесчисленных оврагов и лощин. Таинственный свет вспыхнул еще и еще раз, все удаляясь от реки, словно дразня, убегая от рассвирепевшей твари. На другом же берегу окаменевшие юноши, по-прежнему скрытые во тьме, испуганно наблюдали за парящей тенью, все быстрее и быстрее удаляющейся от них и наконец растаявшей во мраке.

Даже после исчезновения Носителя Черепа они еще долго сохраняли неподвижность. Еще один раз они посмотрели смерти в лицо и сумели избегнуть ее гибельного прикосновения. Они безмолвно сидели и слушали, как в ночи вновь начинают копошиться насекомые и зверьки. Текли минуты, и они начали дышать свободнее, их застывшие тела расслабились, приняв более удобные позы, и они изумленно и недоверчиво взглянули друг на друга, сознавая, что существо исчезло, но не в силах постичь причину случившегося. Затем, не дав им времени обсудить эту загадку, на пригорке в нескольких сотнях ярдов от них зажегся загадочный свет, сверкавший недавно на том берегу, на миг исчез и блеснул опять, на этот раз уже заметно ближе. Шеа с Фликом пораженно наблюдали, как он, слегка подрагивая, приближается к ним.

Через мгновение перед ними возникла фигура бесконечно дряхлого старика, согнутого прожитыми годами, в одежде лесника; его волосы сверкали серебром в звездном свете, а лицо обрамляла длинная белоснежная борода, аккуратно подстриженная и расчесанная. На близком расстоянии странный огонек в его руке оказался невыносимо ярким, но в его сердцевине не было ни следа пламени. Внезапно он погас, а вместо него в узловатой руке старика оказался зажат странный вытянутый предмет. Старик посмотрел на них и приветственно улыбнулся. Шеа молча взглянул на его дряхлое лицо, чувствуя, что таинственный старик заслуживает уважительного обращения.

— Свет, — проговорил наконец Шеа, — что это?..

— Игрушка людей, давно умерших и сгинувших. — Голос его шуршал ровным шепотом, плывущим в прохладном воздухе. — Сгинувших, как это злое существо‡— Он замолчал и вытянул в направлении, куда скрылся Носитель Черепа, свою тонкую морщинистую руку, повисшую в воздухе подобно сухой ломкой палке. Шеа с сомнением взглянул на него, не зная, что теперь следует делать.

— Мы путешествуем на восток, — коротко заявил Флик.

— В Анар, — прервал его мягкий голос, седая голова понимающе склонилась, окруженные морщинками глаза ярко блеснули в лунном свете, глядя на каждого из братьев по очереди. Внезапно он прошел мимо них к самому берегу быстрой реки, а затем повернулся и жестом предложил им сесть. Шеа с Фликом без промедления выполнили его просьбу, не в силах усомниться в намерениях старика. Усевшись, они ощутили, как их тела охватывает необоримая усталость, а веки непроизвольно смыкаются.