Как бы отмечая собой морской путь из Киева в Тмутаракань, тянутся вдоль него находки вислых свинцовых печатей с надписью «от Ратибора» (трехстрочная надпись: «<от/ /рати/боро»), который был одно время посадником в Тмутаракани. Одна такая печать Ратибора найдена в Киеве, одна в Севастополе, одна под Керчью и две на Тамани.[165]
Известны находки на Тамани камня-балласта той породы, которая встречается только под Киевом. Связь Тмутаракани с Киевом по морю не прекращалась в течение всего XI, а быть может, и XII вв.
Тмутаракань-Матарха играла очень большую роль в торговле в течение всего XII в.
Арабский географ Идриси (Эдризи) около 1154 г. писал: «Матарха — весьма древний город, а имя его основателя неизвестно. Матарха окружена возделанными полями и виноградниками, цари ее весьма отважны, мужественны, предприимчивы и весьма грозны соседним народам. Город этот густо населен и весьма цветущ; в нем бывают ярмарки, на которые стекается народ из всех близких и дальних краев».[166]
Матарха упоминается в договоре императора Мануила с генуэзцами в 1169 г., как самостоятельный город. Где-то невдалеке от нее (по Идриси в 20 или 27 милях) лежит Russia (Идриси) или Рос (Мануил), — тоже прибрежный город-порт. Мы не можем с уверенностью сказать, какой город Идриси называл «русским», но полагаю, что достаточно убедительны доводы Ф. Бруна и Ю. Кулаковского, считавших «Russia» — вторым названием Керчи. Ф. Брун аргументировал это свое утверждение тем, что от Матархи-Тмутаракани до Керчи примерно 20 с лишним миль, что как раз соответствует указанию Идриси.
«Устьем русский реки», у которого стоял этот город, он считает Керченский пролив. Ю. Кулаковский обратил внимание на наименование на известной печати Феофании Музалон, жены Олега Святославича, «архонтессой Руси». В состав Тмутараканского княжества Олега входили и Тмутаракань, и Керчь, обладание которой, носившей второе название — «Poioaia», и дало повод Феофании Музалон считать себя «архонтессой Руси».
Не были забыты и берега Азовского моря, древнее Лукоморье. «Русские села» встретились на пути Вильгельма де Рубрука на Дону, старинные генуэзские карты помешают русские порты у Калмиуса.
Все это говорит за то, что русские продолжали плавать по Азовскому и Черному морям, направляясь в Царьград и Корсунь, в Тмутаракань и Керчь. Недаром в самом начале XII в. Даниил, «Русьскыя земли игумен», побывал и в Иерусалиме, и на острове Родосе, где незадолго до него жил «Олег (Святославич. — В. М.) князь русскый[167] лета и 2 зиме».[168]
Понадобилось Батыево нашествие для того, чтобы надолго разорвать эти связи и отрезать Русь от Черноморья.
Если еще во второй половине XI и в XII в. была очень активной деятельность русских в северо-восточной части Причерноморья и русские князья не могли примириться с тем, что и Посулье и Поморье стали «землей незнаемой», и воины Игоря Святославича Новгород-Северского шли далеко в глубь половецких степей, до роковой Каялы, для того чтобы «поискать града Тмутараканя» и «испити шеломом Дону», то и на другом берегу, в северо-западной части Причерноморья, воды Дуная и Черного моря бороздили русские лодьи.[169]
В XI–XIII вв. и даже позднее в Придунайекой области Черноморья сохраняется русское население, в значительной своей части потомки уличен и тиверцев, остатки древних антов.
В 1043 г. Владимир Ярославич с Вышатой беспрепятственно доходят до Дуная, проходя, очевидно, по русским землям. По свидетельству Константина Багрянородного, Дичин был стоянкой русских купцов, направлявшихся в Византию.[170]
Анна Комнен сообщает о самостоятельных князьях, правивших на нижнем Дунае. В их числе она называет некоего Всеслава, правившего в Вичине. Здесь недавно поселилось пришедшее из-за Дуная земледельческое «скифское племя», князем которого и был Всеслав. Есть все основания согласиться с Васильевским и Кулаковским, по мнению которых это «скифское племя» было русским, таким же, как и население, принявшее переселенцев-русских.[171]
Надо полагать, что и сам Всеслав был русским.
Мы не будем заниматься русскими на Дунае, так как это не входит сейчас в нашу задачу, да и сделано было нами в свое время. [172]Нас интересует лишь та часть этой проблемы, которая связана с мореходством.
Еще в начале XII в. на Дунае действуют русские. В 1116 г. Мономах посылает на Дунай Ивана Войтишича, который сажает в Подунайских городах княжеских посадников. Для этого Мономаху не пришлось прибегать к военным действиям. Русские сидели тогда к востоку от Дристры. Это видно из того, что в 1116 г. Вячеслав и Фома Ратиборович не смогли назначить посадника в Дристру, так как это был византийский город.[173]
Во второй половине XII в. русские княжества все еще удерживаются на Дунае. В 1162 г. Византия дает Васильку и Мстиславу Юрьевичам четыре города и волость на Дунае. [174]
В XII в. вся Подолия, Галиция, Буковина, Молдавия, Бессарабия входят в состав Галицкого княжества, древней Червоной Руси. Галицкий Ярослав Осмомысл в представлении автора «Слова о полку Игореве» «затворил ворота Дуная», один «рядит до самого Дуная». Здесь, на берегах Дуная, поют русские девицы и «льются голоса их через море до Киева». Здесь, на Дунае, в «городах Подунайских», разворачивается бурная деятельность Ивана Ростиславича Берладника. Туг лежат города Берладь (совр. Бирлат), Малый Галич (Галац) и Текучий, упоминаемые в знаменитой грамоте Ивана Берладника.[175]
Наличие не отдельных русских жителей, а целых русских поселений и городов по Днестру и Дунаю подтверждается еще и другими данными.
В Воскресенской летописи мы находим список русских городов по Днестру и Дунаю.
«А от имена градом всем русским дальним и ближним. На Дунае Видицов, о седми стен каменных, Мдин, об ону страну Дуная Трънов, ту лежит святая Пятница, а по Дунаю Дрествин, Дичин, Килиа, на устье Дуная Новое село, Аколятра, на море Карна, Каварна. А на сей стране Дуная: на усть Днестра над морем Белгород, Черн, Аскый Торг, на Пруте реце Романов Торг, на Молдаве Немечь, в горах Корочюнов Камень, Сочава, Серег, Баня, Нечюн, Коломыя, Городок на Черемоше, на Днестре Хотен».[176]
Несомненно во времена составления списка некоторые упомянутые в нем города уже не были русскими и попали в список только потому, что некогда, чуть ли не во времена Святослава Игоревича, они были подчинены русскому князю. Но сведения Воскресенской летописи о русских городах по Дунаю в известной части подтверждаются греческим источником. В собрании документов, изданных Миклошичем и Миллером («Acta Patriar. Consta#t.»), есть список (№ 52) городов по Дунаю, не принадлежащих болгарам, но и не византийских. Документ датируется началом XIV в. Среди этих неболгарских городов Дуная значатся: Кар на, Каварна, Килия, Аколятра и Дрествин.[177]
Пять неболгарских городов в русском и греческом источниках совпадают, и это дает возможность утверждать, что еще в начале XIV в. они были действительно русскими.
Среди упоминаемых в Воскресенской летописи городов немало приморских: Дичин, Килия, Карна, Каварна, Белгород и др. Города эти торговые, многолюдные и бойкие. Русские письмена сохраняют здесь памятники даже XV–XVI вв., о русских говорят папские инструкции XVI в. По-старому генуэзские карты именуют Черное море «Русским морем». Торг и плавания русских по Черному морю не прекращались здесь вплоть до полной ассимиляции русских (XVII в.).[178]
