Красочное, но фантастическое, хотя и не лишенное интереса для исследователя, описание похода дает в своей поэме «Эскен-дер Намэ» Низами. Низами, правда, заставляет русских воевать с… Александром Македонским (!), но это обусловлено его искренним стремлением подчеркнуть воинственность, храбрость и силу русских, для объяснения поражения которых ему пришлось прибегнуть к воскрешению знаменитого «Искандера» («Эскендэра») — Александра, память о котором была еще жива на Востоке.
И даже легендарному непобедимому Александру пришлось выдержать семь битв, прежде чем он одолел русских.
Несмотря на поэтическую фантазию, в произведении Низами есть много ценного и правдоподобного.
В августе 944 г. русы были уже на Каспии и вскоре дошли до р. Куры. Здесь, у Мубареки, остановился русский флот. Затем русы поднимаются вверх по течению Куры, входят в приток и внезапно появляются перед крупнейшим и богатейшим городом Азербайджана Бердаа. Навстречу им вышел отряд помощника правителя Азербайджана, которым в те времена был Марзбан-ибн-Мухаммед из династии Мусаффиридов. Этот отряд состоял из 300 дайлемитов, 300 курдов и 5000 добровольцев. Мусульмане не рассчитали своих сил. После часовой схватки войска их были разбиты и бежали. Преследуя бегущих по пятам, русы ворвались в Бердаа и завладели им.[103]
Вступив в город, русы немедленно объявили горожанам, что жизнь их будет пощажена. Русы заявили населению, чтобы все спокойно оставались в своих домах и занимались своим делом, что у них нет разногласий в вере и единственно чего они желают — это власти. Обязанность жителей Бердаа подчиняться им, а обязанность их, русов, хорошо относиться к покоренным гражданам. Ибн-аль-Асир сообщает: «Они сдержали свое слово и, должно отдать им справедливость, они вели себя выдержанно». По свидетельству того же Ибн-аль-Асира и Ибн-Миска-вейха, простые люди, главным образом пастухи, пытались дать отпор, но неудачно, а знать смирилась и подчинилась русским.[104] Правитель Марзбан с 30-тысячным войском попытался выбить русов из Бердаа, но был разгромлен и отступил. Русы укрепились в Бердаа. Это уже не поход, ставивший своей целью лишь захват военной добычи. Русы завоевывали территорию, устанавливали свою власть, оставляли жителям не только жизнь, но и имущество, стремились к восстановлению порядка и нормальной жизни. Они собирались завладеть завоеванной землей, остаться править и осваивать край. То, что русы успели сделать уже на Тамани и в восточной части Крыма, они пытались установить и в далеком Закавказье, на р. Куре.
Описание похода русов 944 г. свидетельствует о том, что он был предпринят не отрядами, действовавшими с целью грабежа, а хорошо организованными и дисциплинированными отрядами воинов, посланными на завоевание владений на далеком, сказочно богатом, пышном Востоке могущественным правителем государства русского народа. Это были воины Киевской Руси времен Игоря.
Русы, занявшие Бердаа, — воины. Ибн-Мискавейх описывает их рослые фигуры, говорит о их вооружении: пиках, мечах, палицах и кинжалах. Но, как уже указывалось, вступив в Бердаа, русы не думали, ограничившись военной добычей, возвращаться к себе на север. Они собирались остаться здесь.
Поэтому с ними были орудия труда: топоры, пилы, молотки. Их военные предприятия носят государственный характер и отличаются от предшествующих походов русских дружин на южный берег Каспийского моря.[105]
Целью морского похода русских 943–944 гг. являлось создание в Закавказье, на берегах Куры, с центром в Бердаа аналога того политического образования, которое создано было русскими дружинами на Тамани, у дельты Кубани, с центром в Тмутаракани.
Поход на Бердаа был одним из моментов расширения русского, славянского «варварского государства», выбрасывавшего в течение X и XI вв. свои аванпосты на берега Керченского пролива и на низовья Дона, в днепровские плавни и в гирла Дуная, в Закарпатье и в Закавказье. Глубоко прав был В. В, Бартольд, когда писал: «Подробности рассказа (о походе на Бердаа, — В. М.) показывают, что взятие Бердаа было совершено более стройными и дисциплинированными силами, чем набеги норманнов на христианские и мусульманские города Европы. В рассказах об этих набегах норманны обыкновенно изображаются беспощадными варварами, истребляющими и сжигающими все на своем пути; едва ли в Европе был случай, чтобы языческие норманны при взятии большого города объявляли жителям, что будут охранять безопасность их жизни и имущества». [106]
Поход 944 г., как равно и другие походы, ему подобные, отражал стремительный рост Русской державы, тянувшейся к Византии и Востоку и высылавшей один за другим свои отряды для завоевания «империи на юге» (К. Маркс) и на востоке.
Русы распространились по Закавказью. Всюду действовали их отряды, покоряя окрестное население. Власть их укреплялась. Но вскоре мусульмане, используя свое численное превосходство, заставили русских уйти в Бердаа. Началась осада города. Попытки Марзбана, обложившего со своим тридцатитысячыым войском Бердаа, взять город приступом не увенчались успехом. И неизвестно, чем бы все окончилось, если бы не эпидемия, разразившаяся среди русов.[107]
Под натиском противника русы были вынуждены отступить в цитадель Бердаа, в Шахристан, где эпидемия стала свирепствовать еще больше. Увидев, что держаться дальше невозможно, русы покинули Шахристан, вышли к Куре, где стояли наготове их суда, и ушли на них в морс.
Все источники единодушно отмечают храбрость русов. Русы не сдавались и предпочитали смерть плену. Они не отступали даже тогда, когда враг явно превосходил их числом. Ибн-Мискавейх сообщает, что однажды целая толпа мусульманских воинов напала на пять русов, проникших в один из садов Бердаа. Ни один из русов не хотел сдаваться, и все они погибли в неравной схватке. Последний оставшийся в живых молодой рус, сын одного из начальников, не желая попасть в руки врага и видя, что сопротивление невозможно, заколол себя кинжалом.
Отступление русов из Бердаа произошло уже в конце лета 945 г. [108]
Никто не решался ни задерживать, ни догонять русских, и они с большой добычей ушли на Каспий. Дальнейший их путь и судьба неизвестны. Повидимому, они вернулись на Русь.
О походе русских на Бердаа долго помнили в Закавказье. Говоря о роли, которую сыграл в истории народов Закавказья этот поход, С. П. Толстое еще раз обращает внимание на его отражение в «Искандер-Намэ» («Эскендер Намэ») Низами. «Страницы, посвященные описанию боя (Александра Македонского, — В. М.) с русскими, весьма ярки. Они должны быть введены в широкий оборот как памятник того глубокого уважения, которое военное искусство наших предков вызывало у представителя одного из братских народов Союза. Александр, победивший весь мир, лишь с огромным трудом, после тяжелых семикратных боев, сламывает сопротивление русов. На страницах поэмы «Искандер-Намэ» рассыпано немало ярких характеристик, рисующих русов как смелых воинов, мужественных людей, привыкших к лишениям и готовых в жесточайших боях отстаивать независимость своей страны». [109]
Походы Руси на Черное и Каспийское моря создали Руси славу мореходной державы. Большую роль в морских походах русских играл великий водный путь «из варяг в греки», сложившийся в начале или в середине IX в. Этот путь соединял «море Варяжское» (Балтийское) с «Русским морем» (Черным морем), а через Керченский пролив, Дон и Волгу, с «морем Хва-лынским» (Каспийским). Путь «из варяг в греки» шел от берегов Скандинавии и до самого Царьграда.
В первой половине IX в. произошло слияние двух узлов торговых водных артерий: северного (Западная Двина, Нева, Ладожское озеро, Волхов, Северная Двина и другие реки севера-) и южного (Средний Днепр, Десна, Припять и связанные с ними водные и сухопутные дороги, ведшие к верховьям Днепра, Оки, Волги, в Полесье, к Карпатам и к Черному морю). Создается великий водный путь «из варяг в греки». Он шел от Бьёрке на северном берегу Финского залива к Котлину, от него к Неве, Ладоге. Отсюда, из Ладоги, плыли к Новгороду, которого достигали, отплывая из Дании, — в конце 4-й недели, от устья Одера — на 43-й день. Путь от Висби до Новгорода проходили в течение двух недель. Дальше лежало озеро Ильмень, за ним Старая Русса (по Платонову, в древности называемая Руса), Ловать, потом шли волоки на Западную Двину и с Двины в Днепр. Оттуда же, с волоков, можно было попасть и на Волгу.
