Мэлин, как всегда бесшумно возник за ее спиной:
- Жена моего кузена - удивительно мудрая женщина. Она не ревнует его к тебе.
- Ты тоже, - рассеянно ответила она, пытаясь разглядеть абрис кареты в облаке пыли, поднятом копытами, но они уже слишком далеко отъехали.
Маг рассмеялся:
- Он не в моем вкусе. Мне нравятся рыжие. К тому же, Эльвин ужасный зануда, в Суреме ему самое место. Пусть занимается политикой под чутким руководством господина министра. Они друг друга вполне заслуживают.
Далара тихо рассмеялась в ответ, хотя и несколько вымученно. Мэлин столько сил прилагал, чтобы вызвать ее улыбку, что она заставляла себя смеяться, хотя на самом деле ей все время хотелось плакать. Делай, что должен, и будет, что будет… Хороший девиз, вот только чтобы ему следовать, нужно знать, кому ты задолжал, и чем будешь отдавать долг. Эльвину повезло хотя бы в этом - он знает. Далара же окончательно запуталась в собственном плетении. Она подалась навстречу Мэлину, оказавшись в кольце его рук:
- Я не так представляла себе конец времен. Тварь, Аред, Ирэдил… скоро все рухнет, наш мир прекращает быть на наших глазах, рушится кусок за куском, а они латают прорехи в ткани мирозданья, словно это все еще имеет какой-то смысл. Почему они не боятся? Не теряют надежду?
- Кто тебе сказал, что им не страшно? И почему ты думаешь, что они на что-то надеются? Просто они люди, Плетельщица. А в тебе все еще слишком много бессмертия, чтобы понять. Так уж мы устроены, что стоим до конца. Упрямство сильнее страха.
- Я не боюсь смерти.
- Я знаю. Ты боишься жизни.
Они еще постояли так, замолчав, слушая дыхание друг друга, потом вернулись под крышу - ближе к полудню солнце все еще пекло невыносимо, хотя по утрам и вечерам уже вступила в силу осенняя свежесть. Далара вздохнула:
- Я пойду к себе.
Мэлин только развел руками - опять она будет исписывать листы значками-тараканами и кормить ими камин. И после этого она еще говорит, что не понимает, почему смертные продолжают сражаться, когда финал битвы заранее известен. Это же так просто: человек почти что с рождения знает, что каждый прожитый день приближает его к смерти, но продолжает жить с этим знанием. Удивительно тут скорее другое - почему эльфийка добровольно лишила себя самой сути бессмертного бытия.
Приближение Лариона он почувствовал заранее, тот еще не показался на лестнице, а Мэлину уже захотелось прикрыть глаза ладонью, словно этим можно защитить внутренний взор - так ярко сверкал семигранный наконечник копья. Мальчик спустился к ним и без всяких предисловий произнес слова, которые Далара ожидала услышать уже давно, но вопреки всему надеялась в глубине души, что не услышит:
- Я должен уехать. Далеко. В новые земли.
У эльфийки подкосились ноги, не стой Мэлин за ее спиной, Далара бы упала, но он вовремя подставил руку и поинтересовался:
- Прямо сейчас?
- Да. Я пришел проститься.
Мэлин улыбнулся:
- Не хочу тебя разочаровывать, но один ты не поедешь даже в соседнюю деревню, не то что в новые земли.
- Пожалуйста, - невидимое копье разгорелось ярче, - не пытайся меня остановить, - голос Лариона дрогнул.
- Я и не собираюсь. Раз уж тебе так приспичило, а слушать старших ты не собираешься. Я поеду с тобой.
- Я должен ехать один!
- На каких скрижалях это высечено? - Поинтересовался Мэлин.
Ларион замолчал, словно прислушался к слышному ему одному голосу и с некоторым удивлением согласился:
- Хорошо. Ты можешь меня сопровождать.
И Мэлин невероятным усилием воли проглотил язвительное: "Ну, спасибо!"
***
Несмотря на войну, жизнь в порту продолжалась как и прежде - не затихая ни днем ни ночью. Торговля шла плохо - появлялись время от времени на свой страх и риск торговые корабли из Ландии, проскочившие мимо кавднской эскадры, но редко - капитаны боялись рисковать. Слишком уж легкой мишенью оказались неторопливые ладьи для бомбард, да и торговать было особо нечем: отобранное у купцов зерно доставляли на военных кораблях в Айон, а дальше по суше, до Квэ-Эро добирались только самые отчаянные, в надежде выручить хоть что-то перед надвигающейся зимой. До Айона доплыть было и быстрее, и надежней, но на особую прибыль можно было не надеяться, дружба дружбой, но цены на ландийские товары упали сразу же, считай, задаром отдавали, если не в убыток.
Корвин вот уже два месяца как пытался убедить военачальника отправить хоть сколько кораблей для защиты купцов, но Тейвор предпочитал бросать все силы в бой, каждый раз отвечая, что после победы не будет никакой нужды в охране, так что лучше пока что потерпеть, чтобы потом ни о чем не беспокоиться. А пока что в ожидании светлого будущего, торговые корабли гибли один за другим, а береговое братство грозилось и вовсе прекратить морскую торговлю, пока не выделят охрану.
А пока лорды спорили, простые люди выживали, как могли. Если честная торговля заглохла, то контрабанда процветала. Быстрые юркие суденышки приспособились проскакивать под самым носом у грозных кораблей. Что кавднийцам, что местным вся эта война поперек горла стала, с самого начала, и чем дальше, тем смелее и отчаяннее становились контрабандисты, тем более, что в отличие от немногих честных купцов за ними гонялись как свои, так и чужие. Впрочем, по негласному распоряжению Корвина, в Квэ-Эро особо не усердствовали, больше видимость создавали, да штрафы брали, если уже на самой торговле попадешься. В море старались не ловить, понимали, что отобрать корабль - значит обречь на голодную смерть.
Голод пока еще не наступил, только только убрали урожай, да и рыбацкие жены по-прежнему продавали улов на утреннем рынке, только втридорога, слишком уж рискованный стал их промысел. Но даже в теплое Квэ-Эро рано или поздно приходит зима, а год и без того выдался не самый удачный. Виноградники так толком и не оправились после последних заморозков, вот разве что фрукты хорошо уродились, но одними персиками сыт не будешь, а на ландийское зерно можно было не рассчитывать - все уходило на прокорм армии и в Сурем, провинциям ничего не оставалось.
Но Тейвор не хотел ничего слышать - он был уверен, что война закончится в самом ближайшем будущем, и как раз пригласил герцога полюбоваться на корабль, которому суждено поставить точку в многовековом споре между Кавдном и империей за господство на море. Верфь, где сооружали это чудовище охраняли надежней, чем королевскую казну, так что даже Корвин понятия не имел, что же там построили. Слухи ходили самые дикие: говорили даже, что корабли этот весь железный и плавать будет под водой, поскольку на воде не удержится. В такую чушь, герцог, разумеется, не верил, но что-то там и вправду было неладно - Корвин точно знал, что ни одна мастерская заказа на паруса для нового корабля не получала, зато месяц назад с величайшими предосторожностями разгрузили в закрытой от посторонних глаз гавани груз, прибывший с Островов - какие-то тяжелые ящики. А еще зачем-то завезли угля столько, что хватило бы на всю зиму жителям Квэ-Эро, да еще и соседям бы осталось. Но и без этих странностей было интересно посмотреть, на что военачальник ухитрился потратить столько денег! Можно было подумать, что сплетники не так уж и неправы, только корабль этот не железный, а из чистого золота.
- Нет, - тихо, сам себе сказал Корвин и повторил, уже громче, в сверкающее радостью лицо военачальника, - этого не может быть!
- Вы видите перед собой будущее, мой дорогой герцог! Один такой корабль стоит всего нашего флота! - Тейвор углубился в перечисление свойств брони и описание дальнобойных бомбард своего детища, но у Корвина, похоже, пропал слух - уши заложило ватой, сквозь которую с трудом пробивались отдельные слова.
Мало того, что железный, мало того, что без парусов, что плюется черным угольным дымом, так еще и едва-едва из воды выступает! Да он же из гавани не выйдет, с такой осадкой! Как только канаты уберут, так и затонет на месте, гроб железный! Так вот на что ушли все деньги! Ему скоро нечем будет кормить своих людей, корабли разваливаются на части, дыры крест-накрест латают досками, и снова в патруль, опять в бой! На все просьбы, ответ один - нет средств! Налог повысили вдвое, война в разгаре, а деньги ушли на эту железную колоду! Ну почему, почему король поставил Тейвора командовать флотом, если он даже не знает, что корабли делают из дерева!
