- Они уже раскошелились, в прошлом году и в позапрошлом. Империя завалена товарами, ваше величество, но нет ни денег, ни зерна.

Король снова сморщился: все это он уже неоднократно слышал на заседаниях совета или в докладах министров. И никак не мог понять, почему тысячу с лишним лет существования империи и еще больше тысячелетий до ее основания с голодом как-то справлялись, а стоило ввести несколько новшеств (он ведь еще и половину задуманного не осуществил), как сразу и зерно не растет, и корнеплоды гниют, и виноградники выморозило. И каким образом жители Свейсельских Островов ухитряются этих бедствий избегать. Быть может, потому что у них нет лордов?

- Пусть продают за границу.

- Варвары много не купят, а Кавдн и Ландия защищают своих торговцев и снова подняли ввозную пошлину.

Элиан медленно повернулся и пристально посмотрел на министра, с удовлетворением отметив, как у того дернулась щека:

- Мне надоело слушать о том, чего мы не можем, Чанг. В конце концов, вы министр государственного спокойствия, или прорицатель бедствий из храма Эдаа?

Чанг кивнул:

- Ваше величество, мы кормим огромную армию, вооруженную совершенным и на редкость дорогим оружием.

- Опять про военный налог?!

- В некотором роде да. Вы вкладывали в армию средства последние семь лет. Пора дать им возможность отработать эти деньги, - и министр протянул королю папку с бумагами. Чанг знал, что его замедленная речь раздражает Элиана, король привык и говорить, и решать быстро, словно боялся, что ему, бессмертному, не хватит времени.

Эльф быстро просмотрел доклад и усмехнулся:

- А вы страшный человек, господин министр. Не боитесь, что за все это придется отвечать перед Творцом?

- Я служу вам, ваше величество. Здесь и сейчас, - и Чанг склонился в поклоне, пытаясь усилием воли остановить дергающуюся щеку. Но проклятый тик не проходил. Нет, он не боялся ни Творца, ни Семерых, ни Ареда в Мощи Его, ни даже короля Элиана. Министр государственного спокойствия боялся только одного - не успеть.

Государыня Ирия сидела за прялкой, невесомый козий пух свивался в тонкую, почти прозрачную нить. Тоньше этой пряжи был только паутинный шелк с Лунных Островов, но его и вовсе нельзя было увидеть в дневном свете, лишь ночью, при полной луне. Девушки расплели косы государыни, и расчесывали их, осторожно распутывая русые пряди. Под окном пристроилась лютнистка и пела негромко, подыгрывая себе, тягучую народную песню, как водится, о несчастной любви. Ирия не вслушивалась - знала, что о счастливой любви не поют. Даже странно, что в Ландии, где женщины сами выбирают себе мужей, так много горя в народных песнях. Она, помнится, давно, еще девочкой, спросила наставницу, почему так, та замялась сперва, но потом ответила честно: "Женщины по природе своей мудры, но доверчивы и невинны, потому выбирают сердцем, порой вопреки разуму".

Государыня подняла голову и посмотрела в окно - ее покои выходили на гавань, дворец возвышался над городом, сбегающим по склону к заливу, день выдался погожий, небо чистое, и ей было видно, словно на ладони, как на пристани разгружают корабли. Торговые ладьи казались с высоты игрушечными корабликами - одномачтовые, с прямыми парусами и крутыми боками, ветер трепал вымпелы. Желтый с алым. Значит, корабль пришел из соседнего Айона, недавно, только начали разгружаться - по сходням сновали туда-сюда игрушечные человечки. Должно быть, привезли вино - в Ландии варили медвяную сыту, а виноград не прижился, холодно ему было.

С Кавдном последнее время торговля совсем затихла, слишком уж оживились пираты. Берега империи охраняло морское братство, а нынешний Властитель Кавдна окончательно предоставил купцов превратностям судьбы. А снаряжать торговые суда под охраной - себе дороже окажется. В дверь постучали:

- Государыня, к вам посол имперский, лорд Айвор, принять просит, дело важное.

Ирия вздрогнула, но быстро взяла себя в руки:

- Проводите его в малый покой, я скоро буду.

"Скоро" - оказалось не так-то и быстро. Пока волосы уложили, венец закрепили, пока она платье выбрала, не слишком парадное, но и не простое, и чтобы к глазам шло, и юбка - колокольцем, а не прямая, чтоб талия тоньше казалась, пока глаза сурьмой подвела, губы кармином тронула, на запястье масла капнула, миндального, горького - час прошел. Зато глянув в зеркало, осталась довольна. Но не сдержала тяжелого вздоха - зачем все это, если не суждено и не сбудется… А поделать с собой ничего не могла.

Обычно посол не тяготился ожиданием, словно знал, почему государыня задерживается каждый раз, но сегодня, быстро припав к руке, он сразу же заговорил:

- Ваше величество, я получил письмо от министра иностранных сношений. Король отправляет особое посольство, они уже отплыли из Айона, и через неделю будут здесь.

- Особое? - Тревожно переспросила Ирия, - Вас отзывают? - Она прикусила губу. Кем бы ни был новый посол, она не примет его! Не возьмет грамоты и все тут!

- Не думаю, уж точно - не сейчас, - Айвор провел в Ландии половину жизни, приехав сюда младшим секретарем посольства, в шестнадцать лет, в последний год жизни Энриссы Златовласой. Через пять лет стал старшим секретарем, еще через три года - послом. Он любил эту страну, покрытую сосновым лесом, омываемую холодным северным морем, любил этот народ - спокойные рослые светловолосые мужчины и женщины были понятны и созвучны его сердцу. А самое главное, он любил… впрочем, об этом не стоит и думать. Не сбудется, не суждено.

- Тогда что же?

- Государыня, - он не знал, как сказать, чтобы не выглядеть совсем уж глупо в ее глазах, - его величество хочет просить вашей руки для своего сына.

Повисло молчание. Нелепо, глупо, немыслимо! Мало того, что жениху всего шесть лет, он невесте в сыновья годится, хорошо, что не во внуки! Так еще и закон Ландии запрещал государыне брать в мужья чужеземцев. Жестокий закон, беспощадный, каждой буквой отпечатавшийся в его сердце. Любая крестьянка в Ландии могла выйти замуж за кого захочет, и только правительнице этого не было дозволено.

Она тоже могла выбирать, но только среди своих подданных, и только воина, и лишь единожды. Брак государыни нельзя было расторгнуть, мудрый закон защищал линию наследования, от матери к дочери, чистая кровь на протяжении столетий. Ирии было тридцать, строгая усталость черт уже проглядывала сквозь свежую медвяную красоту, свойственную ландийкам в молодости, а она все еще не повела избранника к алтарям. Но Айвор знал, что это неизбежно, не в этом году, так в следующем, или еще через год. Ей придется выбрать. Государыня должна родить дочь.

- Это безумие, - повторил он свои мысли вслух, но Ирия покачала головой:

- Боюсь, что нет. Это война, мой лорд. В империи - голод, вот уже третий год неурожай, да и до того хлеба не хватало. А теперь, похоже, закончились и деньги.

Айвор знал, что дела на родине идут не лучшим образом. Преобразования короля разорили деревню - крестьяне кинулись в города, работы на всех не хватало, а уж когда разрешили новые станки, и подавно. Три года подряд он договаривался с местными купцами о покупке зерна для казны, но война - это не укладывается в голове, империя не может воевать с Ландией!

- Ваше величество, сотни лет добрососедства нельзя перечеркнуть в один миг!

- Нельзя. Поэтому нужен повод.

Айвор вскочил с кресла, прошел по горнице быстрым шагом, не зная, что сказать. Она знала! Знала, что грянет буря, но молчала, не доверяя будущему врагу, или же… оберегая друга. И если она не видит выхода, он должен подсказать, пускай это предательство, пускай его эльфийскому величеству придется извернуться и выдумать другой ход, они, нет, она выиграет драгоценное время. Секрет огненного порошка разнесся по всему миру, как ни старались сберечь тайну, но чтобы перевооружить армию и обучить солдат нужны годы, а Ландия - мирная страна, они не спешили.