Царственные братья заняли свои места на помосте, пропели трубы. Торжественный прием длился недолго - внесли дары - драгоценные камни казались тусклыми стекляшками, даже золото и серебро теряло свой благородный блеск в присутствии Ирэдила. Прозвучали речи: голос Ирэдила, глубокий, бархатный, проникал в самую глубину души, завораживал, было не важно, что он говорит, потом никто так и не смог вспомнить, но в тот момент каждое слово казалось единственной и неопровержимой истиной.

Элиан вторил брату, его голос скользил, как шелк по стеклу, обволакивал, зачаровывал, уходил бесследно. Кажется, он говорил о великом даре Творца и святости древних союзов, о благородстве души и верности крови. Слова не имели значения.

Еще раз протрубили трубы, смолкло, отразившись от ажурного свода эхо. За окнами успело стемнеть, но дворцовый парк и аллели освещали сотни факелов, увенчав замок алой пылающей короной. Эльфы поднялись, была в их движениях пугающая схожесть, словно двигался одно и то же существо, чьей-то злой волей разделенное надвое. Торжественный прием закончился, короли удалились, свита осталась в пустом зале.

Мэлин продвигался вперед медленно, осторожно, словно по хлипкой гати посередине трясины. Королевский дворец был опутан сетью заклятий. Древних, могущественных, головоломно сложных. Золотые маги, ученики Хейнара, давно сгинули, разделив судьбу прочих орденов, но оставили наследство. Их заклятья охраняли наместницу, земное воплощение Закона, от магических покушений. Мэлин не смог отследить всю последовательность сложных переплетений, понял только, что любой удар по наместнице ударит рикошетом по нападающему, да так, что мало не покажется. На его счастье, возвращения короля Золотые не предусмотрели. Защита была завязана на наместницу, от коронации до смерти. Нападать на Саломэ он не собирался, а значит, мог не бояться отдачи.

Но и сторожевых заклятий было вполне достаточно, чтобы вызвать головную боль. Раскинутая по всему дворцу сеть, как паутина, поджидала неосторожных магов. Один неверный шаг, и он попался. И никто не придет проверить ловушку, некому, вот уже сотни лет как. Он сможет прорваться, но поднимется такой шум, что добраться до королей без драки уже не получится. Мэлин пришел сюда мстить, а не устраивать побоище. Кроме того, маги Хейнара ушли, а вот его Псы - остались. И иметь с ними дело Мэлину не хотелось. Слишком больно было вспоминать.

Все произошло молниеносно: только что он шел по пыльному коридору, в левом крыле дворца, закрытом на перестройку два года назад, недоумевая, почему эльфы выбрали для личной встречи после торжественного приема столь заброшенное место? Неужели Элиан не чувствует себя хозяином в собственном доме и прячется по углам, чтобы поговорить с братом не опасаясь любопытных ушей?

Сторожевая паутина дремала, тускло отсвечивая в темноте, он осторожно проскальзывал между нитей, направляясь к сосредоточению силы в одном из залов - два драгоценных камня, алый и радужный - пульсировали в такт, отражаясь в зеркалах. Эти зеркала, услужливо подсказала ему унаследованная от магистра Арниума память - щиты, эльфийская защитная магия. Не слишком-то братья доверяют друг другу, что ему опять же, на руку - они так закрылись, что не заметят его присутствия, пока не станет слишком поздно.

И в один миг тусклая сеть взорвалась светом: перед его внутренним взором полыхали, корчась в агонии нити, а зеркала разбивались в огненных вспышках, осколки осыпались градом, разрубая горящую паутину в клочья. Там, в зале, что-то происходило, но он не мог разглядеть, пелена белого яростного света стеной окружила двух эльфов. Теперь уже можно было не бояться шума - и жрецы, и белые ведьмы не могли не заметить такой фейерверк.

Мэлин рассмеялся - чужая память рвалась наружу, он позволил огненному магистру заполнить себя, предвкушение боя грело кровь, радостная ярость кипела в жилах - это будет их бой, их победа! Огненный смерч пронесся по коридору, расчищая ему путь. Куски паутины и уцелевшие осколки зеркал одинаково вспыхивали и осыпались пеплом. Его грудь обхватила серебряная кольчуга, за спиной взметнулся алый плащ, ладони сжали рукоять сверкающего холодным синим пламенем клинка. Удар, белая пелена расступилась и сомкнулась за его спиной.

Братья сражались. Реальность слилась воедино с магическим отражением, Мэлин не мог отличить, где явь, а где колдовское зазеркалье. Два великана скрестили огненные клинки: золотой и алый. Два смерча - сверкающий, как солнечный диск в ясный полдень, и тревожно-алый, пульсирующий, словно багряная луна, предвестница несчастья. Пронзительно-холодная, обжигающая в своей чистоте эльфийская магия и… Мэлин не сразу поверил - знакомый жар, потоком яростной лавы сносящий все на своем пути. Сила Дейкар. То, что он считал их Силой, но в ней не было ничего от магии Семерых, наполняющей мир. Слепцы, все они безумные слепцы! Огненная лавина, бывшая когда-то королем Элианом, могла произойти из одного единственного источника. Тварь пришла в этот мир, предвещая его конец.

Разум шептал: это не твоя битва, уходи, пока не поздно, тебе все равно кто победит, Творец или Проклятый, Семеро или Восьмой, ты свободный маг, не все равно ли, из какого источника утолять жажду? Но взметнувшаяся со дна души ярость не желала уступать, и Мэлин шагнул вперед, скрестив клинок с Ирэдилом. Холодная сила скользнула по лезвию, пленкой растеклась по его телу, сковывая, мешая дышать, но Мэлин рассмеявшись, поглотил ее, впитал, как губка воду, и переплавив в силу Ареда вложил в свой клинок. Он рассмеялся - так просто, эльф будет сражаться с самим собой, каждый его удар вернется назад вдвойне. Но смех застыл на губах - он забыл, что противников двое.

Багровый сгусток пламени вцепился в его руку, пополз вверх, жадным щупальцем обвил плечи, присосался к шее. Он вытягивал из него свою Силу, не оставляя ничего, все, что он взял у Ирэдила ушло к тому существу, что когда-то звалось Элианом. Мэлин вывернулся, синий клинок принял на себя удар алого, он снова преобразовывал силу, в недоступную для Твари магию Семерых, но тут же в его грудь ударил сгусток белого света, забирая то, что он собрал для атаки. Мэлин не успевал, его раздирали на куски. Он чувствовал гнев Твари и холодное презрение эльфа.

Но так легко он не сдастся! Синий клинок выпустил второе лезвие, рукоять оказалась посередине. Он должен атаковать быстрее, чем они выкачивают из него силу. Мэлин даже не подозревал, что может двигаться с такой скоростью. Но их было двое, а он - один. Каждый его успех ослаблял одного противника, но усиливал второго. Молодой маг понимал, что жив до сих пор лишь потому, что и эльф, и Тварь боятся потратить на надоедливого смертного слишком много силы и отрыть брешь в своей защите.

Так больше нельзя, нужно обрушиться на кого-то одного, вывести из строя, ударив всей доступной мощью, а потом… а потом тебя добьет второй… любезно подсказал внутренний голос. Но у него не оставалось другого выхода, и Мэлин, глубоко вздохнув, раскинул сеть, втягивая в себя все, до чего могу дотянуться. Ирэдил, заметив, что человечек собирает силы для удара, окружил себя зеркальной стеной, а Элиан, торжествующе рассмеялся. В паутину, раскинутую Мэлином хлынула мощь Ареда, заполняя его, сжигая изнутри. Так увеличительное стекло используют, чтобы разжечь огонь. Слишком много силы, больше, чем он мог безнаказанно пропустить через себя, она рвалась наружу, а он только усиливал этот поток, продолжая выкачивать и преобразовывать силу Семерых, уже не в состоянии остановиться. Мэлин рухнул на колени, его меч взорвался в руках, огненным шаром, обхватив и юношу, и закрытого щитом эльфа. Зеркала почернели, но выдержали. Пламя, прогорев, осыпалось на пол хрустящим пеплом, но Мэлин уже не видел этого. Он упал в темноту.

Драгоценный алмаз потускнел, грани искрошились, утратив безупречность. Алый камень едва тлел, потемнев до почти черного багрянца: