— В ней бьется мужественное сердце, не так ли? — спросил Пьер, радуясь выражению удовлетворения на лице Бастин. — Но ради нее мы должны были бы быть на этом корабле.

— Нет! — воскликнула Маргерит.

Бастин села.

— Ха! Тиран испугался, когда я пригрозила ему. Он даже не забыл погрузить нам матрацы. Вы думаете, они не пропадут?

— Кто? — Пьер и Маргерит удивленно переглянулись.

— Они в безопасности, Бастин, — заверил ее Пьер. — Их некому взять.

Послышалось кряканье, и они увидели косяк гусей, пролетающих над их головами. Пьер поднял аркебузу, но гуси летели слишком высоко.

— Мы не будем голодать, — удовлетворенно сказал он. — Другие пролетят ниже.

Бастин посмотрела на кусты, окружающие водоем.

— Это ягодный кустарник. Он выглядит как розовый, и это… — она сорвала горсть ягод, круглых, как вишни. Попробовала одну и сморщилась. Красный сок потек по ее подбородку. — Мы могли бы варить варенье, если бы был сахар…

Пьер почувствовал пустоту в желудке и посмотрел на Маргерит.

— Ты голодна? — спросил он.

— Как зверь!

— Тогда, может быть, вернемся на берег?

Маргерит покачала головой.

— На этот раз я останусь с няней, — ее взгляд скользнул по линии кустов, огибавших дюны. — Заберись туда и… — она засмеялась. — Может быть, тебе удастся найти в кустах жареную рыбку или кусочек отбивной. В любом случае, расскажи мне, что там.

— Может быть, вы найдете пещеру или какое-нибудь укрытие, где мы можем провести ночь, — сказала Бастин, игнорируя насмешку Маргерит. — Мы не можем ночевать под открытым небом.

Пьер положил аркебузу рядом с Маргерит, но она вернула ее.

— Что мы будем делать с этим? Возможно, позже, когда я научусь стрелять… Не бойся за нас. Если что, мы закричим.

Он остановился на мгновение, глядя на Маргерит и чувствуя ее силу. За то короткое время, что они провели на острове, она перестала быть прежней хрупкой и нежной девушкой. Ее спокойствие и уверенность поражали его. Маргерит улыбнулась, и любовь, струящаяся из ее глаз, заставила Пьера прослезиться.

— Я буду недалеко, — сказал Пьер и вскинул аркебузу на плечо.

Пьер стал подниматься, осторожно ступая среди кустов, чтобы не поранить босые ноги. У изгиба дюны он обернулся и помахал рукой. Маргерит и Бастин помахали ему в ответ. Маргерит распустила волосы, переливавшиеся на солнце, и сидела возле Бастин, скрестив ноги. Пьер чувствовал ее счастливую улыбку даже с такого расстояния.

Любовь к нему, должно быть, была тяжелой и обременительной, хотя он и не хотел себе в этом признаться. В их обручении не было восторга, как не было его и в короткие минуты страсти. Сам он не чувствовал радости, которую ощущал мальчишкой во фруктовом саду с Маргерит, пажом при дворе или солдатом, познавшим вкус побед и делящим его с товарищами по оружию. Все это было не похоже на то, что теперь исходило от Маргерит. Не романтика и желание заставляли ее пылать: это было завершение желанного и задуманного.

Все произошло неожиданно. Озеро было безмятежно голубым и спокойным. В этой части оно сужалось, и другую его сторону обступали золотистые барханы, за которыми бушевал океан. Но дальше оно расширялось, своей формой повторяя побережье. Его берега поросли густой травой, перед которой отступили безжизненные пески. На противоположном берегу Пьер различил черные туши; они оказались морскими котиками, нежившимися на солнце. Открывшаяся картина была такой мирной, что Пьер затаил дыхание.

Среди кустов виднелось открытое пространство, окруженное постройками. В дно озера у берега были вбиты полусгнившие столбы и оставлены, как сироты. Это было основание верфи. На берегу стояли дома.

Пьер начал медленно спускаться. Поселок был покинут. В этом не было никаких сомнений. Дома были недостаточно прочными и, скорее, походили на лачуги с полуобвалившимися крышами. Но тут, на пустынном острове, это значило, что здесь жили и строились люди — это значило, что здесь могла бы быть жизнь… что сюда могли прибыть другие…

С берега вспорхнула чайка и закружилась над голубым озером. Проревел тюлень, и послышался шум прибоя, но ни один человеческий звук не нарушал тишины. Пьер медленно и осторожно приближался к поселку.

Дома были засыпаны песком так, что виднелись только передние стены и часть крыши. В пространстве между домами был вкопан крест, на котором были вырезаны буквы:

«Franciscus primus hanc insulam regit»

Пьер осмотрелся: «Здесь царствовал Франциск I».

Он подошел к двери наиболее сохранившегося дома, почти целиком погребенного в песке. Она была заперта, но Пьер легко сбил замок прикладом аркебузы, разгреб песок у порога и с трудом открыл дверь.

Пьер вошел в большую комнату без пола. Лучи света проникали через отверстие для дыма в крыше и струились через щели в стене. Но, несмотря на свет, здесь было довольно жутко от ощущения присутствия кого-то еще. Пьер остановился в дверях, рассматривая комнату.

Песок покрывал все, лежа кучами у стен. Самая высокая куча была под дымоходом. В углу комнаты стоял стол. Пьер смахнул песок, но на столе ничего не было, кроме пятен жира, въевшегося в дерево. Пустые ящики, очевидно, служили стульями. Он пнул ногой кучу песка у стены и обнаружил под ней шкуры тюленей, служившие постелью. За исключением этого в комнате не было ничего, что бы говорило о ее обитателях, живших здесь и ушедших отсюда, предоставив песку стереть память о них.

Внезапный шум и движение напугали Пьера так, что он замер, парализованный страхом. Из дальнего темного угла комнаты выскочило животное и метнулось к дыре под стеной. Сначала он подумал, что это крыса, но потом заметил длинный пушистый хвост, следовавший за подвижным маленьким телом. Достав кинжал, Пьер стал исследовать дальний угол комнаты. В норе у стены он нашел выводок маленьких лисят. Они были черными, как деготь, и бесстрашно смотрели на него своими зелеными глазами. Один из лисят сидел на свитке пергамента.

Пьер протянул руку, и лисенок зашипел, но отдал ему сверток. Пьер развернул его и поднес к лучу света. Пергамент был растерзан лисьими когтями, и можно было разобрать лишь несколько слов:

«Я не могу удержать их… Бог жаждет возвращения… Наши животные и… Ф. Де Лери. В год MLXVIII».

Так значит, это и был остров Лери! Остров Демонов! Пьер перекрестился и несколько раз махнул кинжалом, чтобы отогнать от себя демонов. Но потом Пьер вспомнил, что ему уже приходилось иметь дело с демонами, которые вовсе не были сверхъестественными созданиями. Было бы глупо бояться сейчас.

Почему де Лери поселился здесь? Почему он покинул остров? Очевидно, он мечтал о возвращении двадцать три года. «Бог жаждет…»— написал он. Но из чего он построил все это? Пьер задумался: на острове не было деревьев. Потом он заметил, что стены были сделаны из корабельных досок. Один из кораблей разбился или… они нашли разбитый корабль… разбитый до 1518 года! Пьер уставился на стены необычной комнаты. «Это наш дом, — неожиданно подумал он. — Он был построен для нас».

Когда он вышел из хижины, бриз оживил окружающую картину. Озеро всколыхнулось волнами, отражая облака и солнечный свет. Тюлени грациозно скользнули в воду. Над его головой пролетел косяк черных уток и опустился на озеро.

Пьер вскинул аркебузу, вспомнив, что Маргерит мечтала об отбивной. Среди окружающей тишины выстрел прогремел слишком громко. Он заметил, как одна из уток упала на берег.

Когда он появился из-за дюны, Маргерит встретила его и возбужденно схватила за руку.

— Смотри! — указала она в сторону.

Среди высокой травы на склоне дальней дюны виднелись темные фигуры животных. Пьер удивился знакомой форме силуэтов больше, чем если бы это были демоны.

— Скот! — воскликнула Маргерит. — Это они оставили следы копыт. Дикий скот.

Бастин подошла к ним, не сводя глаз с животных.

— Это мясо, молоко и масло!

— Это животные де Лери, — сказал Пьер.