Как это показать? Осознание рисков модернизации утвердилось, преодолевая сопротивление научной рациональности. К нему ведет широкий след научных заблуждений, ложных оценок и попыток преуменьшить серьезность ситуации. История осознания и социального признания рисков совпадает с историей демистификации науки. Обратная сторона признания — преодоление научного «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не ощущаю, ничего не знаю».
Экономическая слепота по отношению к рискам
Главное заблуждение относительно технологического содержания риска следует искать в беспримерном непонимании и преуменьшении опасности атомных рисков. Читатель сегодня не верит своим глазам, когда читает, какие советы давались людям в одной официальной памятной записке федерального правительства в случае «воздушного нападения»:
«Ослепительно яркая вспышка света — первый признак взрыва атомной бомбы. Его тепловое воздействие вызывает ожоги. Поэтому необходимо… как можно быстрее прикрыть чувствительные части тела — глаза, лицо, затылок и руки!
Как можно быстрее спрячьтесь в углублении, яме или канаве!
Если вы едете в автомобиле, мгновенно пригнитесь ниже стекол, остановитесь, лягте на пол и, съежившись, прикройте лицо и руки!
По возможности укройтесь под прочной столешницей, письменным столом, верстаком, кроватью или другим предметом мебели!
В подвале у вас больше шансов выжить, чем на верхних этажах. Не каждое подвальное перекрытие обрушивается!
При обнаружении химических и бактериологических отравляющих веществ немедленно наденьте предохраняющую маску!
Если такой маски нет, дышите неглубоко, предохраняйте дыхательные пути, закрыв влажным платком нос и рот!
По возможности очистите себя от загрязнения радиоактивными элементами или отравляющими веществами!
Не впадайте в панику, остерегайтесь бездумной спешки, но действуйте!»
Апокалипсическая катастрофа преуменьшается, подлаживается под «приватное восприятие» человека. То, что при любой атомной угрозе приходит «конец всяким сравнениям», совершенно замалчивается, представляется безобидным. Советы невольно воспринимаются в духе юмористической логики ужаса:
«Когда ты умрешь — будь осторожен! Промедление опасно!»
Это грехопадение атомной физики и технологии неслучайно. Оно не результат индивидуальной ошибки или «единичной производственной аварии» естественнонаучной дисциплины. Именно своим радикализмом оно указывает на основной источник заблуждения: в стремлении поднять производительность труда не учитывались и не учитываются связанные с этим риски. Главный приоритет научно-технического интереса отдается производительности, и только потом, часто даже не во вторую очередь, думают о связанных с этим рисках.
Производство рисков и попытки не замечать их имеют своей основной причиной «экономическую слепоту на один глаз» естественнонаучной и технической рациональности. Ее здоровый глаз направлен только на достижение производственной выгоды. Вместе с тем она поражена системно обусловленной слепотой в отношении рисков. В то время как возможности экономической реализации заранее предусмотрены, испытаны, исследованы по всем правилам искусства, при изучении рисков приходится все время блуждать в темноте и потом испуганно заявлять об их «непредвиденных» или даже вовсе «не поддающихся предвидению» последствиях. Противоположное мнение, будто производственные выгоды как скрытые побочные действия сознательного контроля за рисками «незаметно» и «невольно» осознаются позже вопреки сопротивлению ориентированных на риски естественных наук, представляется совершенно абсурдным. Это еще раз показывает степень самоочевидности, с которой в развитии техники под присмотром естественных наук исторически проявляется, говоря словами Хабермаса, повышающий производительность познавательный интерес, связанный с логикой производства богатств и являющийся ее частью.
Голоса «побочных воздействии»
То, что с одной стороны повышает производительность, с другой несет с собой болезнь. Родители, дети которых страдают приступами ложного крупа, разбивают себе в кровь головы о стену невозможности научно объяснить существование модернизационных рисков. Все говорят о нескончаемом страхе, который они пережили, когда их ребенок заходился среди ночи лающим кашлем, лежа с расширившимися от ужаса глазами в своей кроватке и задыхаясь от недостатка воздуха. С тех пор как им стало известно, что содержащиеся в воздухе вредные вещества поражают не только растения, почву и воду, но в первую очередь грудных и малолетних детей, они уже не воспринимают приступы кашля как удар судьбы. В 1984 году по всей ФРГ появилось более ста инициативных групп. Их требование: «Не болтать вздор, а удалять из воздуха серу!».
Им больше не нужно пассивно размышлять о своих проблемах. То, что для науки «скрытые побочные воздействия» и «недоказанные взаимосвязи», для них — их страдающие лающим кашлем дети, которые в сырую погоду синеют и с хрипом ловят ртом воздух. По их сторону забора «побочные воздействия» имеют голоса, глаза, лица, слезы. Это расшатывает иррелевантные объяснения. Вопросы как бы сами собой адресуются другой стороне. И все же люди скоро узнают, что их собственные объяснения и их собственный опыт вообще ничего не значат, пока они имеют дело с ни о чем не подозревающей официальной наукой. Кухня в доме крестьянина рядом с недавно построенным химическим предприятием может пожелтеть, но о подлинной причине не может быть и речи, пока это не «доказано научно».
Им, следовательно, приходится самим быть антиэкспертами в деле модернизационных рисков. Риски для них не риски, а страдающие, жалобно кричащие, синеющие от удушья дети. Они борются за своих детей. Модернизационные риски в высокопрофессиональной системе, где у каждого есть свой сектор ответственности, но никто ни за что не отвечает, обретают своих адвокатов: родители начинают собирать факты и аргументы. «Белые пятна» модернизационных рисков, которые для научной общественности остаются «невидимыми» и «недоказанными», при заинтересованном содействии родителей очень быстро заполняются. К примеру, именно родители обнаружили, что допустимые «потолки» для вредных веществ в ФРГ слишком высоки. Хотя исследования показали, что уже при кратковременном содержании в кубическом метре воздуха 200 микрограммов диоксида серы дети очень часто заболевают ложным крупом, в ФРГ допустимая величина в два раза выше и в четыре раза превышает уровень, установленный Всемирной организацией здравоохранения. Родители доказали, что результаты измерений только потому находятся в рамках «допустимого», что верхние показатели сильно загрязненных городских районов складываются с показателями благополучных районов, и затем выводится средняя величина. «Но наши дети, — говорят родители, — заболевают не от средних величин».
Обнаруженная жульническая практика ученых указывает на категориальные различия в восприятии рисков научной и общественной рациональностью.
Причины отрицания рисков
Прежде всего надо говорить о разной подверженности рискам. Мы находимся по разные стороны одного забора. Если ученый допустил ошибку, в худшем случае это скажется на его репутации (а если ошибка кому-то понравится, его могут даже повысить в должности). На стороне подверженных риску это же обстоятельство проявляется совершенно по-иному. Ошибка в определении верхней границы означает здесь непоправимый урон печени, опасность заболевания раком. Соответственно здесь другая неотложность, другие временные горизонты и нормы, которыми измеряется степень ошибочности ложного допущения.
Ученые настаивают на «добротности» своей работы, держат на высоком уровне теоретико-методические стандарты, чтобы обеспечить себе карьеру и материальное существование. Именно отсюда вытекает своеобразная антилогика обращения с рисками. Умение настаивать на недоказанности причинных взаимосвязей вполне приличествует ученому и даже достойно похвалы. Но для подверженных риску такой подход оборачивается своей противоположностью: он ведет к накоплению рисков. Ведь речь здесь идет об опасностях, которых нужно избегать, малейшая вероятность которых уже несет в себе угрозу. Если на основании «неясного» толкования факта отрицается само наличие риска, то это означает, что необходимые контрмеры не будут приняты и опасность возрастет. Взвинчивание стандартов научности сужает до минимума круг признанных, требующих активного вмешательства рисков, наука, таким образом, тайно выдает рискам охранную грамоту, обеспечивающую их накопление. Настаивание на «чистоте» научного анализа ведет к загрязнению и отравлению воздуха, продуктов питания, воды и почвы, растений, животных и человека. Получается, что точные науки вступают в тайный союз с разрешенными и стимулируемыми ими опасностями, угрожающими жизни.
