— Ну, Тёма, после тебя мне стыдно.

— Перестань дурковать и играй! А ещё лучше спой!

Роберт, чуть поколебавшись, взял гитару. Дека удобно легла на бедро. Он зажал аккорд и легко провёл по струнам. Инкрустированный перламутровыми завитками гриф оказался очень удобным. Закрыв глаза, он исполнил Meds Брайана Молко. С удивлением обнаружив, что сегодня в голосе, он спел ещё Soulmates. Артём похлопал в ладоши и улыбнулся.

— Рокстар! — сказал он.

— Да, я сегодня в форме! — пошутил Роберт, а потом добавил: — Ладно, пора мне, наверное.

— Да ну тебя, давай ещё посидим!

— Ну, только если чуток. Не хочу отвлекать тебя от работы.

— Забей! Ты и так редко заходишь. Пойдём лучше ещё покурим.

***

Когда, наконец, Роберт вышел из подъезда во двор, было уже темно. Взирающие на него со всех сторон окна, казалось, выражали удивление: «Как это? Все домой, а ты — из дома?». Он подошёл к микроавтобусу, дожидавшемуся своего хозяина, и на покрытой слоем грязи задней двери пальцем нарисовал скрипичный ключ. Обтерев палец одноразовым носовым платком, который, несмотря на своё название, был в употреблении неоднократно, он усмехнулся и быстрым шагом направился в арку.

Настроение было приподнятым. После того, как он открылся своему другу, метания его совести стихли, и душу наполнило некое зовущее ввысь сложное чувство, в котором, словно в магическом шаре, переливчато сверкали и гордость, и нежность, и благодарность жизни, и иногда даже то, что казалось Роберту счастьем. Он покорился этому чувству и решил хотя бы в этот вечер, в этот час, ничего не бояться.

Ему захотелось позвонить Лизе, хотя ранее она просила этого не делать. Недолго поборовшись с собой, он согласился на текстовое сообщение. Достав из кармана мобильник, он набрал:

СЕКРЕТНАЯ ДЕПЕША ДЛЯ АГЕНТА ЭЛЬЗЫ

Чисти огурцы тщательней!

Агент Резиновый Жигало

Указав номер Лизы в графе «получатель», он нажал на зелёную клавишу. Через несколько секунд пришло уведомление о доставке. Представив, как Лиза улыбается, читая его послание, Роберт убрал телефон обратно в карман и огляделся по сторонам. Как оказалось, он уже дошёл до метро. Возле входа в вестибюль стояли несколько киосков, а чуть поодаль, на клочке незамурованной тротуарной плиткой земли рос одинокий клён. Ветви его растеряли почти всю листву.

Алекс поскользнулся на одной из шлифованных гранитных плит, которыми была выложена небольшая площадь перед входом в подземный переход. Матюгнувшись, он неловко раскинул руки, однако удержал равновесие. Как только он двинулся дальше, на него налетела женщина, одетая в кричаще-безвкусное сиреневое пальто. Алекс попытался метнуть гневный взгляд ей прямо в глаза, но то, что он увидел за стёклами очков своей обидчицы, привело его в замешательство. Злобу такого градуса он встречал нечасто. Женщина скривила губы каким-то особым образом, и всё лицо её сделалось маской абсолютного презрения и ненависти. Продемонстрировав свою пантомиму, женщина отряхнула подол и продолжила путь, как подумал Алекс, прямиком в ад.

В переходе люди двигались плотным потоком, а у прозрачных дверей входа в метро образовывалась настоящая толпа. Алекс оказался зажатым между неформального вида парнем с длинными сальными волосами и краснолицым мужчиной лет пятидесяти, в мутных серых глазах которого читалась мольба о снятии абстинентного синдрома. Дыхание алкоголика создавало атмосферу цеха по закваске капусты. Наконец, протиснувшись к турникетам, Алекс выудил из внутреннего кармана заранее приготовленный жетон и опустил его в монетоприёмник. Загорелась зелёная лампочка. Он прошёл через турникет и снова оказался в толпе. Девушка, находившаяся от него по правую руку, громко рассказывала кому-то по телефону подробности вчерашней вечеринки, время от времени хихикая как слабоумная. Когда он уже подумал, что сохранить психику здоровой не удастся, его нога оказалась на ступени эскалатора. Переместившись на левую сторону, он побежал вниз, стараясь крепко держаться за поручень и по возможности не смотреть под ноги, чтобы не закружилась голова.

На станции уже не было такой давки, как в вестибюле. Алекс дождался поезда и зашёл в вагон.

Двери закрылись, состав тронулся и стал набирать ход. Платформа быстро проплыла мимо, и через несколько секунд в окнах не стало видно ничего, кроме тянувшихся по стенам тоннеля кабелей и труб. «Консервная банка под землёй, на глубине триста метров» — про себя констатировал Алекс. Он и так недолюбливал метро, а в часы пик он его просто ненавидел. Но машину потребовалось оставить в автосервисе как минимум до четверга, а если придётся заказывать деталь со склада, то и вовсе до следующего вторника.

Вагон качнулся, и кейс, который держал в руке стоявший рядом мужчина, больно ударил Алекса по колену. Мужчина пробубнил что-то вроде «извините» и уставился в окно. Алекс тяжело вздохнул. На смену раздражению пришла усталая апатия. Он подумал о своей жене. В последнее время его стали беспокоить перемены в её поведении, которые, как он считал, могли привести к плачевным последствиям для их союза. Он никак не мог понять, почему она не хочет спокойно жить, как живёт большинство других женщин, и в связи с чем ей так сложно решиться на рождение ребёнка. Алекс начинал опасаться того, что Лиза захочет проверить, насколько она свободна, и изменит ему. Уже много раз он пытался представить, сможет ли он простить измену. Но ни разу в его голове не возникала обратная мысль: «А захочет ли его жена быть с ним, после того, как изменит ему?». Он хотел вернуть их отношения на круги своя, не собираясь, однако, отказываться от своих желаний. Он твёрдо решил, что Лиза должна родить. Однако было не ясно, как заставить её этого захотеть. В нём жила непоколебимая уверенность в том, что если удастся направить Лизу на правильный, по его мнению, путь, она станет безмерно счастливой и благодарной ему до конца своих дней.

Ртутные лампы мигнули, поезд сбавил скорость и через несколько секунд въехал на станцию. Механический голос, раздавшийся из динамиков системы оповещения, с фальшивым выражением продекламировал её название. Алекс представил, как нальёт себе кофе, когда, наконец-то, доберётся до клиники, и как будет сидеть в удобном кожаном кресле в своём кабинете, обхватив ладонями горячую кружку. И тут в его голове совершенно неожиданно возникло решение главной семейной проблемы. Оно было настолько изящным и в тоже время простым, что ему захотелось выкрикнуть классическое «Эврика!». Он прямо-таки засиял от этой новой идеи. Двери вагона открылись и люди, толкаясь, стали выходить на платформу. В следующий момент Алекс умер.

***

Если бы он не был так поглощён своими мыслями, то наверняка бы заметил молодую женщину в традиционной мусульманской одежде, стоявшую возле дверей у поручня. Как врач, он обязательно бы обратил внимание на нездоровую бледность и напряжённость её худого лица. Когда двери вагона открылись, женщина стиснула зубы и надавила на кнопку электрического взрывателя, зажатого в её кулаке. Взрыв разметал по вагону её тело, а заодно и тела окружавших её пассажиров. Люди, находившиеся чуть дальше от эпицентра, хотя и не были разорваны в клочья, погибли от травм внутренних органов. Алекс оказался в их числе. Так получилось, что в момент взрыва он заслонил своим телом стоявшего рядом мужчину с кейсом и этим невольно спас его от смерти. Теперь кейс валялся в проходе между сиденьями рядом с окровавленной головой террористки. Вагон вздуло, словно пивную банку, в которую ребёнок бросил петарду. Стёкла вылетели. Свет не погас, однако плотный едкий дым не позволял оставшимся в живых пассажирам видеть дальше вытянутой руки. Естественно, началась паника. Сохранившие способность ходить с воплями ужаса и отчаяния высыпáли на платформу, где и так была давка. Многие из них были ранены.