На всём остатке пути до города Лиза не допускала, чтобы стрелка спидометра превышала отметку «сто десять» и обгонов по встречной полосе не выполняла.

Подруги говорили сначала робко, вымученно, но через некоторое время натянутость ослабела, а потом вообще исчезла. Вера включила радио и отрегулировала громкость на уютный уровень «двадцать пять процентов».

— Знаешь, Верка, ты наверное права, — сказала Лиза и коротко взглянула на деревянный жёлудь, покачивающийся на верёвочке под зеркалом заднего вида. — Всё быстро пройдёт, оглянуться не успеешь. И может так оказаться, что я останусь по уши в дерьме, без нормально дела, да ещё и совсем одна. Надо что-то менять. Я чувствую, настал момент.

— Ты меня пугаешь такими фразами! — ответила Вера. Что-то в голосе подруги её и вправду насторожило.

— Не бойся, я с тобой! — отшутилась та.

— Как раз это и пугает! Ты знаешь, я очень боюсь, что мне когда-нибудь отрежут сиськи, но теперь я думаю, что если ездить с тобой в одной машине, то до этого можно и не дожить.

Лиза улыбнулась, но улыбнулась самой себе, точно зная, что сделает в самое ближайшее время. «Например, завтра, — думала она. — Или на следующих выходных. Нет, пожалуй, всё-таки завтра».

— Верка, хочу кое о чём тебя попросить, — произнесла она, сосредоточенно глядя на дорогу. — Если что, завтрашний вечер я провела у тебя. Мы смотрели «Ванильное небо» и случайно напились. Я осталась ночевать на твоём диване. О’кей?

— Так. Это что значит? — обеспокоенно спросила Вера.

— Пока ничего не значит. Да, и по поводу ночёвки на диване я тебе сообщу отдельно. Пока просто вечер любования Томом Крузом.

— Объясни всё, тогда может быть и прикрою.

— Ты знаешь, у меня нет от тебя секретов. Я всё расскажу, но позже. Пока я сама ни в чём не уверена.

— Возможно, я знаю, о чём речь.

— Возможно. Но прошу, помолчи. Я на тебя рассчитываю.

— Ох, Лизка! Умоляю, не наделай глупостей. Ты ведь так это любишь!

Лиза быстро взглянула на подругу, неопределённо хмыкнула и, снова уставившись на дорогу, сказала:

— Лично я люблю «Ванильное небо»!

Три дня Роберт провалялся в постели и почти ничего не ел. В четверг лихорадка немного стихла, предоставив возможность сходить в супермаркет за продуктами, а в пятницу ему уже удалось прочитать небольшую статью о разработке логотипов и понять её смысл. Проснувшись в воскресенье утром, он почувствовал себя вполне здоровым. Тёплый душ, яичница с беконом и крепкий кофе — после недельной болезни эти вещи особенно радовали. Планы на вечер включали посещение любимого ещё со студенческих времён заведения под названием «Шервуд». Бар этот располагался в центре города, через квартал от университета. До семи часов выходить из дома не стоило, поэтому некоторое время можно было посвятить «Тёмной башне». Телефонный звонок Лизы перевернул всё с ног на голову.

— Да, двести сороковая квартира. Под арку, через двор, — возбуждённо объяснял Роберт, плечом прижимая трубку к уху. — Послушай, давай я тебя на перекрёстке встречу? — он открыл ящик стола и принялся рыться в нём, сам не зная зачем. Канцелярская скрепка больно впилась ему под ноготь. — Хорошо, жду звонка! Пока!

Нажав на «отбой», он подошёл к окну, припал лбом к прохладному стеклу и уставился на детскую площадку, находившуюся во дворе. Вид показался ему обнадёживающим, но вместе с тем немного карикатурным.

«Чёрт возьми, а? — прозвучал в голове его собственный голос, наполненный торжеством и пронизанный безотчётным страхом одновременно. — Как-то это совсем неожиданно. Может, у неё случилось что? Какая-то неприятность, беда?» Воображение тут же угодливо показало, как белый «Фокус» Алекса (Роберту представлялось, что именно на такой машине ездит Лизин муж) врезается в фонарный столб. Глухой звук удара, брызги битого стекла, шипение под искорёженным капотом, а чуть позже — голубые всполохи мигалок скорой. «Боже, какая глупость!» — Роберт легонько стукнул кулаком по стеклу и, отвернувшись от окна, обвёл взглядом комнату. От раскопанной постели веяло болезнью, кресло было завалено мятыми вещами, возле журнального столика на полу в высохшей лужице пролитого чая валялась опрокинутая кружка. «В любом случае, в такой гадюшник женщину приглашать нельзя!» — решил он и пошёл туалет, где хранились принадлежности для уборки.

***

На всю квартиру играли Kings of Leon. Окна были распахнуты настежь. В ванной из крана хлестала вода. Роберт уже убрался на кухне и заканчивал мыть пол. Стоя в коридоре с мокрой тряпкой в руках, он задумчиво смотрел на запертую дверь средней комнаты. После отъезда матери он заходил туда всего один раз за фотоаппаратом, сумка с которым теперь висела на крючке для одежды в прихожей. Присев на корточки, Роберт засунул тряпку под дверь на сколько хватило длины пальцев и старательно выгреб оттуда пыль. «Надо бы как-нибудь там всё же навести порядок, — решил он. — Какая теперь уже разница! Нельзя потакать иррациональным страхам! Его уже три года как нет, к тому же, мать многое повыбрасывала из его вещей».

После уборки необходимо было снова пойти в душ. Стоя под потоками воды, он прикидывал, как может развиваться сегодняшняя встреча. Вспоминая прошлое воскресенье и боясь всё испортить, он пытался составить список тем, которых не стоило касаться в разговоре. Однако сознание его было слишком взбудоражено, и все мысли растворялись в океане фантазий и грёз. От прикосновений мягкой мочалки к намыленному телу началась эрекция. В попытке успокоиться Роберт крутанул вентиль с синим кружком в центре, но от резкого перепада температуры воды его пенис ещё быстрее стал наполняться кровью. И в этот самый момент зазвонил мобильник, лежащий на корзине для белья.

Лиза сообщила, что подъедет примерно через сорок минут. Роберт сполоснулся, обтёрся полотенцем, быстро подстриг ногти на руках и ногах и пошёл в прихожую сушить волосы. Времени на глажку уже не оставалось, поэтому он оделся также, как и в прошлое воскресенье, с тем отличием, что бледно-оранжевую футболку под рубашкой сменила светло-сиреневая.

Наконец, потянувшись к ручке входной двери, готовый выбежать из квартиры, он обнаружил, что не надел наручные часы. «Да мать твою так!» — выругался он и вернулся в свою комнату. Часы являлись для него очень важным аксессуаром, без которого он никогда не появлялся на людях. Так повелось с детства. Застёгивая металлический браслет с гравировкой Tissot, он вдруг вспомнил, как на своё двадцатипятилетие получил в подарок от отца небольшой чёрно-красный футляр с белым крестиком на крышке.

Лифт не работал. Роберт сбежал по лестнице со своего седьмого этажа, вышел из подъезда и очень быстрым шагом направился к перекрёстку. Через пару минут он опустился на скамейку у автобусной остановки и стал ждать.

Белый автобус с зелёной полосой вдоль борта распахнул двери. С задней площадки вслед за полной женщиной в мешковатой куртке на тротуар сошла Лиза. Выглядела она естественно и элегантно: тёмно-синее, почти чёрное приталенное пальто, лёгкий серо-сиреневый шарфик, выбивающийся из-под воротника, серые джинсы, заправленные в матово-чёрные сапоги. Роберт встал со скамейки, подошёл к ней и поздоровался. В ответ на его приветствие она поцеловала его в щёку. Её чёрные волосы, сегодня не убранные в хвост, взметнулись на ветру.

— Села не на тот автобус от метро, представляешь? — сказала она, улыбаясь, и отряхнула подол пальто.

— А почему ты не на машине?

— Не захотела я на машине. Особенно после вчерашнего.

— А что было вчера?

— Ну, скажем так, сложная дорожная ситуация. Блин, чуть в грузовик не влетела!

— Н-да. Ты бы поосторожнее. Пойдём.

Они отошли от остановки и направились во двор.

— Кстати, Роб, всё хотела спросить, а почему ты не водишь?

— Ну… — замялся Роберт. — Долгая история. Вообще у меня есть права, да. Я немного водил раньше, но, сама посуди, нафига мне сейчас машина? Куда я на ней ездить буду? До работы проще на метро — пробки везде. Короче, отцовскую «Ауди» я отдал брату. Она, кстати, крутая была. Но мне не нравилась — слишком громоздкая.