Между январем и июнем 1824 76 Мне с упоением заметным Глаза поднять на вас беда: Вы их встречаете всегда С лицом сердитым, неприветным. Я полон страстною тоской, Но нет! рассудка не забуду И на нескромный пламень мой Ответа требовать не буду. Не терпит бог младых проказ Ланит увядших, впалых глаз. Надежды были бы напрасны, И к вам не ими я влеком. Любуюсь вами, как цветком, И счастлив тем, что вы прекрасны. Когда я в очи вам гляжу, Предавшись нежному томленью, Слегка о прошлом я тужу, Но рад, что сердце нахожу Ещё способным к упоенью. Меж мудрецами был чудак: «Я мыслю, — пишет он, — итак, Я, несомненно, существую». Нет! любишь ты, и потому Ты существуешь, — я пойму Скорее истину такую. Огнём, похищенным с небес, Япетов сын (гласит преданье) Одушевил своё созданье, И наказал его Зевес Неумолимый, Прометея К скалам Кавказа приковал, И сердце вран ему клевал; Но, дерзость жертвы разумея, Кто приговор не осуждал? В огне волшебных ваших взоров Я занял сердца бытие: Ваш гнев достойнее укоров, Чем преступление мое, Но не сержусь я, шутка водит Моим догадливым пером. Я захожу в ваш милый дом, Как вольнодумец в храм заходит. Душою праздный с давних пор, Ещё твержу любовный вздор, Ещё беру прельщенья меры, Как по привычке прежних дней Он ароматы жжёт без веры Богам, чужим душе своей. Между январем и июнем 1824 77 Взгляни на звезды: много звезд В безмолвии ночном Горит, блестит кругом луны На небе голубом. Взгляни на звезды: между них Милее всех одна! За что же? Ранее встает, Ярчей горит она? Нет! утешает свет её Расставшихся друзей: Их взоры, в синей вышине, Встречаются на ней. Она на небе чуть видна, Но с думою глядит, Но взору шлёт ответный взор И нежностью горит. С неё в лазоревую ночь Не сводим мы очес, И провожаем мы её На небо и с небес. Себе звезду избрал ли ты? В безмолвии ночном Их много блещет и горит На небе голубом. Не первой вставшей сердце вверь И, суетный в любви, Не лучезарнейшую всех Своею назови. Ту назови своей звездой, Что с думою глядит, И взору шлёт ответный взор, И нежностью горит. Июль — начало августа 1824
78. НЕВЕСТЕ Не раз Гимена клеветали: Его бездушным торговцем, Брюзгой, ленивцем и глупцом Попеременно называли. Как свет его ни назови, У вас он будет, без сомненья, Достойным сыном уваженья И братом пламенной любви! 1824 Роченсальм 79 Завыла буря; хлябь морская Клокочет и ревёт, и чёрные валы Идут, до неба восставая, Бьют, гневно пеняся, в прибрежные скалы. Чья неприязненная сила, Чья своевольная рука Сгустила в тучи облака И на краю небес ненастье зародила? Кто, возмутив природы чин, Горами влажными на землю гонит море? Не тот ли злобный дух, геенны властелин, Что по вселенной розлил горе, Что человека подчинил Желаньям, немощи, страстям и разрушенью И на творенье ополчил Все силы, данные творенью? Земля трепещет перед ним: Он небо заслонил огромными крылами И двигает ревущими водами, Бунтующим могуществом своим. Когда придёт желанное мгновенье? Когда волнам твоим я вверюсь, океан? Но знай: красой далеких стран Не очаровано моё воображенье. Под небом лучшим обрести Я лучшей доли не сумею; Вновь не смогу душой моею В краю цветущем расцвести. Меж тем от прихоти судьбины, Меж тем от медленной отравы бытия, В покое раболепном я Ждать не хочу своей кончины; На яростных волнах, в борьбе со гневом их Она отраднее гордыне человека! Как жаждал радостей младых Я на заре младого века, Так ныне, океан, я жажду бурь твоих! Волнуйся, восставай на каменные грани; Он веселит меня, твой грозный, дикий рев, Как зов к давно желанной брани, Как мощного врага мне чем-то лестный гнев. 1824 80. ЛЕДА В стране роскошной, благодатной, Где Евротейский древний ток Среди долины ароматной Катится светел и широк, Вдоль брега Леда молодая, Ещё не мысля, но мечтая, Стопами тихими брела. Уж близок полдень; небо знойно; Кругом всё пусто, всё спокойно; Река прохладна и светла; Брега стрегут кусты густые… Покровы пали на цветы, И Леды прелести нагие Прозрачной влагой приняты. Легко возлегшая на волны, Легко скользит по ним она; Роскошно пенясь, перси полны Лобзает жадная волна. Но зашумел тростник прибрежный, И лебедь стройный, белоснежный Из-за него явился ей. Сначала он, чуть зримый оком, Блуждает в оплыве широком Кругом возлюбленной своей, В пучине часто исчезает, Но, сокрываяся от глаз, Из вод глубоких выплывает Всё ближе к милой каждый раз. И вот плывёт он рядом с нею. Ей смелость лебедя мила, Рукою нежною своею Его осанистую шею Младая дева обняла; Он жмется к деве, он украдкой Ей перси нежные клюёт; Он в песне радостной и сладкой Как бы красы её поёт, Как бы поёт живую негу! Меж тем влечёт её ко брегу. Выходит на берег она; Устав, в тени густого древа На мураву ложится дева, На длань главою склонена. Меж тем не дремлет лебедь страстный; Он на коленях у прекрасной Нашёл убежище своё; Он сладкозвучно воздыхает, Он важным клёвом вопрошает Уста невинные её… В изнемогающую деву Огонь желания проник: Уста раскрылись; томно клеву Уже ответствует язык; Уж на глаза с живым томленьем Набросив пышные власы, Она нечаянным движеньем Раскрыла все свои красы… Приют свой прежний покидает Тогда нескромный лебедь мой; Он томно шею обвивает Вкруг шеи девы молодой: Его напрасно отклоняет Она дрожащею рукой: Он завладел — Затрепетал крылами он, — И вырывается у Леды И детства крик, и неги стон. |
