О страшном убийстве директора средней школы, очень скоро стало известно всему городу. Слухи распространились с невероятной скоростью, и власти города вынуждены были дать информацию в средства массовой информации.

Оля заснула позже всех. Долго ворочалась с боку на бок, пыталась даже считать воробьев, которые прыгают за хлебными крошками, потом ей это надоело, потому что не помогло. Это был очень грустный день. После обеда во время тихого часа родители забрали Славика Игнашова. Ее лучший друг по палате, с которым она делила унылый больничный досуг почти целый месяц, отправился домой.

И кто теперь займет его место? Противный мальчишка или вредная девчонка?

А она осталась. И сразу ей стало грустно и одиноко. В палате вместе с ней остались одни малыши, самому старшему из которых было шесть лет, и они больше раздражали. Что с ними делать? Все плаксы, ужасно вредные, только и делают, что ябедничают друг на друга. А со Славиком было здорово. Он знал много интересных историй, все время что-то рассказывал, играл в игры и совершенно не обращал внимания на то, что она девочка. На новогодний утренник, который устроили для них прямо в больнице, они вдвоем даже приготовили номер – спели песню. Им хлопали.

А теперь хоть плачь.

Оля лежала в больнице уже семь недель и от тоски готова была бросаться на стены.

Все началось с того злополучного дня, когда она, несмотря на строжайший запрет мамы, отправилась гулять в сильный мороз и вывалялась в снегу так, что даже руки посинели от холода. Девочка пришла домой и получила хорошую взбучку от родителей. Ей тогда было всего пять лет. И в тот же вечер у нее поднялась высокая температура, и ее увезли в больницу. В первый раз. Она провела тогда в больнице целый месяц. И вся жизнь ее превратилась в одно сплошное тщательное обследование. Врачи поставили жестокий диагноз: воспаление почек. Острый пиелонефрит, который перешел в хронический. После этого стоило ей чуть-чуть замерзнуть или простудиться, почки тут же давали себя знать. И Оля стала одним из тех детей, которых называют больничными. Ей было десять лет, и пять из них она болела. В больницах проводила по два, а то и три месяца в году. Это стало ее второй жизнью. Если не первой. Вечное лечение. Когда другие дети просто живут нормальной детской жизнью, наполненной играми, весельем и учебой, она занята только тем, что соблюдает диету, режим, и процедуры, процедуры. Процедуры, некоторые из которых длятся по часу и больше. Больничная палата стала вторым домом, и не важно в какой больнице она находится, везде они одинаковы. И везде одинаковые дети, маленькие или постарше, все они выглядят одинаково, и у всех у них усталые, не столько от болезни, сколько от бесконечного лечения, глаза.

А сегодня вдруг пришло осознание всего этого, потому что она лишилась того единственного, что ее хоть как-то утешало в данных обстоятельствах. Весь день она страдала от разлуки с другом, а ночью не могла заснуть. Несколько раз в палату заходила Зоя Ужасная, и Оля притворялась, что спит. Сердце ее замирало от страха, и девочка сжималась в комочек, представляя, что сейчас взгляд злой медсестры остановился именно на ней. А вдруг она догадается, что Оля не спит? Что она тогда сделает? Накажет ее? Но за что? Разве она виновата в том, что не спит? Она же ничего плохого не делает. И все равно Оле было страшно. Очень страшно.

А потом она вдруг вспомнила про странного мальчика, которого встретила три недели назад утром в коридоре. Ваня. Так, кажется, его звали. И куда он потом делся? Она о нем даже Славику рассказала, и они вдвоем удивлялись, что его не оказалось среди детей.

Куда же все-таки он тогда делся?

Затем Оля все-таки уснула и спала очень долго. Проснулась она в два часа ночи и увидела, как у нее в ногах на кровати кто-то сидит. Она поднялась и протерла глаза.

Это был Ваня. Он был точно такой же, как и в прошлый раз.

Сидел в трусах и майке на ее кровати и болтал ногами.

– Привет, – сказал он, когда увидел, что Оля проснулась и смотрит на него.

– Это ты? – шепотом спросила Оля.

– Да.

– А куда ты тогда девался? Я тебя искала.

– А меня не надо искать. Когда надо, я сам прихожу. Пойдем, погуляем.

– Куда? – испугалась Оля. – Сейчас же ночь. Ты с ума сошел?

– Пойдем, – жалобно попросил Ваня и протянул Оле руку. – Никто нас не увидит. Все спят. Я проверил.

– А Зоя Ужасная?

– Она тоже спит. Пойдем. Я тебе кое-что покажу.

– Ну, пошли, – согласилась Оля. Почему-то она не смогла отказать этому мальчику. Он так умоляюще на нее смотрел. И глаза у него большие, синие. Даже в темноте видно, какие они у него синие.

Она стала нашаривать ногой тапочки. Ваня спрыгнул с кровати и встал рядом с ней. Он продолжал держать Олю за руку.

– А ты что без тапочек? – накинулась на мальчика Оля. – Полы ледяные.

– А мне не нужно! – махнул рукой Ваня, и шаркнул босой пяткой о линолеум.

– Ну да, не нужно, – проворчала Оля. – Вон у самого руки как ледышки.

– Пошли, – дернул ее за руку Ваня.

И они пошли в темный коридор. Тут было прохладно, и Оля, хотя и была во фланелевой пижаме, поежилась.

– Вон туда, – вел ее мальчик.

Они пошли в противоположный конец отделения, тихо, как мышки. На одной кушетке, которая стояла в коридоре, кто-то спал. Ваня приложил палец к губам.

– Тихо.

И они крадучись прошли мимо. Оля оглянулась и увидела лицо спящей. Это была медсестра. Не Зоя. Другая. Оля облегченно вздохнула.

Через десять шагов Ваня остановился.

– Сюда, – и свернул в маленький закуток. Оля последовала за ним. Здесь было хоть глаз выколи. – Включи свет. Здесь есть лампочка.

Оля нащупала рукой выключатель и включила свет. Зажглась тусклая лампочка. Дети оказались перед закрытой на замок дверью. Оля удивилась.

– Зачем мы сюда пришли.

– Тут можно играть, – ответил Ваня. – Правда, здорово?

Оля кивнула. Глаза мальчика заблестели.

– А знаешь, что за этой дверью? – спросил он.

– Нет.

– Я тоже не знаю. Давай посмотрим.

– Но тут же закрыто.

– Ну и что? Тут есть ключ. Я тебе покажу.

Ваня нагнулся и стал шарить рукой.

– Вот здесь, – прошептал он. – Видишь, тут щелка. В ней лежит ключ. Достань его.

Оля покорно села на корточки рядом с Ваней и засунула палец в щель между полом и плинтусом. Каково же было ее удивление, когда пальцы действительно нащупали ключ. Оля осторожно достала его.

– Открой, – попросил Ваня. – Он должен подойти.

Оля вставила ключ в замок. Ключ послушно вошел. Оля повернула его, раздался щелчок, и дверь открылась.

– Здорово! – шепотом воскликнул Ваня. – Пойдем туда.

Тут Оля испугалась.

– Ты, что? А вдруг нас поймают. Знаешь, что тогда будет?

– Не поймают, – уверено заявил Ваня и шмыгнул за дверь.

Оля долго не колебалась. Как ей не было страшно, она не хотела быть трусливее семилетнего мальчишки, и поэтому последовала за ним.

Они оказались в длинном низеньком коридоре, по потолку тянулись трубы вентиляции и парового отопления. Стены были не окрашены, а выбелены серым мелом, пол был цементным. Ваня смело шел вперед. Оля пошла за ним. Ей было любопытно, и она внимательно смотрела на все, что попадалось ей на пути. Затем коридор кончился, и они снова уперлись в дверь.

– Что там? – спросила Оля.

– Там тоже больница, – наивно ответил Ваня. – Только уже не детская, потому что там одни взрослые тетеньки. Пойдем, посмотрим?

Тут уж Оля испугалась по настоящему.

– Нет, пошли обратно. Вдруг нас ищут.

– Не ищут.

Ваня опять махнул рукой и толкнул дверь. Дверь не открылась.

– Помоги мне, – попросил он. – Тут защелка. Ее надо отодвинуть.

Оля толкнула дверь плечом, и та послушно открылась. Они оказались в другом корпусе.

– Что это? – спросила девочка.

– Не знаю, – ответил Ваня. – Но там, дальше лежат грудные младенцы и все время пищат. Посмотрим?