Они вместе спустились в раздевалку. Лев Петрович хотел взять с собой сторожа и вахтершу, но ни того, ни другой не оказалось на месте. Директор выругался, но искать их не стал.

Включили свет.

– Вон там, – показал Сергей.

Раздевалки для младших классов были в самой дальней секции подвала.

Когда они пришли на место, вдруг неожиданно погас свет.

– Что за шутки? – недовольно проворчал Тараканыч.

– Не волнуйтесь, Лев Петрович, у меня с собой свечи. Ровно три. Одну мне, другую вам, а третью мы куда-нибудь поставим.

Говоря это, Сергей одну за другой зажег зажигалкой свечи, и можно было увидеть все, что было в подвале. По стенам забегали черные тени, пламя свечей колыхалось, хотя никакого сквозняка здесь не было.

– Ну, показывай, где.

– Вот прямо перед вами труба, видите самая толстая.

Тараканыч подошел к трубе и стал ее медленно осматривать. От нее валил такой жар, что сомнения директора улетучились в один момент.

– Действительно, вот-вот лопнет, – потрогал он трубу и отдернул руку. – Хорошо, что предупредил. Если бы не ты. И куда эти олухи смотрят! Эти развалины списывать давно пора, а тут даже капремонта ни разу не было.

Так он осматривал трубу, ворчал про себя, и не видел, как за его спиной Сергей на земляном полу вычерчивает широкий круг.

– И свет не дают, – проворчал Тараканыч и повернулся к Сергею. – А ты что это делаешь?

Сергей стоял, раскинув широко руки в центре начертанного им круга, и что-то горячо шептал.

Лев Петрович посмотрел на него со страхом. Не с чокнутым ли он связался? И вдруг свеча в его руке вспыхнула белым пламенем, да так ярко, что он вздрогнул и уронил ее на землю. Но и на земле она продолжала гореть ярким неестественным светом.

– Это что это с ней? – удивился директор.

И тут он заметил, что две другие свечи горят точно также. За спиной раздался гул и легкое шипение. Лев Петрович обернулся, и в ту же секунду ему в лицо ударила сильная струя пара. У Тараканыча оказалась хорошая реакция, и он успел прикрыться от пара руками, и обжег только ладони.

– Смотри-ка, уже началось! – закричал он. – Надо бежать отсюда и вызывать аварийную службу.

Из трубы еще в двух местах появились новые струи пара.

– Идите сюда, Лев Петрович, – сказал Сергей. – Здесь безопасно.

Директор почувствовал в тоне молодого человека повелительные нотки, и они ему не понравились. Но инстинктивно он сделал шаг вперед и вошел в круг, в котором стоял Сергей.

– Сейчас здесь будет жарко.

Тараканыч захотел бежать. Он вспомнил, где была дверь, и кинулся в ту сторону. В темноте он нащупал дверь. Это была не обычная дверь. Она представляла собой железную раму, обтянутую металлической сеткой. И она была закрыта. Тараканыч затряс ее изо всей силы, но открыть не мог.

Подвал продолжал наполняться паром.

– Идите сюда, Лев Петрович! – Сергей уже не советовал. Он приказывал.

Льву Петровичу стало жарко. Как в бане. Он посмотрел на Сергея и пошел к нему. Медленным шагом. Он все еще ничего не понимал.

А в раздевалке стало светлее. Из трубы уже валил такой пар, что все вокруг мигом окуталось его клубами.

Сергей снова начал что-то шептать и разводить руками.

Льву Петровичу стало плохо. Он схватился за сердце и чуть не упал на колени. Сергей поддержал его.

– Смотрите, – сказал он. – Сейчас начнется самое интересное.

Директор десятой школы уставился на трубу. Та раскололась в середине и из обоих концов ее хлынули потоки кипящей воды. Они залили собой земляной пол, который тоже вдруг начал трескаться. Вода заливалась в эти трещины и с бульканьем уходила под землю. А земля стала в один момент жидкой, как манная каша и заходила волнами. Громко лопались грязные черно-серые пузыри. Со всех сторон доносилось чавканье, которое стало таким громким, что быстро заглушило шум льющейся воды.

Лев Петрович смотрел на все это и не верил глазам. Слишком все было неправдоподобным. От замешательства он не обратил внимания на то, что все это было за пределами круга, в котором они с Сергеем стояли.

Их ноги все еще упирались в твердую почву.

Вода продолжала бить из обломков трубы. Стена, на которой она крепилась, тоже треснула и разошлась, обнажив глиняный слой и одну колонну фундамента. В одном месте глина стала обсыпаться, и из-под нее выглянул угол какого-то ящика. Ящик выскользнул из мокрой глины и упал вниз под трубу.

Лев Петрович прикусил язык. Он не узнал. Он догадался, что это за ящик. Старый, совершенно черный, длинный, узкий на одном конце и широкий на другом.

Гроб.

Лев Петрович посмотрел на Сергея. Тот улыбнулся.

– А вы разве не знали, что когда-то на этом самом месте было кладбище?

Крышка отвалилась, и из гроба что-то начало вылезать.

Что-то такое страшное, дергающееся и скрипящее.

Лев Петрович закричал и даже не услышал собственного голоса. Ужас лишил его слуха. Хорошо бы лишил и зрения, чтобы не видеть всего этого. Но глаза остались широко открытыми и прекрасно все видели.

А из глины уже вылезал второй гроб. Этот был уже открытый, и мертвец, сидевший в нем, работал руками словно веслами, выбираясь из земли.

Другие мертвецы стали лезть отовсюду, из рушившихся стен, из жидкого пола, с потолка. Их было столько, что за ними уже ничего не было видно. И все они ползли, шагали, ковыляли, прыгали к кругу, в котором стояли люди.

Почти все они были невероятно древние. Кладбище было сельское и дореволюционное. И покойники все были крестьянские в рубищах, которые когда-то были холщевыми рубахами да кафтанами. И мертвецы все были бородатые и волосатые. Одни были полностью истлевшие, другие еще обладали какой-то плотью, третьи были и вовсе нормальные, только наверно куда более страшные, чем первые и вторые.

А пятеро, которые были ближе всех, были маленького роста, и когда Лев Петрович разглядел их в темноте, то решил, что окончательно сошел с ума.

Перед ним, царапались о невидимую стену три мальчика и две девочки. Вот уж они то были точно не из далекого прошлого, потому что на мальчиках была черная школьная форма, октябрятские значки, на девочках соответственно белые фартуки, а на одной красный пионерский галстук.

Лев Петрович не мог больше на все это смотреть. Он зарыдал и повернулся к Сергею.

– Что это? Кто это? – спрашивал он сквозь рыдания.

Сергей обнял директора и прижал его к себе, как ребенка.

– Это всего лишь страшный сон, – успокаивающе произнес он. – Не надо ничего бояться. Давайте лучше займемся более приятным делом.

И он начал снимать со Льва Петровича пиджак. Мертвецы завыли и закричали на все голоса и с удвоенной силой начали стучаться и царапаться в невидимую стену. Круг не пускал их.

– Нет! – Тараканыч забился, пытаясь вырваться из объятий Сергея. Естественно, что он отчаянно перепугался. Начал судорожно надевать пиджак обратно.

Но Сергей оказался сильнее. Он рванул на себя, и пиджак оказался у него в руках, после чего он размахнулся и бросил его за невидимую стену. Тот плавно, словно большая серая птица улетел за пределы круга. Мертвецы закричали и всем скопом накинулись на пиджак. Образовалась свалка. Крики, драка, поскуливание, хрип и прочие подобные омерзительные звуки.

Сергей схватил обеими руками и силой повернул Тараканыча в их сторону.

– Смотри! – закричал он ему. – То же самое будет с тобой, если не будешь послушным мальчиком!

Тараканыч смотрел туда, куда ему было велено, и плакал. Сергей же стащил с него галстук и бросил его вслед за пиджаком. Затем он стал снимать с бедного директора рубашку. Тараканыч завизжал, но на сопротивление у него уже не было сил. Скоро на нем осталась только майка, и Сергей разорвал ее. Майка тоже полетела вслед за галстуком и рубашкой. Тараканыч, по пояс голый, мелко забился, когда Сергей обнял его руками и прижался к его спине всем телом.

– Но ведь ты так этого хотел, – прошептал Сергей ему в самое ухо.

– Нет, нет, не хотел!