Он уже проехал больше половины пути, как за несколько остановок до той, которая была ему нужна, повернул голову. Так без внимания. Он почти ничего вокруг себя не видел. Но тут вдруг резкость в его глазах сфокусировалась на одном лице. Лицо ему улыбнулось. И тут Виталий Решетников снова вернулся в этот мир и не сразу, но узнал улыбнувшееся ему лицо. Это опять был все тот же светловолосый парень в очках, у которого он купил билет, и с которым вместе смотрел фильм.

– Это опять ты? – весело спросил парень.

– Я. – Виталий улыбнулся.

– Тогда нам наверно стоит познакомиться, – парень протянул руку. – Эдик.

– Виталий.

– Привет, Виталий, – сказал Эдик.

– Привет.

Так они и познакомились.

– Как тебе этот фильм? – спросил Эдик.

– Понравился, – честно признался Виталий.

– Ты где учишься?

– Я в десятом классе.

– Отлично. А я на медфаке. На третьем курсе. А что тебе конкретно понравилось в этом фильме?

Виталий растерялся от такого прямолинейного вопроса. Начал бормотать что-то из критических заумных статей из киножурналов. Но это явно не удовлетворило Эдика.

– Нет, ты мне скажи свое мнение. Что тебе понравилось, что ты понял.

Виталий задумался. Потом стал говорить более обдуманно. Он понял, что это не разговор с ровесником, школьником, пусть и с выпускником, а со студентом, а с этой публикой он прежде не встречался. Разговор принял другой более размеренный и откровенный со стороны Виталий характер. Эдик оказался отличным аналитиком. Вопросы ставил очень ясные и конкретные. Виталию даже понравилось. Он стал подстраиваться под Эдика. Беседа ему так понравилась, что он даже пропустил свою остановку. Решил, что сойдет на следующей, а до дома дойдет пешком. Сейчас прогуляться было совсем не грех, а в удовольствие. И погода стояла отличная.

Оказалось, что Эдику надо было слезать именно на этой остановке, где решил сойти Виталий. Они вышли из автобуса вместе. Виталий явно жалел, что пришло время расстаться с таким интересным собеседником. Эдик видимо это понял.

– Ты куда? – спросил он.

– Домой.

– Ты знаешь, я тут в очень интересное место сейчас пойду. Ты не хочешь со мной? Это не надолго.

Виталий подумал и согласился. Эдик повел его к современному зданию больницы. Оно находилось в сотне шагов от остановки. Виталия это не удивило. Он помнил, что Эдик студент-медик, так что ничего удивительного в том, что они идут в больницу не было. Но больницу они обошли. За ней было еще несколько зданий. Маленьких пристроек. К крыльцу одной из таких пристроек и привел Виталия его необычный знакомый.

Крыльцо было занесено снегом. Было темно. Фонари, которые ярко горели и освещали местность с той стороны больницы, здесь были мертвыми и безжизненными. Они встали перед дверью, и Эдик сначала долго искал по карманам ключи, потом также не сразу смог открыть дверь. Наконец они вошли внутрь.

Молодые люди оказались в небольшом кабинете, стены которого были выложены белой больничной кафельной плиткой. Но тут было даже по-домашнему уютно. На столе стояла большая лампа с розовым абажуром, а на стене висела отвратительная копия известной в нашей стране картины Рубенса «Союз Воды и Земли». Она была написана так грубо и можно даже сказать, неумело, что было ясно – это работа не профессионала. Впрочем, не мало есть и профессионалов, которые могут написать такую копию не чуть не лучше. В конечном счете, именно эта картина меняла облик больничного кабинета, на вполне милую домашнюю обстановку. Она и диван, стоявший у стены. Эдик сразу на него бухнулся и стал менять обувь.

– Я тут дежурю. Хочешь чаю?

Виталий кивнул. От подобных предложений он никогда не отказывался. Эдик включил электрический чайник со свистком. Виталий тоже снял верхнюю одежду и осторожно присел рядом с Эдиком. Теперь можно было оглядеться внимательнее. Но ничего нового он не увидел. Только еще одну дверь серого металлического цвета. Она была плотно прижата к стене, и Виталий сделал вывод, что она закрыта на замок.

Вскоре поспел чай, и они смогли продолжить прерванный в автобусе разговор. Но только теперь уже речь пошла не только о фильме. Они говорили обо всем. Эдик рассказывал про учебу в университете, Виталий про школу. Потом они нашли общих знакомых и сблизились еще сильнее. Скованность в их отношениях полностью исчезла, и они чувствовали себя, словно были друзьями много лет. После третьего стакана, Эдик посмотрел на часы и встал. Он немного замялся, потом, словно решился и произнес:

– Ты только не волнуйся, но я должен тебе кое-что сказать.

Я забыл тебе сказать, где мы… вернее ты находишься.

Виталий посмотрел на него удивленно.

– Это морг.

Эдик сказал это и внимательно всмотрелся в Виталия. Он видимо ждал, какая будет реакция. Но реакции не было никакой. Виталий воспринял эту новость совершенно спокойно. Во всяком случае, внешне.

– Ага, – сказал он. – Поэтому ты до сих пор молчал? Не хотел меня пугать? Да?

– Точно. Но сейчас мне надо зайти туда, – Эдик кивнул на серую дверь. – Там они. Ты не будешь тут бояться один, пока я там?

Виталий внутренне вздрогнул, но не захотел показать, что ему не по себе.

– Да нет, иди спокойно. Я тебя тут подожду.

Эдик надел белый халат и сразу стал похож на молодого врача из рассказов Булгакова. Он еще раз посмотрел внимательным изучающим взглядом на Виталия и вставил ключ в замок серой двери.

– А может, ты со мной туда пойдешь? Или не хочешь?

Виталий подумал, что его хотят уличить в трусости. Он решил плюнуть на это и остаться на месте. Эдик ему сразу почему-то разонравился. Но язык сам собой пролепетал:

– Хочу.

– Вот и молодец, – обрадовался Эдик. – В жизни надо все посмотреть и узнать. Пошли.

Он первый вошел внутрь и включил свет. Тут были лампы дневного света. Они осветили длинную большую комнату. Здесь было холодно, но Виталий поежился не от холода. Он увидел столы, на которых лежали «они». Он их не видел, потому что все они были накрыты простынями, но он понял, что это «они».

– Я сейчас все проверю, и мы уйдем, – засуетился Эдик.

Он стал проверять температуру, а Виталий встал посреди комнаты и стал озираться по сторонам. Ему хотелось уйти отсюда поскорей. Взгляд его упал на стол, простыня на нем была меньше чем на других, и то, что лежало тоже. Это удивило Виталия и разбудило в нем любопытство. Как раз в эту секунду Эдик прошел мимо и неосторожно задел простыню, на которую смотрел Виталий. Простыня прилипла к его халату и приподнялась.

Виталий похолодел, потому что увидел ногу. Маленькую и белую. Он понял, что это лежит не взрослый покойник. От этого открытия ему стало еще страшней. Ноги сами собой двинулись к выходу.

А Эдик ничего не заметил, и прошел дальше, открыв тело чуть не на половину. Только тогда он остановился и стал отцеплять от себя простыню. Но простыня так плотно прилегла к его халату, что ему пришлось снять ее с тела полностью и распрямить.

Виталий увидел теперь мертвого ребенка полностью.

Это была девочка. Она была белая-белая и совершенно голая.

Казалось, что она спит. Просто спит.

Виталий поймал себя на мысли, что это очень красивая девочка. Если бы у него была такая сестренка, и она умерла, то Виталий бы сильно горевал. Ему стало очень жаль девочку. Так жаль, что даже защипало глаза. Он чуть не заплакал от жалости к девочке. Той было лет двенадцать-тринадцать, не больше. Былой страх куда-то улетучился, осталась только жалость. Он даже сделал к ней один шаг, но тут Эдик закрыл девочку простыней.

Виталий вздохнул. Ему снова стало страшно.

– Тут даже дети есть? – плохо слушавшим его языком спросил он.

– Тут все есть, – деловым языком ответил Эдик. – Интересный экземпляр, не правда ли?

Виталий кивнул. Говорить он не мог. Дыхание сперло.

Слова не лезли из глотки.

– Ее сегодня утром привезли с детского этажа, – продолжал Эдик. – Лечить было уже поздно. Запущена до невозможности. Впрочем, ты не переживай. Она ведь детдомовская, а они там как мухи мрут. Сам понимаешь. Особенно младенцы. Ну и такие бывают. Кто их там лечить будет? Только вызывают скорую, когда уже все… Завтра вскрытие сделаем и в анотомичку. Сегодня у прозектора выходной.