Он лежал без чувств, позволяя мне связать его вялые руки бинтом и обыскать карманы халата. Нашел связку ключей. Вышел из кабинета, погасил свет, прикрыл за собой дверь.

С торцевым окном в конце коридора пришлось повозиться. С него предусмотрительно были свинчены ручки, но я смог поднять язычок замка ключом, просунув его в щель между створками. Распахнул окно, впуская в коридор пряную лесную свежесть. Схватился за решетку, прильнул к ней лицом и тихонько свистнул.

Внизу, в темных зарослях, шевельнулась тень, отделилась от кустов, приблизилась к стене. Луна, словно театральный софит, осветила тоненькую фигурку Яны. Лицо обращено ко мне, глаза блестят, и кажется, сейчас она оторвется от земли, поднимется в воздух, как осенняя паутинка, подлетит ко мне…

– Ты мне разрываешь сердце, – шепнула Яна.

Я просунул между прутьев решетки рукав пожарного крана, стал разматывать шланг. Яна поймала конец и привязала к нему пакет.

– Жди меня у приемного отделения, – шепнул я ей. – И ничего не бойся.

– Теперь я боюсь всего…

Я поднял посылочку до решетки. «Калаш» никак не хотел пролезать между прутьев, и мне пришлось отстегнуть связанные лентой магазины. Когда снова пристегнул, звук щелчка эхом отозвался в противоположном конце коридора.

Я нес автомат в здоровой руке стволом вниз. Шел быстро, делая широкие шаги, как привык ходить по набережной в ветреную ненастную погоду. Отпер ключом дребезжащую дверь, ведущую на лестницу, спустился вниз.

Здесь горел свет, из дежурного помещения доносились приглушенные голоса. Охранник в униформе нес в обеих руках чайник и чашку с блюдцем. Дверь туалета он открыл ногой, хотел уже зайти, но краем глаза уловил движение в коридоре, поднял голову и увидел меня:

– Эй! Ты что здесь делаешь? Ты как здесь оказался? Стоять на месте! Стоять, я сказал!!

Мне он представлялся улиткой, сидящей на рельсе и кричащей угрозы приближающемуся поезду. Я ногой выбил из его руки чайник, который подлетел к потолку и с грохотом упал на пол.

– Братва, тревога!! – заорал охранник.

Я ударил его по лицу автоматом, наотмашь, сильно, как бил ножкой стула испанского киллера. Охранник полетел спиной на хлипкие перегородки, ломая их своим весом. Треск, грохот, мат! В коридоре послышался тяжелый топот ботинок. Кому-то под ноги угодил чайник, и тот, расплескивая воду, снова взлетел к потолку. Я выглянул из-за двери, и тотчас оглушительная автоматная очередь разнесла дверь в щепки; занозы, словно маленькие копья, вонзились мне в скулу. Я прижался спиной к стене, опустился на корточки, сделал кувырок, колесом прокатившись к противоположной стене. Снова грохот автоматной очереди! Пули словно отбойным молотком раскрошили штукатурку над моей головой, известковая пыль повисла посреди коридора мутным облаком. Я дал ответную очередь, там кто-то истошно завизжал, началась сутолока в дверях дежурки.

– Их там несколько человек! – крикнул один голос.

– Заткнись, урод! – ответил другой.

Я дал еще одну очередь и немедленно побежал вперед, с прыжка врезал ногой по двери, защемил чью-то руку с пистолетом. Вопль, дым, звонкий щелчок выстрела!

– Лежать!! – закричал я. – Оружие на пол!!

Я ворвался в дежурку – босоногий, белый, как снеговик, с потемневшим лицом, с раскаленным автоматом в руках. Начал расталкивать стулья, переворачивать столы – хаос вызывал иллюзию, что на охранников напала как минимум рота спецназа.

Три человека лежали лицом вниз на полу. Один из них корчился в агонии, прижимая окровавленные пальцы к животу. Я подобрал два пистолета и один автомат. Карманов в моей пижаме не было, а слабая резинка от штанов не могла удержать оружие за поясом. Тогда я закидал трофеи в оружейный сейф и запер на ключ.

В дверях, словно привидение, появилась фигура четвертого охранника, который превратил в дрова все перегородки в уборной. Лицо его было перекошено от страха. В одной руке, словно гранату, он держал помятый чайник.

– А тебе особое приглашение надо? – спросил я его и кивнул на пол. – Ложись, отдыхай.

Охранник кивнул, поставил чайник на пол и лег рядом с товарищами.

Раненый отмучился и затих. Я распахнул окно, чтобы выветрился тошнотворный запах пороховой гари, а потом нажал кнопку электрозамка входной двери.

Яна заходила в приемное отделение на цыпочках. Она еще не видела меня и испуганно крутила головой.

– Ау! – шепотом произнесла она. – Кирилл! Ты где?

Она заглянула в дежурку, увидела лежащих на полу людей, глаза ее округлились, она прижала ладонь к лицу, чтобы ненароком не закричать.

– Заходи, Яна, – сказал я, вращаясь на крутящемся стульчике. – Не робей.

Переступая через тела, она подошла ко мне, опустилась передо мной на корточки, стала рассматривать мое лицо, приглаживать мои растрепанные волосы.

– Я чуть с ума не сошла, – призналась она.

– А я уже давно сумасшедший, – мрачным голосом произнес я, алчно поглядывая на лежащих охранников. – Сейчас выведу всех в коридор и прикончу.

Тот, который сломал туалет, приподнял голову и посмотрел на меня с мольбой.

– Не надо, братан! Хватит крови! Мы тебе ничего не сделаем!

– Да я знаю! – махнул я рукой. – Ладно, попробуем договориться. Где кабинет Командора?

– Кабинет Командора? – переспросил охранник, взглянул на своих товарищей, потом снова на меня. – А здесь нет его кабинета.

– Ну вот, – сказал я печальным голосом. – Не получается договориться…

Тут охранники, перекрикивая друг друга, заговорили все сразу:

– Да мы его вообще в глаза не видели!

– Здесь всего десять комнат, можешь сам посмотреть!

– Мамой клянусь, Командор здесь никогда не появлялся!

Я похлопал в ладоши, прекращая митинг.

– Тихо! Говорить по одному и коротко! Как с ним связываются врачи?

– Через Интернет, – не отрывая щеки от пола, ответил самый толстый охранник и показал глазами на стоящий в углу компьютер.

– Он присылает письма по электронке, – добавил разрушитель туалета.

– И зарплату вам тоже по электронке передают? – спросил я.

– Нет, деньги нам переправляют наличными экспресс-почтой, – ответил толстяк.

Яна подошла к компьютеру, села за клавиатуру, включила питание.

– Сейчас посмотрим, – сказала она.

Охранники немного расслабились, повернули головы на монитор и стали напоминать строй почетного караула, выполнивший команду «Равняйсь!».

– Входящая почта только за февраль и март, – сказала Яна, глядя на монитор. – Остальная, должно быть, уничтожена.

– И что там пишет Командор? – спросил я.

– «Завхозу, – стала читать Яна. – Подготовить проекты и рассчитать смету для строительства второго лечебного корпуса…» Следующее. «Матфею. Готовить к выписке больного № 4 на 7 марта. Загранпаспорт обязателен! Заявка на визу в Испанию. Командор».

Яна повернулась и вопросительно взглянула на меня, желая удостовериться, что я разделяю ее предположение.

– Да, – согласился я. – Скорее всего, здесь речь идет о тебе… Что там еще?

– Вот еще одно письмо завхозу: «Принять деньги 5 марта по вашей заявке от 3 марта и премиальные медперсоналу. Командор». А вот самое свежее письмо, пришедшее два дня назад. «Матфею. Срочно готовить к выписке больного № 3. Загранпаспорт не нужен, местное применение. Психологическая подготовка по режиму 1. Командор».

– Что еще? – спросил я.

– Все, – ответила Яна. – Входящих писем больше нет.

– Не густо, – вздохнул я. – Запиши электронный адрес, с которого были отправлены письма, и пойдем отсюда.

Я связал руки пленников шелковым шнуром от оконных штор, вывел их в лес, поставил на краю обрыва, и когда они вразнобой стали умолять меня пощадить их, дал длинную очередь в воздух. Братки кинулись врассыпную, и я еще несколько минут слышал доносящийся из темного леса треск деревьев.

Я вернулся в приемное отделение, отыскал в шкафу свои джинсы и рубашку и переоделся. Затем зашел на кухню, пустил газ из всех плиточных конфорок и плотно закрыл за собой дверь. Потом мы с Яной соорудили из газетных свертков факелы, прошли по всем комнатам и палатам, поджигая все, что могло гореть – шторы, скатерти, простыни. Мы выбежали из реабилитационного центра, когда он заполнился удушливым дымом, а в окнах второго этажа начало свою сатанинскую пляску всепожирающее пламя.