– Понимаете, – заговорил молодой человек. – Теоретически это возможно, если она зарегистрирована в нашей сети…

– Где она?? – рявкнул я.

Парень побледнел, затряс головой.

– Зайдите к ведущему инженеру, – вдруг подсказал кто-то.

Я рывком вытащил старшего менеджера из-за стола, ткнул стволом ему между лопаток и приказал:

– Веди! Только быстро, очень быстро!

Молодой человек побежал, смешно и неуклюже шлепая большими ботинками по кафельному полу. Мы оказались в сумрачном коридоре с единственной дверью.

– Здесь, – сказал менеджер и хотел постучаться, но я распахнул дверь и втолкнул его в кабинет. За столом, заставленным электронной техникой, сидел круглолицый коротышка и старательно заталкивал в рот гамбургер. Я успел вырвать из его рта еду, иначе пришлось бы дожидаться, когда он прожует. Подтолкнув менеджера к инженеру, я положил на стол лист с номером Яны и уже почти без надежды крикнул:

– Начали! Работаем! Раз-два! Раз-два!

– А что надо? – скороговоркой спросил коротышка, переводя услужливый взгляд с меня на менеджера и обратно.

– Надо определить местонахождение этого абонента, – промямлил менеджер.

– Ноу проблем, – охотно ответил коротышка и защелкал толстеньким и коротким пальцем по клавиатуре. – А вы присаживайтесь!.. М-м-м… Так-с… Здесь не зарегистрирован… Здесь тоже… Процедура несложная. Мы часто помогаем милиции и даже простым клиентам…

– Быстрее!!

– Понял, не дурак… А хотя бы приблизительно вы знаете, где сейчас может находиться этот абонент?

– Возможно, в метро.

– В метро? Проверим… М-м-м… Ага! Есть!

Скидывая на пол факсимильный аппарат и принтер, я взгромоздился на стол и повернул монитор так, чтобы мне тоже было видно. На схеме метрополитена, напоминающей цветного паука, мерцала зеленая лампочка.

– Ваш абонент зарегистрирован в зоне станции «Павелецкая» кольцевая! – радостно объявил инженер и ткнул сосисочным пальцем в экран.

– В какую сторону она едет? – хрипло крикнул я, не в силах совладать с сильнейшим волнением.

– Сейчас, – с некоторым самолюбованием ответил инженер и набрал на клавиатуре команду. – Шесть минут назад ваш абонент был зарегистрирован на станции «Добрынинская». Следовательно, мы можем сделать вывод, что интересующий вас объект в данный момент движется в сторону станции «Таганская» и, если там не сойдет, то поедет дальше в сторону «Курской». Если исходить из того, что на каждый прогон между станциями кольцевой линии поезд затрачивает приблизительно четыре минуты, то на станцию «Комсомольская» ваш абонент прибудет через двенадцать-четырнадцать минут…

– А какой вагон?

– Вагон, к сожалению, мы указать не можем, – хорошо поставленным голосом ответил коротышка, гордясь высокой степенью своей квалификации. – Возможности современной мобильной связи и, в частности, нашей сети достаточно обширные, тем не менее имеются некоторые сложности с определением местонахождения зарегистрированных абонентов, но в перспективе наша компания…

Последние его слова до меня долетели, когда я уже бежал по коридору на выход. О, как я молил бога дать мне еще несколько минут! Как просил его оттянуть ужасное мгновение, когда Яна решится произвести «салют»! Я должен был сделать невозможное! Через двенадцать минут, то есть без пяти минут девять, я должен быть на платформе станции «Комсомольская». Я обязан быть там. Не я, так мой дух, моя тень, моя любовь…

Кого-то сбивая с ног, переворачивая мусорные урны, торговые палатки, перепрыгивая через собак и детские коляски, я добежал до машины и на предельной скорости, какую можно было выжать из «жигуля», помчался в центр, на площадь Трех Вокзалов. С включенными фарами, беспрерывно сигналя, словно милицейский патруль, преследующий преступников, я летел по разделительной полосе, вынуждая встречные и попутные машины испуганно шарахаться в стороны. Светофоров для меня не существовало. Я снарядом пролетал между машинами, десятки раз прощался с жизнью, и мне всякий раз везло, но подходило к концу терпение моего ангела-хранителя, притуплялось чувство страха, и реакция, убаюканная затянувшимся везением, становилась все более вялой и приблизительной.

Странно: я начал физически чувствовать движение времени. Каждая секунда представлялась мне ступенькой, покрытой острыми шипами, на которую я наступал босыми ногами, и вся лестница была залита моей кровью, и недалеко вверху уже виднелся ее конец. А внешний мир, напротив, казался чем-то вроде кино или моим представлением о нем. Я следил за собой как бы со стороны: вот я остановился у входа на станцию метро, выбежал из машины, не захлопнув дверь, побежал по ступеням вниз; люди вокруг меня – словно бесплотные тени, и я раздвигал их перед собой, как легкие шелковые шторы. Через турникет я перепрыгнул с той же легкостью, как если бы это был тротуарный бордюр. В спину мне свистели, властный женский голос требовал вернуться. Но это длилось всего мгновение, и на смену пришел новый сюжет, в котором я бежал вниз по эскалатору, сшибая коленями сумки и портфели; чей-то черный «дипломат» прыгал по ступеням впереди меня, словно сказочный клубок, указывающий путь. Дежурная по эскалатору выскочила из своей прозрачной кабинки, попыталась преградить мне путь, но вовремя отпрянула в сторону и крикнула что-то про милицию. Ее слова увязли в грохоте поездов и шипении тормозов. Двери головного вагона захлопнулись прямо перед моим носом, но я успел подставить ладонь и разжал створки, как все те же шелковые шторы…

Я воткнулся в душный вагон, заполненный безучастными, а потому отвратительными лицами. Столько людей, и все глупые, самодовольные, замкнувшиеся в своих мелочных проблемах! И никто не знает, что может произойти через пять минут! Встречаясь со мной взглядом, каждый пассажир почему-то отводил глаза, как если бы я был попрошайкой с картонной табличкой на груди… Я пошел по проходу в другой конец вагона, вглядываясь в лица, и только сейчас обратил внимание на то, что держу автомат в руке и даже не пытаюсь его спрятать. Начал заталкивать его за спину. Кого-то задел локтем, кого-то ударил по затылку. Со всех сторон понеслись ругательства:

– Молодой человек, осторожнее!

– Эй, парень, не один едешь!

– Послушайте, вы мне все ноги отдавили!

В этом вагоне Яны не было. На станции «Проспект Мира» я перебежал в соседний, и туда же ввалилась толпа возбужденных подростков с красно-белыми шарфиками. Они были наглые, шумные, но, самое плохое – их было очень много. Часть толпы дружно скандировала, убеждая всех, что их команда самая лучшая, другая часть пила пиво, толкалась и завязывала драку с теми пассажирами, которые посмели высказывать недовольство. Моя агрессивность наткнулась на их агрессивность. Я прикрыл лицо руками, подал вперед плечи, превращаясь в таран. Фанаты орали на меня матом, кто-то, прячась за спинами товарищей, несколько раз ударил меня в плечо и спину. Я не реагировал, продолжая проталкивать себя вперед, как землеройная машина. Взглянул на часы. Девять часов две минуты!

Мое тело непроизвольно сжалось, ожидая чудовищного удара, ноги стали ватными, страшная мысль обожгла мое сознание. А вдруг я сел не в тот электропоезд, и «салют» уже состоялся в другом составе, идущем следом за этим? Вдруг самое страшное уже свершилось, а я толкаюсь в этом футбольном вагоне и не знаю, что Яны уже нет, даже ее худенького тела уже не существует, и сотни разорванных, порезанных, раздавленных людей ушли следом за ней в мир теней?

Мне оставалось лишь с тупой напористостью продолжать поиск, раскидывая по сторонам цепких и злобных, словно голодные крысы, фанатов. А что я еще мог сделать? Я и так выбрал до предела свои возможности. Я подвергал опасности жизнь ни в чем не повинных людей, я угрожал им, унижал их, вынуждал подчиняться мне, и все это ради благой цели, которую так и не смог достичь…

– Дорогу!! – заорал я, обезумев от злости, и даже самые отвязанные фанаты притихли, почувствовав во мне опасную силу отчаявшегося человека. Я двинулся к последней двери, чтобы на очередной станции перейти в следующий вагон, как вдруг едва не наступил на женскую ножку в черном сапожке на высоком каблуке. Я раздвинул в стороны болтающихся на поручне фанатов, как постиранные рубашки на веревке, и увидел Яну – в прежнем, хорошо знакомом мне малиновое пальто с ободранным до ниток подолом. Пряча лицо в поднятом воротнике, девушка неподвижно сидела на краю ледеринового дивана, и с двух сторон ее поджимали орущие подростки.