Еще один обвинительный вердикт: «Нарушается штатная финансовая дисциплина». Но существуют законы. А подобная дисциплина создана для того, чтобы из руководителя сделать заложника, раба, чтобы в любой момент можно было его обвинить. А так называемый «законный порядок прохождения дел» — самая опасная черта нашего социалистического общества, зловещий бастион бюрократии.

Далее в заявлении следует еще один великолепный пассаж: «Попытки товарищеского разговора, равно как и критика на съезде народных депутатов с трибуны Верховного Совета, не возымели действия. Нас не желают слушать». Это очевидное свидетельство окостеневшего партийного стереотипа, исходя из которого критика с партийной позиции представляется им лучезарно правильной и единственно справедливой. Они не жалуются, что их не слышат. Они возмущены тем, что их не слушают, не подчиняются, не следуют их указанию. И это в парламенте, где разномыслие — норма, закон его существования, где только в спорах и рождается истина. Нет, по структуре своей они не парламентские люди. Они другие…

До этого места политическое заявление представляет собой сплошную, временами патологическую ложь. Но вот конспиративная шестерка, перешептываясь за спиною Председателя, вдруг сталкивается с истиной, которая им весьма неприятна. В соответствии с законами Конституции одна треть народных депутатов (а этой цифры по закону достаточно) принимает решение о российском референдуме. Поскольку речь идет о всенародном признании президентства в России, реакционные силы и представляющая их интересы шестерка начинают подсчет и выходят на фамилию ненавистного им Ельцина. Победив на выборах, он сможет опереться уже не на узкий круг приближенных лиц, а на всенародную поддержку россиян. Что делать? Как выразиться, не теряя лица? А вот так.

«Стремительно теряя авторитет и поддержку в депутатском корпусе России, Председатель предпринял попытку опереться на российский референдум». Но на основании каких данных пришли авторы к выводу о стремительной потере авторитета и поддержки со стороны народных депутатов? Каким образом они могли это узнать, если депутатский корпус находился тогда на каникулах?

Оценивая резюмирующий раздел политического заявления, следует подчеркнуть, что его авторы считают себя пионерами и апологетами консолидации. Именно якобы с этой целью, для консолидации депутатского корпуса, во имя созидательной работы, имея в виду успокоение народа, который устал, политическая шестерка предлагает созыв внеочередного съезда депутатов РСФСР с отчетом Председателя. Однако это заявление резко обострило и без того напряженную ситуацию. Дружный отпор со стороны народных депутатов, сотни тысяч телеграмм в поддержку Ельцина и с осуждением вероломной позиции его так называемых помощников, выражение массового недоверия со стороны избирателей одиозной шестерке, массовые митинги, волнение среди шахтеров, железнодорожников и других представителей рабочего класса в связи с данным инцидентом — такой недвусмысленный ответ дали россияне.

P. S. Поступок шестерки обнажил другое видение нашего мира. И речь уже не идет о суженном утилитарном понятии политической культуры. Проблема гораздо шире. Речь о фундаментальных, нравственных устоях нашего общества. На этом примере, как на страшной сказке, нужно учить детей в школах.

Если показать в любой стране этот отрывок нашей действительности — не поверят. Разумеется, везде в мире можно встретить тех, кто мстительно и тайно коллекционирует подлинные и мнимые просчеты своих оппонентов. И, конечно, повсюду найдутся такие люди, которые могут тайно объединиться для неожиданного удара. Однако реализовать свою программу, нанести вероломный удар в отсутствие намеченной жертвы они не смогут, не посмеют, потому что такой акт общество не примет. Даже с последующим уходом в отставку этого сделать нельзя, так как клеймо позора ляжет тогда не только на них лично, но и на их семьи, на весь род.

А у нас? А у нас возможно, ибо, придя домой, не встретят они укора в глазах своих близких, и не скажут им дети: «Мне стыдно за тебя, ведь я ношу твою фамилию». И не осудят родители, и предки не перевернутся в гробу, и друзья не отвернутся, поскольку воспитаны мы на примерах Павлика Морозова, Любови Яровой…

Для того чтобы человек не мог совершать такие действия, нужно возродить извечные духовные ценности. Чтобы не партийная дисциплина, а духовность руководила мыслями и поступками человека.

Сначала — фотография. Сегодня она важнее живописи. Это последующим историкам предстоит живописать картину происшедшего, а мы — живые свидетели, нам нужно дать показания.

Итак, Москва, 28 марта. Народные депутаты выходят из гостиницы «Россия» и направляются в Кремль на третий внеочередной Съезд. Вся территория от гостиницы до Кремля огорожена металлическими рогатками и войсками. Повсюду усиленные милицейские наряды с радиостанциями. В отсеченном участке этой московской земли москвичей нет. Мы — депутаты — единственные здесь гражданские лица. Такое отсечение от людей гарантирует чистоту нашего депутатского потока. Впрочем, эта гарантия реализуется еще в вестибюле гостиницы, где группа сосредоточенных работников КГБ тщательно проверяет наши документы. Эта процедура становится перманентной: на стометровке от гостиницы до храма Василия Блаженного усиленные наряды милиции продолжают проверку каждые десять метров, хотя любому последующему контролеру в форме не только видна предыдущая процедура контроля, но и слышно каждое слово.

Рациональной необходимости в таком режиме проверки, конечно же, нет. Но сеть психологическая необходимость. Каждый жест проверяющего в форме, каждое его слово подчеркивает эту заранее расписанную процедуру морального давления. Расчет простой, ибо не с Марса свалились мы сюда — на Красную площадь, а из жизни подневольной, годами воспитаны на принуждении. И почему бы не оживить в нас застарелый подспудный рефлекс страха. Таково условие сценария. По мысли режиссера, мы придем на съезд испуганные, униженные, послушные.

Когда пройдена первая полоса нашего соприкосновения с КГБ и милицией — вестибюль и сто метров пути, — появляется новое чувство — особой отрешенности. На улице нет прохожих, нет их и в обозримом пространстве, только военные машины мертво застыли, прижатые к стенам Кремля. Напротив, у моста, военные автобусы сплошными рядами. У стен храма заняли позицию мощные водометы и машины с зарешеченными окнами.

В таком грозном окружении мы идем в сторону Кремля. По ходу выясняем, что грузовики заполнены солдатами в касках, бронежилетах, с автоматами. В автобусах — омоновцы, на спецмашинах — солдаты. Их липа напряжены, они смотрят на нас, они в боевой готовности. Пока все молчит, обездвижено. И только в подъездах прилегающих дворов пытливый глаз замечает некоторое движение — сюда загнали БТРы: разгружают солдат. По-видимому, это скрытый резерв, потому что под мостом БТРы стоят в открытую. И в этой массе войск и броневой техники крошечная группа депутатов держит путь в зал заседаний. Или на Голгофу, кто знает? Пока неизвестно…

Древний Кремль, резиденция нашего съезда, переполнен агентами государственной безопасности. Они тоже проверяют документы и наблюдают — внимательно, цепко, профессионально. Слово и дело государевы.

Еще одна новация — столы в буфетах убраны, официанты исчезли, ассортимент урезан до основания (режиссура мелочная, но показательная).

Так начался внеочередной съезд свободно избранных посланцев России. Казалось, все предусмотрено, все расписано до мелочей. Только, увы, по старым рецептам. Вызвать в нас состояние страха, всеобщей покорности не получилось, наоборот. Переживание депутатов вылилось в реакцию возмущения. Как только прозвучал торжественный Гимн России, первый же вопрос — почему? откуда? И теперь уже главный — почему арестован съезд? Почему Верховный орган России в блокаде войск, милиции и КГБ?

Ответ, однако, не лежал на самом дне ящика Пандоры. Выяснилось, что двадцать девять народных депутатов из числа «Коммунистов России» обратились к Президенту страны с письмом, в котором просили оградить их — народных депутатов — от глумления москвичей. Получалось так, что колоссальные массы войск, броневой техники и специальных средств были задействованы лишь по просьбе двадцати девяти. Кому же потребовалась столь мощная охрана? Приведем список этих людей: