Через это переступил человек, а власть не оценила и — расстреляла.

Маршал Блюхер…

И он дал отпор — расстрелял маршала Тухачевского. Как председатель трибунала подписал смертный приговор. И через это переступил. Но власть опять не оценила — расстреляла маршала Блюхера, а знакомая песня зазвучала иначе, вроде и не было маршала:

В этом же ряду — фигура человека, которому Россия благодарна не в меньшей мере. Еще одна трагическая судьба: маршал Жуков, легендарный полководец второй мировой… Используя свой огромный авторитет, помог Хрущеву нейтрализовать Берию. А когда прославленный маршал выехал на крейсере в Югославию с дружеским визитом, то вернулся на пассажирском самолете разжалованным гражданином.

Традиция эта пронизала всю толщу государевых слуг сверху донизу и снизу доверху, как и сказано в Уставе КПСС. Не щадили ни идейных фанатов, ни отчаянных службистов, ни просто примазавшихся ловкачей, — всех предали, все проиграли. Нельзя отдаваться этой системе, не оценят в нужный момент. Используют и выбросят за ненадобностью. Так зачем же вы им служите?

Защищая собственный эгоистический интерес, центр провозглашает совершенно несостоятельную идею, связанную с тем обстоятельством, что в наших человеческих генах якобы сформировано чувство единого Союза. На самом деле такое чувство является сложным социально-философским понятием, которое с точки зрения элементарной генетики не может передаваться по наследству (разве что с порочных позиций академика Лысенко). Имперские представления закладываются в человеческом сознании в результате определенного воспитания, соответствующей среды и характерного набора духовных ценностей.

Исходя из этого, всем нам стоит оценить поведение величайшего французского патриота генерала де Голля, которого, шутя, называли человеком 18-го столетия, имея в виду его манеры и взгляды. Несмотря на свою внешнюю старомодность, де Голль, едва став президентам Франции, разом отказался от идеи так называемого французского Союза, отделив властной рукой метрополию от колонии. Особенно нелегко это было сделать в отношении Алжира, поскольку там в течение полутора столетий проживали французские колонисты. Эти заморские французы обвиняли де Голля в предательстве, готовили покушение на него, требовали удержать Алжир силой. Однако последующие десятилетия, когда пыль потрясений осела и страсти улеглись, показали неопровержимую государственную мудрость президента.

То же самое в определенной мере относится и к еще более колоритной фигуре — Уинстона Черчилля. Он прожил очень долгую жизнь, и поэтому успел на заре своей молодости добровольно поучаствовать в колониальных войнах Британской империи, а на закате жизни сумел блистательно защитить эти интересы в грозные годы второй мировой войны. А после нее, вынужденный уйти в отставку, критиковал лейбористское руководство за нерационально упорную защиту остающихся еще островов Британского Содружества наций. Будучи апологетом этого Содружества, Черчилль, однако, обладал достаточной государственной мудростью, чтобы оценить и достойно принять вызов времени, поскольку время империй миновало — идет ли речь о французском Союзе, о британском Содружестве наций, о голландской Индонезии или даже о тесных связях Датского королевства с Гренландией.

Впрочем, развал мировой колониальной системы порождал в нашей стране убедительные и приятные для нас разъяснения, в полном соответствии с научными положениями классического марксизма-ленинизма. Согласно им, по мере развала империализма все более монолитным и могучим становился наш великий Советский Союз — родина трудящихся всего мира. При этом жизнь в республиках разумелась национальной лишь по форме, но социалистической по содержанию. Единое передовое учение фактически объединяло разноплеменные народы нашей страны в, казалось бы, нерушимый Союз. И то, что сегодня наивно выдается нам в качестве генной информации и единства, является лишь надрывом, рефлексией и воспоминанием о тех безвозвратно ушедших днях, ибо наступил и нам черед вслед за французским Союзом, за Британским Содружеством наций и за другими подобными структурами добровольно отказаться от имперской системы. Пожалуй, мы даже задержались, так как с нетерпением ожидали возникновения коммунизма, дата пришествия которого несколько раз откладывалась.

Мечта не состоялась, и вместо обещанного рая мы оказались вдруг в пропасти экономических, политических и нравственных кризисов, начиная осознавать при этом чудовищную цену, заплаченную всеми народами страны за несостоявшуюся сказку. А оглянувшись по сторонам, увидели поразительное благополучие этого загнивающего, по нашим классическим канонам, капиталистического мира.

К тому же не только в наших душах, но и в официальных программах зарубежных коммунистических партий происходит добровольное отречение от марксизма-ленинизма. Страны Восточной Европы, едва покинув социалистический лагерь, разом обратились к другим политическим идеалам. И те, кто приветствует это явление, и те, кто противится ему, в равной мере должны принять вызов времени, ибо другого выхода нет. Единое всеобъемлющее передовое учение, которое объединяло народы в нерушимый Советский Союз, если и не перестало существовать окончательно, то во всяком случае уже не является доминантой массового сознания. Духовные связи и скрепы империи, ее идеология распались, и, значит, единственная возможность сохранить Союз в прежнем виде — насильственное удержание в железной узде.

Для примитивного сознания такой вариант принципиально возможен. На самом же деле это несостоятельная утопия, чреватая кровавой трясиной. Сложное многофакторное хозяйство, начиненное атомным оружием, на пороге третьего тысячелетия нельзя организовать при помощи насилия. В этом случае неизбежно возникнут два вида противодействия: внутреннее — со стороны угнетенных, подавленных народов, с подпольным движением, восстаниями, партизанской войной, с мучениками и героями национально-освободительной борьбы, и внешнее — противодействие окружающего мира в виде сворачивания кредитов, торговли, экономических и политических санкций. Даже частичное преодоление этих противодействий, если оно и окажется возможным, все равно не изменит внутреннюю обстановку подавленности и апатии, которые и любом случае сыграют свою роковую роль в углублении экономического кризиса. И в таких обстоятельствах в конечном итоге Союз республик развалится тем основательнее, чем больше ненависти будет накоплено.

Единственная историческая реальная возможность сохранения Союза заключается в добровольном, обязательно добровольном объединении суверенных государств. И пока еще взаимная ненависть не испепелила последние возможности такого рода, нужно спешить. Ядро будущего Союза формируется уже сегодня на основе горизонтальных связей межреспубликанских договоров.

Союз может и должен сохраниться на основе доброй воли. И в этом случае произойдет не распад Союза, а формирование принципиально нового содружества на основе гибких и сильных добровольных связей. В русле такого мышления должны объединиться и сторонники национальных самоопределений, и ревнители целостного Союза.

Что бы ни говорили апологеты вчерашнего дня, и как бы они ни цеплялись, наивно и упорно, за обветшалые свои догмы, старая идеология рушится, и процесс этот необратим. На повестке дня — другая система ценностей, иное мышление, которое уже зарождается, но, к сожалению, не сверху, а снизу. А надо бы наоборот, ибо великая революция, которая на самом деле происходит в нашей стране, была начата именно сверху — от центра. Перед лицом острейшего, объективно существующего кризиса он был вынужден (скажут одни) или нашел в себе мужество (скажут другие) преодолеть роковую границу окостеневшей догмы.