О своей отставке из МВД Бакатин говорит: «Он (Горбачев. - О. К.) правильно сделал, что отправил меня в отставку, т. к. я бы не смог проводить его новый жесткий курс. Оказалось в итоге, что никто не смог».

«Новый жесткий курс», о котором вспоминает Бакатин, начался спустя полтора месяца после его ухода из МВД - вначале в Литве, затем в Латвии созданные при негласной, но очевидной помощи союзного центра комитеты национального спасения при поддержке советской армии и сил МВД вступили в прямое противостояние с местными сепаратистскими властями. Буквосочетание «ОМОН» (не новое, но до января 1991 года оно находилось на периферии общественного внимания) стало вполне политическим термином - вильнюсские и рижские омоновцы, герои скандальных телерепортажей Александра Невзорова, превратились в живой символ надвигающейся военной диктатуры. «Может быть, из-за плеча Горбачева и появится погон какого-нибудь генералиссимуса, но пока он сам прекрасно справляется с ролью диктатора», - писал в феврале 1991 года журнал «Столица». Вадим Бакатин в это время работал непонятно кем - Михаил Горбачев создал Совет безопасности СССР, в который вошли все советские силовики, а также двое «резервистов» - соратники Горбачева, не имеющие никаких должностей. Это были Вадим Бакатин и Евгений Примаков.

Единственный заметный (и при этом очень странный) эпизод карьеры Бакатина в то время - участие в выборах президента РСФСР. В паре с претендовавшим на пост вице-президента России Рамазаном Абдулатиповым он занял последнее место - набрал голосов даже меньше, чем маргинальный Альберт Макашов. Зачем выдвигался и чего хотел сказать - непонятно до сих пор. Единственная приходящая на ум версия - Бакатин (как и Аман Тулеев, и Владимир Жириновский, и тот же Макашов) был кандидатом-спойлером, призванным помешать выдвиженцу КПСС Николаю Рыжкову обыграть Бориса Ельцина. То есть мы знаем, что Горбачев и Ельцин всегда конфликтовали, но зачем против одного Ельцина Горбачев выставил сразу пятерых кандидатов, распыливших антиельцинские голоса и обеспечивших победу Бориса Николаевича, понять просто невозможно. Сам Бакатин на вопрос о выборах 1991 года отвечает очень туманно:

- Выдвигаться решил, потому что был связан словом. Какие-то небольшие шансы были. Но после того как в кампанию включился Николай Иванович Рыжков, они стали равны нулю. Тем не менее за меня проголосовало 2,7 миллиона человек. Я и благодарен этим людям, и виноват перед ними.

И еще говорит, что на хорошие («абсолютно нормальные и даже, я бы сказал, доброжелательные») отношения с Ельциным та кампания никак не повлияла.

В августе 1991 года, вернувшись из Фороса, Михаил Горбачев назначил и. о. председателя КГБ Леонида Шебаршина. Шебаршин проруководил лубянским ведомством двое суток - потом его сменил Бакатин, который говорит, что решение о его назначении было принято не Горбачевым и даже не Ельциным. «После путча образовался такой неконституционный орган, - тогда вообще было трудно о какой-то конституции говорить, все смешалось, - Госсовет СССР, в который входили президенты всех суверенных республик. Когда собрался этот Госсовет на первое заседание, и Горбачев объявил, что назначил Шебаршина, ему сказали - вы что, опять? Горбачев ответил, что пусть республики выдвинут сами, кого хотят».

Вадима Бакатина вызвали на заседание Госсовета, которое проходило в кабинете Михаила Горбачева. В приемной Бакатин встретил командующего ВВС Евгения Шапошникова: «Поздравь меня, я министр обороны». «Они пекли министров, как пирожки, - рассказывает Бакатин. - Я захожу в кабинет. Горбачев в торце стола, по левую руку Ельцин, по правую - Кравчук (президент Украины. - О. К.). Рядом пустой стул. Садитесь, товарищ Бакатин. Я сажусь. Мы вот хотели вас назначить председателем Комитета госбезопасности. Для меня это полная неожиданность, но время такое, что черт его знает, что тебе могут предложить. Я начал было отказываться, предлагать другие кандидатуры - Рыжова (Юрий Рыжов, ректор МАИ, член Межрегиональной депутатской группы. - О. К.), а они мне в ответ: мы им не доверяем! Я спросил: а мне доверяете? Вам доверяем. Ну, раз доверяют… Бумага о моем назначении была уже подготовлена. Когда Горбачев ее подписывал, я сказал, что КГБ - это организация, которая требует глубокого реформирования. Горбачев сказал: вот мы это вам и поручим, и приписал от руки на этой бумаге: „Не для печати: в двухмесячный срок подготовить предложения по реформированию КГБ“».

Вероятно, Бакатина слишком часто обвиняли в том, что он развалил КГБ, - вспоминая сейчас о своей работе во главе этого ведомства (на Лубянке с Бакатиным работала его команда - в том числе политолог Вячеслав Никонов и будущий генпрокурор Юрий Скуратов), он говорит, что считает главной своей заслугой спасение советской разведки от расчленения ее на пятнадцать республиканских ведомств. «Все республики - каждая хотела себе кусок, хотели чуть ли не делить разведку. Чтобы этого избежать, мы выделили из КГБ Первое главное управление в отдельное ведомство». Во главе новой структуры (сейчас это Служба внешней разведки РФ) был поставлен Евгений Примаков.

- Вообще, - говорит Бакатин, - только полный идиот может сказать, что я развалил КГБ, потому что в этом случае надо представить меня таким Родосским Колоссом с большой головой. КГБ - он сам кого хочешь развалит.

Сейчас, в две тысячи восьмом году, с Вадимом Бакатиным можно только грустно согласиться, и когда он говорит, что видел свою основную миссию в «освобождении от идеологии чекизма» - что можно сказать в ответ?

В январе 1992 года, сдавая дела уже российскому министру безопасности Виктору Баранникову, Вадим Бакатин встречался с Борисом Ельциным. «Это был просто визит вежливости, вот и все. А он предложил мне работу. Я помню прекрасно, как он мне сказал - пожалуйста, в правительстве любую работу. Я ему сказал, что это не укладывается в мои моральные критерии. Вчера был у Горбачева, ночь прошла, пришел к Борису Николаевичу - как это? И я отказался».

Разговор, о котором вспоминает Бакатин, проходил с глазу на глаз, из двух его участников сегодня жив только сам Бакатин, и, в принципе, он может рассказывать что угодно, - все равно проверить невозможно. Но я скорее верю ему, и даже не потому, что «моральные критерии», а потому, что Ельцин, скорее всего, предлагая «любую работу в правительстве», отдавал дань вежливости - в правительстве Гайдара места для давних горбачевских соратников, таких, как Бакатин, просто не было. Так что правильно он отказался.

«Потом он мне предложил дипломатическую работу - он такой размашистый был человек, показал на карту - любую страну выбирайте, кроме США и Франции. От этого я тоже отказался. А через полгода я уже сам пытался напроситься на какую-нибудь государственную работу. Прямого доступа к Борису Николаевичу у меня уже не было, обратился через Баранникова, просил - куда-нибудь уехать, любую работу, - и Борис Николаевич сказал - пусть обратится к Козыреву. Встретились с Козыревым на Смоленской площади, он мне предложил на выбор три страны: Голландию и еще две какие-то, послом, - но поскольку между моим обращением и нашей встречей прошел почти месяц, я за этот месяц еще раз подумал - а чего я бегу, куда бегу, зачем? И опять отказался. Сказал: не надо, передайте Борису Николаевичу большое спасибо за заботу. Видимо, после этого меня вычеркнули из какого-то списка, потому что когда я еще два раза через Баранникова и один раз через Александра Николаевича Яковлева обращался с тем же вопросом, ответа уже не было никакого. И я несколько лет болтался без работы, то там, то сям. У меня есть друзья, которые просили меня помогать в разных вопросах, связанных с МВД - я помогал».

Я спросил Бакатина, уточняя: «Занимались тем, что называется GR?»

«Тем, что называется лоббирование», - строго ответил Бакатин.