Вот только две, идущие одна за другой — блестящие характеристики из этой воображаемой пока книги:

«<…> я читать Леонтьева никогда не мог: он мне казался таким пошляком, что все думалось, будто я чего-то не понимаю. Прочитал Иваска (очень умиленного) — нет, все то же: досрочный калужский Уайльд с заштатной озлобленностью. Чувствует себя сидящим в ложе и хочет, чтобы перед ним пестрым крепостным балетом плясали страны, века и народы. Непременно пестрым: на него действовала только попугайская красота небесного Иерусалима, и памятник Александру II он предполагал сделать из золота, слоновой кости и в одеждах из серебра с эмалью, а за свой дом в Оптиной пустыни извинялся, что он „хамски-белого цвета”. В монахи он пошел за то, что Богородица исцелила его от холеры, а он очень не хотел умирать от холеры: не эстетично. Монахи, поглядев на него, двадцать лет не хотели его к себе пускать. А когда пустили и он, наконец, помер, то при отпевании трупный запах отшибали жареным кофеем. Нарочно не придумаешь. Самое печальное, что писатель при этом он был бесталанный: даже Иваск сдержанно признает. А ведь отнять у Готье талант, а у Флобера гений — и получится Леонтьев».

«Ко мне пришла аспирантка, которая пишет „Отношение к Лескову в со­­временной русской культуре”: читает „Молодую гвардию”и „Наш современник”и огорчается, что не находит ничего разумного. Я сказал: и не найдете. Лесков умудрился совместить несовместимое: быть одновременно и моралистом и эстетом. Но моралистом он был не русского интеллигентского или православного образца, а протестантского или толстовского. И эстетом он был не барского, леонтьевского образца, а трудового, в герои брал не молельщиков, а богомазов, и орудие свое, русский язык, любил так, что Лев Толстой ему говорил „слишком!”.Таким сочетанием он и добился того, что оказался ни для кого не приемлем, и какая литературная партия ни хочет взять его в союзники, всякая вынуждена для этого обрубать ему три четверти собрания сочинений, а при такой операции трудно ожидать разумного. Нынче в моде соборность, а у Лескова соборно только уничтожают чудаков-праведников. Интеллигенции положено выяснять отношения с народом, а Лесков заявлял: „я сам народ”, и вместо проблемных романов писал случаи из жизни. В ХVIII в., когда предромантики пошли по народную душу, им навстречу вышел Роберт Бернс, сказал „а я сам народ”и стал им не диктовать, а досочинять народные песни: „почему это я не имею на это права?”Сопоставление это (честное слово, резонное) так меня позабавило, что дальше об этом я уже думать не мог».

Как всякий настоящий писатель, Гаспаров немного лукавит: например, уверяя, что из-за большой занятости и проблем со зрением он ничего не видел в городах Европы и Америки, он тут же выдает блестящие описания этих городов — яркие, богатые красками и деталями, демонстрирующие зоркий взгляд и совершенное владение словом.

В письмах Гаспарова щедро разбросаны также десятки научных идей, нереализованных творческих замыслов — так и хочется посоветовать прочитать эту книгу молодым ученым, решившим посвятить себя этому благородному и в наши дни бескорыстному (то есть на которое практически невозможно прокормиться) делу, но что-то останавливает: довести все эти идеи до настоящего, блестящего конца мог бы только он.

…Читая книгу, так и слышишь неторопливую, тщательно выстроенную по всем законам античной риторики речь Михаила Леоновича с его легким заиканием и непременной доброжелательностью к собеседнику. «Ваш М. Г.» — счастливая возможность слушать ее и дальше, спустя годы после смерти этого великого человека и ученого.

Юрий ОРЛИЦКИЙ

Какие книги на русском языке издают в бывших республиках СССР, ныне странах СНГ и Балтии? Понятно, что наиболее коммерчески успешные и заметные авторы все равно издаются в Москве и Питере (например, киевские писатели-фантасты Марина и Сергей Дяченко, рижанка Далия Трускиновская, харьковчане Генри Лайон Олди — Дмитрий Громов и Олег Ладыженский). Поэтому издателям ближнего зарубежья остается делать ставку либо на создание своих собственных «звезд», либо на выпуск «элитарной», некоммерческой литературы — в том числе авторов, живущих в России, но по какой-то причине не замеченных или не сумевших пристроить неформатные тексты в литературных столицах. Занимаются этим в основном энтузиасты, и у каждого из них свои пристрастия и круг любимых авторов. Картина складывается интересная и, что очень важно, не копирующая российскую литературную ситуацию; здесь я хочу рассказать о некоторых ярких книжных новинках последних лет, вышедших за пределами России — в Латвии и Украине.

Рижское издательство «Снежный ком» (главный редактор Эрик Брегис) специализируется на выпуске так называемой «неформатной фантастики», или, как ее еще иногда называют, «странной прозы». Это очень небольшой сегмент обширного рынка фантастической литературы и не слишком процветающий, не знаю, расходятся ли двухтысячные тиражи книг, выпускаемых Брегисом. Маленькое издательство не может и мечтать о расходах на рекламу; один из немногих способов обратить на себя внимание — литературные премии, здесь при правильной стратегии можно добиться определенных успехов. И правда, благодаря энтузиазму редактора сразу две книги издательства «Снежный ком» оказались в прошлогодних лонг-листах крупнейших национальных литературных премий — «Русского Букера» и «Большой книги».

+9

Владимир Данихно в. Чужое. Рига, «S-ком», 2007, 432 стр.

Об этом странном романе молодого автора из Ростова-на-Дону питерский критик Василий Владимирский пишет: «В вывихнутом, полном абсурда мире живут герои этого романа. В одном эпизоде они оказываются во вселенной, где водятся информационные ведьмы, облака ходят строем, из земли само собой прет оружие, а у безумцев режутся крылья. То ли в раю, то ли в чистилище, то ли, как постепенно начинаешь подозревать, в аду. В другом эпизоде — отправляются на турбазу у инопланетного озера, в котором обитает гигантский кракен, чьи щупальца местные „рыбаки”обрубают на шашлык, словно куски кабачка, вызревающего на грядке.

И вновь перед нами открывается дверь в параллельные миры, наполненные задумчивыми монстрами и порождениями ночных кошмаров» [3] .

В общем, так до конца и не понятно: то ли герой романа Шилов стал объектом эксперимента некоей загадочной расы «сероглазых», попеременно погружающих героя в разные искусственные реальности, то ли герой в своем посмертии пускается в странствия-мытарства, то ли люди будущего пытаются реконструировать наше время, используя для этого искусственную личность главного героя и создавая для него искусственное, виртуальное окружение… Каждая ситуация, в которую попадает герой, как бы опровергает предыдущую, каждая — даже самая странная — утверждает свою «настоящесть», чтобы смениться другой, ровно в той же мере настоящей и иллюзорной. Снимаю шляпу перед чутьем и вкусом жюри премии «Дебют»-2006, заметивших этот странный и во всех смыслах неформатный роман и включивших его в тройку призеров в номинации «Большая проза». А в 2008 году роман вошел в лонг-лист премии «Большая книга» — если учесть, что в обеих премиях счет поданных к рассмотрению текстов шел на тысячи, можно говорить о несомненном успехе «Чужого».

В России в издательстве «Альфа-книга» несколько лет назад опубликован другой роман Данихнова — «Братья наши меньшие», более форматный, но тоже обративший на себя внимание, хотя и в пределах фантастического сообщества.

Андрей Хуснутдино в. Столовая гора. Рига, «S-ком», 2007, 304 стр.

Роман алма-атинского автора, вошедший в лонг-лист «Русского Букера» — 2008, имеет подзаголовок «До-знание». Герой, сотрудник секретной службы Марк Аякс, приезжает в город Столовая Гора, где имеется вроде бы закрытый, вроде бы выработанный золотой рудник, чтобы найти пропавшего, предположительно убитого, агента Хассельблада. Приезжает на дознание, но погружается в пучину «до-знания», пред-знания. Реальность постепенно размывается, как размывается и личность самого героя — возможно, к концу романа мы имеем дело уже не с этим человеком, возможно — и вообще с не-человеком, но как и когда осуществилась эта подмена, мы не знаем (впрочем, как и сам герой). Не знаем мы и что такое, в сущности, Столовая Гора — рудник, где продолжают добывать золото? Рудник, куда складируют золото, добытое неким алхимическим способом? Подземный храм из «Видений Иезекииля»? Копия «мирового древа»? Источник живой и мертвой воды? Кто такие жители Столовой Горы? Акционеры? Члены тайной секты? Бессмертные? Двойники? Нелюди?