В Данилове вся сволочная суть нашей профессии показала свое лицо. В середине разговора со следователем в кабинет РОВД заглянула какая-то девочка:
— Здрасьте!
— Здравствуйте.
— Я по аварии… я из местной газеты.
— А что вы хотели?
— Подробности. Если можно, прямо сейчас. Мне сегодня в номер.
— Спрашивайте, что вам интересно.
И тут она с тайной надеждой в глазах, за которую ей самой вроде бы стыдно, но которая сильнее всех Моисеевых заповедей…
— Трупы есть?
— Нет, девушка, должны вас огорчить, трупов нет.
Пришлось утешиться информацией, что разбилась машина все же не каких-то коммерсантов, а съемочной группы центрального канала.
У Гошиной дочери уже шестая попытка суицида. До того и вены резала, и таблетки пила. С отцом связи нет. Мачеху, новую Гошину жену, не приняла. Вроде ни при чем. А свечку и вправду поставлю.
— Вот почему, почему сделаешь людям хорошее (ну, или то, что ты считаешь хорошим, а твои критерии хорошести — просто замечательны, эталонны; Кант со Спинозой в ауте, Карнеги нервно курит...), — так вот, сделаешь этим людям, чтоб они всегда были здоровы и не стояли в очередях, хо-ро-шее, ну, к примеру, по телику их покажешь, в самом распрекрасном, выгодном свете, и душой не покривишь особо, потому как люди того стоят, а потом тебе позвонит от этих людей кака-нить сука пресс-секретарь и такого наговорит, а потом поинтересуется, нельзя ли на халяву сюжетец переписать, причем, шо характерно, сначала сольет в тебя все свои шлаки, а потом захочет от тебя же услуги... почему, спрашиваю я небеса. А они закрыты.
— Странный народ пресс-секретари. Никогда не угадаешь, на кого нарвешься.
— Вот, например, в московском УБОПе — чудный человек. Самый лучший пресс-секретарь из всех возможных.
— У звезд — такие же стервозы, как и они сами.
— Очень милая пресс-служба в ФСБ Новосибирской области. Просто очаровательные люди. Ох...ые, простите, люди, иначе не скажешь.
— А в сектах... пресс-служба сект — это вообще отдельная тема. Вцепляются, как клещи...
Мне кажется, это тактика у них такая, чтоб халяву достать. Отпустить шефа в вольное плавание, чтоб он наговорил чё-нить не того. Потом позвонить, накидать пальцев и претензий и сразу же — “да не сцы! все нормально, давай тока теперь вот это, это и это напишем и будем дружить”.
— Посылаешь их вежливо ..., а они редактору или директору бац с тем же вопросом. Начальство уже нах не пошлешь, задание редакции все-таки.
...ЦЕНЫ НА ЖИЛЬЕ ЦЕРКОВЬ ПОКРОВА ЧЕЧЕНСКИЕ ФУТБОЛИСТЫ ЧУДО-ВАЛЕНКИ ШКОЛА БЕЗОПАСНОСТИ ЮБИЛЕЙ ТЕАТРА Ю…Ю… Я…
Сегодня утром по пути на съемку заговорили о том, сколько людей гибнет на дороге. Сто тысяч в год (где-то я эту цифру узнал). Целый город. Больше, чем на локальной войне.
Обычно такие разговоры в пути стараюсь пресекать. Но тут почему-то промолчал.
И вдруг по радио — а приемник у нас обычно настроен на Первый, чтоб не пропустить какую-нибудь новость, — услышали сюжет о человеке, пережившем клиническую смерть. Как он видел себя со стороны. Как легко ему там было. Как не хотел возвращаться.
А через два часа оператору позвонили на мобильный и сказали, что в автомобильной катастрофе погиб его друг. Как раз в то время, когда мы говорили о смерти и слушали о смерти.
Пятница началась с очередных траблов — Гоша ушел в очередной запой и, похоже, не скоро вернется. На работе — хзч (... знает что). Темы принимают, а потом режут. Установки — самые противоречивые. Но... будем жить, милые сестры...
Черный рукав ночной дороги. Позади триста пятьдесят километров, впереди — столько же. Изредка красные пятнышки габаритов. Или слепящие встречные. Лес слева, лес справа. За длинными стволами берез и сосен не видно ничего.
Будто не было ни истории, ни переписки Екатерины с Вольтером, ни Сталина с Троцким, Гайдара с Чубайсом. Ни городов, ни коммуникаций. Варвара, скифа, раба... Усилий и капитуляций, манипуляций, инсинуаций...
Ни-че-го…
Вдоль этого ночного пути только мерянский лес, мерянские реки пересекают его, и звезды боятся выглянуть из-под кошмы темных туч, приползших откуда-то из азиатских глубин. “Мадам, вам мало в Париже пространства”, — жалуется радио “Шансон” убиенный Михаил Круг.
Иногда попадаются белые круги с нанесенными цифрами “70” или “40”. Иногда — перевернутые автомобили. Однажды прямо навстречу вылетела сова.
Если вдруг перед нами на дорогу спустится ангел или возникнут золотушные отроки в белых рубахах — я не удивлюсь.
Летняя проседь
Изварина Евгения Викторовна родилась в городе Озерске Челябинской области. Окончила Челябинский государственный институт культуры. Публиковалась в московских и уральских журналах. Автор четырех книг стихов. Живет в Екатеринбурге, работает в газете “Наука Урала”.
* *
*
Тайком от тайны бабочки живут:
ленивицы — не сеют и не жнут,
паломницы — слетаются к огню,
смущаются, что я их не гоню,
сгущаются, как в молнию — гроза,
над колыбелью, где дитя глаза
трет кулачком…
…И падают волчком
в ночник — ничком.
* *
*
— Где ты? На выход весенний
кто тебе туфельки шьет?
…Год уже рядом со всеми
умалишенный живет,
рюмку на край подвигая,
о невозможном моля…
— С кем ты теперь, дорогая,
злая пропажа моя?..
* *
*
Пожмите плечами,
кто смог — без вины…
Расставшись в печали
под солнцем зимы,
встречаются летом
под лунной свечой
трико с маркизетом,
жоржет с чесучой.
Над этой ли бездной
в ромашковый зной,
о каре небесной,
о славе земной
заботясь едва ли
(фасон-то один), —
отрезами брали
поплин-габардин,
в шифоне форсили,
скупали шевьот…
— Так долго в России
никто не живет.
* *
*
…просто мелодия, несколько нот —
издалека или, наоборот,
та, что идет за тобой по пятам
(можно не спрашивать — здесь или там ):
вот она щелкнула ржавым курком,
вот она ухнула в грудь кулаком,
плевое дело! — прошла по струне
и зазвучала на той стороне…
* *
*
Говори, говори, окрути с повинной
травой, с полынной землей заодно,
в оправданье целого — стань половиной,
левой или правой — знать не дано.
Говори, говори, утешай дорогой,
расцветут фонари — наклони лицо,
и вернется эхо беседы строгой
на круги своя, на твое крыльцо…
* *
*
Пусть на семи ветрах знобит
во дни иные —
да придут в руки без обид
плоды земные;
да будет полон кузовок
с лихвой и с краем;
