Сделав усилие, Джози отодвинулась.

— Я… Мне нужно идти.

Резко развернувшись, она побежала по тропе к своему дому. Льюк смотрел ей вслед. Пытаясь справиться с собственными эмоциями, он делал глубокие вдохи и выдохи, опершись обеими руками о забор.

Дьявол, произошло как раз то, чего он поклялся не делать, чего он боялся.

Легко сказать: быть рядом с Джози и к ней не прикасаться. Все равно, что посадить котенка на грядку с кошачьей мятой и сказать: «Не смей в ней валяться». Или, держа яблоко у самой морды лошади, говорить: «Даже не думай откусить кусочек». Или бросить оголодавшему быку охапку сена и рассчитывать, что он к ней не притронется. Джози — это неодолимый соблазн, и нужно было думать, прежде чем создать эту обстановочку: один на один с ней.

Черт побери! Ему почти удалось целый вечер держать себя в узде. Но стоило лишь вкусить теплоту и сладость ее губ, как все его благие намерения рассеялись как дым.

Осталось всего пять дней, подумал он с надеждой. Всего пять дней, после которых она исчезнет не только из гостиницы, но и из моей жизни. Может, после этого я смогу спокойно спать по ночам, сосредоточусь на работе и примусь думать о чем‑то другом. Не только о том, как звучит ее смех, как пахнет ее кожа, как сияют ее голубые глаза.

Звук пронзительного свистка заставил Льюка застыть на месте, посреди главного холла.

Что это может быть? Звук явно исходил из того крыла гостиницы, где располагаются гостевые комнаты. Пробормотав ругательство, он двинулся в том направлении, сжимая в руке бухгалтерские счета.

В коридоре он увидел Консуэлу, стоявшую у входа в один из номеров.

— Что здесь происходит? — поинтересовался Льюк, выгибая шею, чтобы заглянуть внутрь комнаты.

К его удивлению, две немолодые горничные носились наперегонки у двух кроватей, застилая их. Они на предельной скорости расстилали простыни, загибали их под тюфяк, втискивали подушки в наволочки и разглаживали поверхность покрывал. За те полгода, что он знал этих женщин, он никогда не видел их такими шустрыми. Как правило, они ползали со скоростью жирных червей, на коих и походили. Сейчас же они щеголяли в новеньких черно‑белых формах, в которых сильно смахивали на пингвинов.

— Проводим соревнование: кто быстрее застелит постель, — пояснила Консуэла. — Интересно, правда?

Потрясающе интересно, подумал Льюк и тут же догадался, кто стоит за этим проектом. Глазами он пошарил по комнате, разыскивая Джози, и, ясное дело, она оказалась здесь: стояла в углу, не отрывая глаз от секундомера; кудри падали на плечи в художественном беспорядке. В душе Льюка что‑то занялось при виде девушки, а то, что она его не заметила, — разозлило.

За последние три дня он ухитрился не встретиться с ней ни разу, но не смог выбросить ее из головы. То, что Консуэла и Мануэль без конца о ней болтали, лишь усугубляло его тоску: Джози сделала то, сделала се, посоветовала это, и тому подобное. Они так ее восхваляли, словно она стала центром мироздания.

Нет сомнений, именно Джози помогла Консуэле отобрать и получить двух новых служащих, это она ввела нечто вроде поощрительной программы для гостиничного персонала, побуждающей их являться вовремя и работать лучше, чем раньше. Льюк был вынужден признать, что дела в гостинице пошли на лад, но вместе с тем вторжение Джози на его территорию жутко раздражало Льюка.

Подумать только! Начала с чистки картошки, а теперь уже норовит пристроиться у руля! Так не полагается, черт возьми, она явилась сюда отдыхать, и нечего клиентке влезать по уши во все, что касается менеджмента. Вся эта ситуация действовала ему на нервы.

— Готово! — воскликнула одна из горничных, сделав вмятину в подушке и победно вскинув руки.

— У меня тоже! — почти одновременно крикнула вторая.

Щелкнув секундомером, Джози просияла улыбкой, глядя на обеих женщин:

— Потрясающе, дамы. Вы обе улучшили свое время на целых десять секунд. Если сбросите в следующий раз еще по десять секунд, Консуэла вручит вам приз — по фунту кофе каждой. Отнесете домой.

— Прекрасно! — Более высокая горничная повернулась к другой. — Это интересно, правда, Майра?

— Да‑а. Не работа, а сплошное удовольствие, — согласилась та.

— Я считаю, что работа и должна быть удовольствием, — сказала Джози. — На этой неделе мы проведем еще одно соревнование, а до того вы можете ежедневно, застилая постели, тренироваться. И помните: если каждая из вас всю неделю не будет опаздывать, будет укладываться в смену с уборкой комнат и делать все, что вам положено по списку, — каждая унесет домой в пятницу полный обед.

Обе горничные расплылись в улыбках.

— Скорее бы пятница! Так здорово не готовить вечером на всю семью, — сказала Майра.

— Если вы не шутите, — добавила вторая, — я обойдусь совсем без перерывов.

— В пятницу вы наверняка получите большой перерыв, — сказала Джози, дружески похлопав каждую женщину по плечу. — Но имейте в виду: цель у вас одна, вы работаете бригадой.

— Мы не подведем друг друга, — торжественно заявила высокая. — Правда, Майра?

Майра с готовностью кивнула:

— Правда.

С довольной улыбкой Джози выпрыгнула из номера и в коридоре столкнулась с Льюком.

— Ой! — Глаза ее расширились от удивления.

И снова яркая голубизна ее глаз пронзила его как стрела. Он схватил девушку за плечи, чтобы поддержать, но чуть не упал сам: исходящий от нее нежный женственный запах щекотал ноздри, нарушая душевное равновесие.

Недовольная гримаса помогла ему скрыть свои чувства.

— Что здесь происходит? — спросил он строго. — И вообще, кто все это разрешил?

Выступив вперед, Консуэла гордо выпрямилась:

— Я разрешила. Если у тебя есть вопросы, обращайся ко мне.

Отойдя на шаг, Льюк потер подбородок. Черт, я же всю жизнь позволял Консуэле командовать гостиничным персоналом, доверял ей в этих делах больше, чем самому себе. Но мне не нравится, что теперь она безоговорочно принимает все предложения Джози.

— На кой бес им униформа?

— Она заставляет женщин гордиться местом работы, — вмешалась Джози, — дает им чувство локтя, а еще — так они выглядят приличнее, с точки зрения отдыхающих.

— Хмм, — ему это не нравилось, но было неясно почему. — А что это за списки, упомянутые вами?

— О, хорошие списки! — загорелась Консуэла. — Джози написала им, что они должны выполнить, убирая комнаты, чтобы пройти акробатцию.

— Пройти… что? — Льюк нахмурил лоб.

— Апробацию. — Джози выдала ямочку на щеке. — Такой список дает Консуэле объективные данные, по которым она может судить о качестве их работы, а также позволяет горничным точно узнать свои обязанности. Если они справляются с заданием или даже перевыполняют его, им выдается премия.

— Эти списки творят чудеса! — воскликнула Консуэла, всплеснув руками от восторга. — Не понимаю, как я сама до них не додумалась.

— Ты, вероятно, не собиралась разбазаривать имущество, — хмуро ответил Льюк.

— Но мы дарим только то, что покупаем оптом, по дешевке, — запротестовала Консуэла, — или готовим сами. — Она повертела пальцем перед носом Льюка: — Это гораздо дешевле, чем каждую неделю платить за объявление о найме и обучать людей заново.

Льюк мрачно смотрел на носки своих сапог. Женщины говорили очень разумные вещи, идеи здравые, подумал он, и неважно, от кого они исходят. Почему же меня так злит, что Джози — инициатор всех этих новшеств?

Потому что она — одна из отдыхающих, упрямо повторил себе Льюк. И то, что она делает, — не ее забота и вообще неприлично.

Однако Льюк знал, что все не так просто. Суть была в том, что он не хотел попадать к ней в сети, не хотел нуждаться в ней. А главное, не хотел, черт возьми, скучать по ней, когда она уедет.

Эта догадка подстегнула его. Придется выставить девицу из гостиницы, вернуть в статус отдыхающей, и сделать это как можно скорее.

— Джози, ваш вечерний лодочный поход в лагерь запланирован на завтра, — сказал Льюк. — Я отправлю с вами Мануэля, он будет грести, а Консуэла встретит вас уже на месте.